Версия про запас [Дело с двойным дном] - Хмелевская Иоанна - Страница 40

• Предыдущая
• 40/46
• Следующая

Может, и лучше, что она не увидела, к чему все это привело. Чувства тётки не смягчились ни в коей мере, и она действительно перенесла их на меня, исступлённая ненависть к моим родителям цвела и плодоносила. Только сейчас я поняла, почему она уничтожала все их вещи, почему издевалась надо мной, почему усердно старалась исковеркать мой характер, одурманить мой ум, почему прописала меня под своей фамилией, почему я долго не знала, как я на самом деле называюсь, пока пани Крыся не просветила меня. Пясковская. Пясковский, такова была фамилия моего отца, ненавидимая тёткой до бешенства. Сама мысль о том, что удалось отобрать у меня эту фамилию, переполняла её чёрную душу мстительной отрадой.

Ужасная история женщины, влюбившейся до умопомрачения в молодого мужчину. Сколько ей тогда было лет?… Кажется, сорок восемь, опасный возраст. Она никогда не была красива, не пользовалась успехом, никто не ухаживал за ней, а может, и ухаживал, но она желала только того, единственного. Не заполучила его, потом он погиб вместе с женой и стал окончательно недоступным.

Наверное, она постоянно жила в конфликте сама с собой. Каждый взгляд на меня, его дочь, был для неё словно нож в сердце. Избавиться от меня, не видеть, забыть о моем существовании, — возможно, это принесло бы ей облегчение, но тогда она лишилась бы причитающихся мне денег, а жадной была всегда, патологически жадной. А возможно, напротив, хотела держать меня при себе специально для того, чтобы мучить меня, давить, не давать мне жить по-человечески, упиваться своим мстительным торжеством. Может, только поэтому она меня не отравила?…

Я вырвалась из её лап. Затея с квартирой свидетельствует о том, что она с этим не смирилась. Я разговаривала с посредником и поняла, что она и в самом деле собирается выкинуть кошмарный номер — продать квартиру и свалиться мне как снег на голову непосредственно перед приездом пани Яребской. Не впускать её? А как? Она скандалила бы на лестнице, выставила бы меня в глазах соседей бесчувственной скотиной, ворвалась бы силой. Мало того что я потеряла бы доверие пани Яребской, поселив в её доме какую-то жуткую бабу, мне пришлось бы что-то делать, искать жильё для себя и для неё, с ней на шее. Денег хватило бы на особняк, но ведь она прятала их от меня, не выпустила бы из рук ни гроша, а я о них понятия не имела. Металась бы в отчаянии к её радости и удовольствию. А если бы попробовала защитить свои права законным путём… Какие права, какой путь, закон обязывает меня заботиться о ней! Счастье, что она была не совсем нормальна, не сумела устроить дело с квартирой, не решилась на ремонт, не была способна снизить цену. Страшно подумать, что затея могла удасться. Начался бы новый виток моих мучений, тётка была бы жива до сих пор и прожила бы ещё долго, потому что Райчик…

Ужасно. Может, и лучше, что я не ведала о том, что мне грозило, а то сама бы умом тронулась. Паника — плохой советчик, я избежала наихудшего…

Я ни о чем не жалею. Да, я могла бы спасти ей жизнь и не сделала этого… Что ж, она сама позаботилась о том, чтобы я утратила по отношению к ней человеческие чувства, заразив меня ненавистью, столь же слепой и безоглядной. Может, это семейное… Чушь, она не была моей прямой родственницей. А приговор мне вынесли авансом, пятнадцать лет моральной каторги, и я его отбыла полностью. Я и в другой раз поступила бы так же. И в третий. И в сто двадцать пятый! И пусть все провалится в тартарары, но угрызения совести меня мучать не будут!…

У Гени было странное выражение лица, которое слегка прояснилось при виде свиной грудинки со сливами, истинного чуда кулинарного искусства, призванного лишить человека всяких моральных обязательств и тормозов. Я знала о допросе Кази, не была уверена в последствиях, вот и подготовилась на всякий случай. Януш, видимо, успел уже перемолвиться с Тираном парой слов, потому что вернулся поздно, задумчивый, не выдал ни одной служебной тайны, зато похвалил мои старания. Возможно, преследуя собственные интересы…

Когда я поставила на стол закуску в виде спаржи с оливками без косточек в майонезе, Геню прорвало. Он потянул носом в направлении грудинки и оставил тему погоды, которой упорно придерживался с тех пор, как переступил порог.

— Такая противная изморось, — говорил он. — И дождь даже не идёт, но сыро. Ветра нет и не холодно, однако пробирает до костей. К ночи должно распогодиться, полный месяц тому поспособствует, погода портится, когда луна на убыль идёт.

— Идёт, идёт и никак не дойдёт, — буркнул Януш, с упрёком глядя на Геню.

— Может, лучше сядем за стол, — холодно предложила я.

Геня сел, посмотрел на спаржу, попробовал, и лицо его прояснилось.

— Ну ладно, расскажу, — решился он. — Тиран сразу дал залп из тяжёлой артиллерии. Положил перед ней увеличенные отпечатки пальцев, сунул в руку лупу и велел посмотреть. И ещё добавил, что у неё, как у художницы, должен быть острый глаз. Надо было слышать, каким тоном он это сказал. Айсберг бы так заговорил, если бы смог.

— И что Казя? — нетерпеливо и с беспокойством спросила я, потому что Геня умолк, видимо наслаждаясь воспоминанием о сцене в комиссариате.

— Посмотрела. Внимательно и не торопясь. Потом глянула на Тирана уже невооружённым глазом, без лупы. Молчала как каменная, так что ему пришлось заговорить первым. Спросил, не кажется ли ей, что они одинаковы. Казя отвечала, что она не специалист, за всю жизнь всего несколько детективов прочитала, но разницы в отпечатках не видит и готова согласиться, что они принадлежат одному и тому же человеку. Взяла, значит, быка за рога. Тирану это даже понравилось. Спросил, не знает ли она, кому бы они могли принадлежать. Риторический вопрос, отвечала Казя, откуда ей знать. Ну тогда Тиран ей скажет. И сказал. Отпечатки были найдены в её квартире и в Константине, а может, она слыхала случайно о том, что в Константине произошло. Казя хладнокровно заявила, что слыхала, но краем уха, Тиран наверняка больше слышал, поэтому она на этот вопрос отвечать не будет. