Все красное - Хмелевская Иоанна - Страница 1

• 1/35
• Следующая

— С чего ты взяла, что Аллеред означает все красное? — возмутилась Алиция. — Что за чушь?!

…Так началось моё пребывание в Аллеред. Мы стояли у вокзала и ждали такси. Если бы Алиция обладала даром предвидения, мой перевод возмутил бы её гораздо сильней.

— А что тебе не нравится? Ред — красный, алле — все…

— На каком, интересно, языке?

— На немецко-английском.

— А… Слушай, что у тебя в чемодане?

— Твой бигос, твоя водка, твои книги, твоя вазочка, твоя колбаса…

— А своё у тебя что-нибудь есть?

— Конечно — пишущая машинка. «Ред» — это красное. И все. Я так решила.

— Ерунда! «Ред» — это что-то вроде просеки. Такой вырубленный лес.

Рос себе рос, никому не мешал, а потом раз — и не стало его…

Подъехала машина. Водитель помог нам втиснуться в кабину вместе с чемоданами. Дорога заняла ровно три минуты.

Я не унималась:

— Всем известно, что «ред» — это красный, а про лес никто и не слыхал. Раз его вырубили, то и говорить не о чем. Аллеред — все красное.

— Сама ты красная. Загляни в словарь и не пори чушь! — рассвирепела Алиция.

Она вообще была не в себе. Это сразу бросалось в глаза. Но выяснить, в чем дело, я так и не смогла: дороги хватило только на «все красное», а в доме оказалось полно народу, и поговорить спокойно не удалось. Зато наш спор увлёк всю компанию, и мой перевод, несмотря на ярость Алиции, всем пришёлся по вкусу.

— Располагайся, умывайся, делай, что хочешь, только не морочь мне голову, — нетерпеливо сказала она. — Сейчас ещё явятся…

Я поняла, что попала на светский приём средних размеров, только никак не могла разобраться, кто тут гость, а кто в этом сумасшедшем доме живёт. Просветил меня Павел, сын нашей общей приятельницы Зоси. Сама она наотрез отказалась от всяких разговоров, самозабвенно отдавшись приготовлению соответствующей моменту изысканной закуски.

— Когда мы приехали, Эльжбета уже была, — начал Павел. — Эдек ввалился сразу за нами, а Лешек — сегодня утром. Четверо пришли в гости: Анита с Хенриком и Эва с этим, как его там, Роем. Алиция в бешенстве, мать в бешенстве, а Эдек пьёт.

— Без перерыва?

— По-моему, да.

— А по какому случаю Содом и Гоморра?

— Лампу обмываем.

— Что ещё за лампа?

— В саду. То есть, я хотел сказать, на террасе. Подарок Алиции на именины от какой-то родни — пришлось подвесить. Датское общество уже отметило это событие, сегодня наша очередь…

Пришли остальные. Я с любопытством разглядывала Аниту и Эву, которых не видела почти два года. Рядом с Эвой миниатюрная загорелая Анита с буйной копной чёрных волос выглядела мулаткой. Её муж Хенрик, обычно спокойный и добродушный, показался мне слегка взволнованным. Рой, муж Эвы, высокий худой блондин, сверкал белозубой улыбкой и смотрел на жену ещё нежней, чем два года назад. После ужина торжество, достигнув кульминации, перенеслось на террасу, где в метре от пола сияла красным светом виновница торжества, обтянутая большим чёрным абажуром, не пропускавшим света.

Алиция, как челнок, сновала между кухней и террасой, с маниакальным упорством обслуживая гостей. Я поймала её в дверях.

— Ради бога, сядь наконец! У меня голова кружится, когда ты так носишься.

Алиция вырвалась у меня из рук и пыталась умчаться одновременно в разные стороны.

— Апельсиновый сок в холодильнике… — в полуобмороке пробормотала она.

— Я принесу! — вынырнул из полумрака Павел.

— Вот видишь, он принесёт… Сядь в конце концов, черт тебя побери!

— Он принесёт! Откроет холодильник и будет глазеть… Ну ладно, неси, только внутрь не смотри!

Павел сверкнул в темноте странным взглядом и пропал в глубине дома.

Я втащила Алицию на террасу и заставила сесть в кресло, заинтригованная до крайности.

— Почему нельзя смотреть в холодильник? Там у тебя что-нибудь этакое?.. — Я сгорала от любопытства.

Алиция расслабленно вздохнула, вытянула ноги и взяла сигарету.

— Ничего этакого. Просто, если холодильник долго держать открытым, придётся его размораживать. А Павел распахнёт дверцу и будет сто лет сок высматривать…

Из мрака вынырнули ноги Павла, потом появилась его рука с молочной бутылкой.

