Золотая муха - Хмелевская Иоанна - Страница 40

• Предыдущая
• 40/73
• Следующая

И опять я с горечью подумала — на кой черт тогда мучила бедную Ядвигу? Могла бы помучить Костика.

— Знаешь, — сказала я вслух, — эта твоя Марыся очень уж странно там себя вела.

— Это точно, — согласился Костик. — При встрече со мной она вдруг смешалась, понятия не имею почему, ведь мы хорошо знакомы и часто встречаемся в Варшаве. Так и не поговорили толком, у Марыси явно не было охоты, и она постаралась поскорее от меня отделаться. Как думаешь, что с ней? И почему она тебя заинтересовала?

— Да ничего не думаю, а заинтересовала потому, что я никак не могла вспомнить, где её раньше видела. Ох, теперь я свернула в сторону… О чем мы?.. Ага, об Орешнике. Хочу с ним поговорить.

— О чем?

— Спрошу, откуда у него взялся янтарь с золотой мухой. Кто, конкретно, ему продал. Много лет назад.

— Думаешь, он так и скажет тебе правду?

— Если ни в чем не виноват — скажет. А если не скажет или наврёт, станет ясно, что он замешан в этом тёмном деле.

— А зачем тебе это? Чего лезешь в афёру?

— Да не лезу я, меня туда толкают! — разозлилась я. — Уж ты-то должен бы знать. Вспомни этого кретина Терличака. Он же считает меня к ней причастной, я и в самом деле была в ту пору там. А я терпеть не могу, когда меня впутывают во что-то, к чему я никакого отношения не имею, и желаю по крайней мере знать, во что впутывают! Хорошо ещё, что это не я утопила Флориана! Вальдемар подтвердит, что я ни сном ни духом, пся крев!

И тут Костик с каким-то подозрительным блеском в глазах поинтересовался:

— Но ведь, кажется, ты там была не одна? И первый, и второй раз тебя кто-то сопровождал?

Надо же, Драгоценный! Ну и дела! Интересно, откуда…

И я сурово спросила:

— А ты откуда об этом знаешь? Нет, никакого секрета я не делаю, но вроде бы тебе о нем не говорила, просто он не играл никакой роли. Ни во что не вмешивался, ни к чему не причастен, с чего это ты к нему цепляешься?

— Мне бы не хотелось проявить бестактность…

— Проявляй, пожалуйста, сколько влезет! И давай покончим с этим Версалем. Нечего бояться бестактности, мы говорим о серьёзных вещах. Ну был он моим сожителем, подумаешь, большое дело, претензий у меня к нему нет, был, да теперь сплыл, так при чем тут он?

— Ты знаешь же, я там немало общался с людьми! — вспыхнул вдруг Костик. — Тебя там все заметили, его тоже. У людей есть глаза и уши. А этот твой… собственное расследование проводил, всех расспрашивал, с милицией в постоянном контакте. Всезнающего из себя строил. Возможно, и в самом деле многое знал. Никто не поверит, что тебе он ничего не рассказывал, отсюда вывод — ты тоже все знаешь. Так считают.

— Все?

— Некоторые. А Терличак наверняка.

Ну я и заткнулась. Какого черта… Мой Идеал проворачивал там такую работу, а я и ведать не ведала? Неудивительно, что меня бог знает в чем подозревают, не исключено, во всех смертных грехах. Ну уж нет, не согласная я!

Мои мрачные размышления прервал Костик.

— Погоди! — энергично потребовал он. — А что с ним?.. С этим твоим сожителем?

— Я бы предпочла все-таки называть его хахалем, — вздохнув, предложила я и тут же поправилась:

— Хотя нет, это определение подходит ему как корове седло. Не знаю, что с ним.

— Он жив хотя бы?

— Не приходилось слышать, что умер. Во всяком случае, незадолго до моей последней поездки на косу видела его собственными глазами. Целого и невредимого. А что? Зачем он тебе?

— Вот уж он мне совсем не нужен, по мне, так лучше бы его и вовсе не было. Просто я хочу сказать — все это делает понятным подозрительное отношение и к тебе. Ведь кто поручится, что твой хахаль-сожитель не вёл переговоры с Терличаком? Или, напротив, ему что-то удалось раскрыть, и он сунул палку в муравейник. И вот ещё что. Здесь, в Варшаве, ходят слухи — кто-то разыскивает золотую муху. Нет, не из нашей братии, посторонний. Может, как раз он?