— Что ты принёс? — расстроилась Зося.

— Алиция велела брать не глядя.

— Не уносите молоко. Хенрик с удовольствием выпьет! — вмешалась Анита.

Обычно тихое жилище в Аллеред напоминало разворошённый муравейник. Одиннадцать человек носились вокруг многоуважаемой лампы, временами исчезая в чёрной дыре между кухней и террасой. Из-за датчан — Роя и Хенрика — говорили на нескольких языках сразу. А я все не могла понять, кому пришло в голову устроить этот бедлам. Воспользовавшись шумом, попыталась что-нибудь узнать у Алиции.

— Ты что, свихнулась и специально созвала всех разом, или это просто стихийное бедствие? — спросила я, не скрывая неодобрения.

— Бедствие! — взорвалась Алиция. — Какое там бедствие! Просто у каждого свои капризы! Я все продумала, распределила, когда кому приезжать, но им, видите ли, так удобно! Сейчас очередь Зоси и Павла, и вовремя приехали только они. Эдек собирался ко мне в сентябре. А те6я я ждала в конце июня. А сейчас у нас что?

— Август…

— Вот именно.

— Раньше не могла — влюбилась.

— А Лешек…

Алиция оборвала фразу на полуслове и посмотрела на меня изумлённо:

— Что сделала?!

— Влюбилась, — призналась я с раскаянием.

— Тебе что, мало было?! С ума сошла? В кого?

— Ты его не знаешь. Похоже, я встретила того самого блондина моей жизни, которого предсказала гадалка. Долгая история, как-нибудь расскажу. Так когда приехали Лешек и Эльжбета?

— А, Лешек… Подожди, и что? Разлюбила и приехала?

— Наоборот. Поняла, что мой отъезд уже ничего не изменит, и приехала. Ну а Лешек и Эльжбета?

— Кто это?

— Бог мой, ты не знаешь Лешека и Эльжбету?! Отец и дочь, вон сидят перед тобой. Кжижановские их фамилия…

— Идиотка. Я о твоём хахале спрашиваю. Лешек приплыл на яхте на несколько дней, а Эльжбета приехала из Голландии, тоже ненадолго. Возможно, поплывёт обратно с отцом, не знаю. Честно говоря, я их вообще не приглашала.

— А Эдек почему сейчас приехал? У меня хоть уважительная причина.

— Он вроде бы хочет сообщить мне что-то страшно важное и неотложное. Да вот три дня уже не может объяснить, в чем дело. Никак не протрезвеет…

Главным занятием Эдека на протяжении всей сознательной жизни было пьянство, только поэтому Алиция в своё время не закрепила юношеских чувств прочными узами и ограничилась дружбой. Может, теперь чувства возродились?

— Пьёт все так же? — полюбопытствовала я, потому что к Эдеку у меня свой интерес, очень нужно было, чтобы он хоть на минуту протрезвел.

— Не бросил?

— Куда там! Половину того, что привёз, уже успел вылакать.

Я захотела выяснить, не догадывается ли Алиция, о чем Эдеку так не терпится с ней поговорить, но опоздала. Она сорвалась с кресла и исчезла во тьме. Павел и Зося тщетно искали апельсиновый сок. Анита вызвалась им помочь. Эва вспомнила вдруг, что как раз сегодня они купили несколько банок, и послала Роя за ними в машину. Апельсиновый сок поглощал все мысли, ревел Ниагарским водопадом, и казалось, что нет больше ничего на свете — только апельсиновый сок…

Наконец Алиция его нашла. Зато Эльжбета проголодалась и принесла себе несколько аппетитных бутербродов. Тут же захотели есть Павел и Лешек. Алиция, никому не доверяя, понеслась делать бутерброды сама. Зося начала искать новую банку кофе. Эва потребовала для Роя очень крепкого. Анита по ошибке налила Хенрику пива в молоко…

Вечер набирал обороты. Каждый считал своим долгом как можно чаще вскакивать с места, и все с редкой изобретательностью все время чего-то хотели. Только три пары ботинок под красной лампой оставались недвижимыми. Две из них принадлежали Лешеку и Хенрику, обсуждавшим на странной смеси немецкого и английского достоинства и недостатки разных типов яхт. Они так увлеклись, что полностью игнорировали всех остальных. Эдек также не покидал своего кресла, под рукой у него стоял большой ящик с запасом напитков, которые он употреблял без разбора и ограничений. И вдруг раздался дикий вопль.

• 1/35
• Следующая