Я только плечами пожала. Поклоняться Кумиру я давно перестала, теперь он только раздражал. И разумеется, мог и пакостить.

— Ты бы поподробней рассказал мне, что слышал, — попросила я. — Ещё на косе признался — кое-что знаешь, а теперь ещё и новые слухи. Ну, давай, выкладывай!

Костик вздохнул и отпил глоток вина.

— О янтаре с золотой мухой я слышал уже много лет назад, — начал он. — Сам тогда ещё янтарём не занимался. Заинтересовался после того, как мне попался потрясающий экземпляр с перламутровой дымкой, правда-правда, переливалась прямо как перламутр, откуда в янтаре перламутр? Естественно, меня это заинтриговало, я даже хотел его купить, да продавец заломил такую цену, что я просто обомлел.

— А какого он был размера, этот янтарь с перламутровой дымкой?

— Такого, как ты рассказывала, граммов в двести, может двести двадцать. Да из него настоящий шедевр можно было сделать! Нет, ты не думай, я не считаю себя Микеланджело…

— Давно ты его видел? У кого?

— Дай-ка подумать… Шестнадцать лет назад. Я как раз сделал свой первый янтарный гарнитур, пользовался большим успехом, скажу тебе. А у кого… Человек мне незнакомый, случайно встретил его у одного шлифовальщика. Причём наверняка не профессионал, со стороны человек, зашёл узнать, за сколько может продать свою. Потом я понял — продавать он и не собирался.

— Но ты его помнишь, описать можешь?

— Если бы точно не знал, что поляк, решил бы — макаронщик, вылитый итальяшка. Черноволосый, смазливый, знаешь, из тех, кого обожают женщины, сильно смахивал на жиголо.

Встав, я извлекла один из своих альбомов с фотографиями, отыскала нужный снимок и подсунула Костику под нос.

— Этот?

— Точно! — изумился Костик. — Откуда он у тебя?

Так я и знала, Пупсик, чтоб ему сдохнуть! Спустя год после гибели владельца янтаря! Теперь не очень-то нужны Анины сведения, я и без них получила веское подтверждение.

И язвительно поинтересовалась:

— Случайно Терличак не намекал тебе на него? Если уж из меня делает преступницу и шантажистку, то только из-за этого вот подонка, упокой. Господи, его душу. Поскольку он помер, хотела скрыть, но правда вылазит и без моего участия. А в те времена я была его женой. Перестала быть вскоре после возвращения с косы. Холера! Так ты не знал о нем?

— Понятия не имел! — ужаснулся Костик. — Иначе как-то поделикатнее бы выразился, не в моих привычках доставлять людям лишние переживания, а уж тебе и подавно.

— Ладно, успокойся. Его сменщик оказался не хуже…

Долго молчал Костик, разглядывая фото. Потом захлопнул альбом, долил мне вина и сам тоже выпил.

— Ты уж извини, не хочу показаться назойливым, но, похоже, не везло тебе? А тот, первый, с гипсом? То есть времён гипсового макета?

— А, это был мой первый муж… Особых хлопот не доставил, вот разве что детей. Развёлся со мной. Как муж — очень хорош. Жив, дети, кажется, с ним видятся. Они у меня уже взрослые, ведь родила я их совсем молодой. Этот абсолютно никак не связан с интересующей нас проблемой.

Господи, сколько же их у меня было, этих мужей, легальных и нелегальных! Похоже, и в самом деле я отбирала их не наилучшим образом.

Я посмотрела на Костика с внезапно вспыхнувшим интересом. Вот с ним у нас есть общее — золотая муха, стремление её разыскать, увидеть, в руках подержать! И говорил он со мной по-человечески, просто, без притворства. Не лгал, не притворялся всезнающим, не напускал таинственность, не смотрел свысока, относился как к равной. Может быть, с самого начала следовало искать именно такого, а не потрясающих красавцев и бесподобных перлов создания?

И такая какая-то атмосфера создалась в комнате… такая, что мы оба лишь с большими усилиями заставили себя вернуться к реальности. Не один час на это потребовался. И теперь, в соответствии с добрыми польскими традициями, мне следовало поставить перед ним блюдо с чем-то сытным и вкусным. Или ему откупорить бутылку шампанского. Увы, ни сытное блюдо, ни бутылка шампанского не могли появиться в моем доме сами по себе. Уж не знаю, какие чувства испытывал Костик, я же утвердилась в добром к нему отношении.

• Предыдущая
• 40/73
• Следующая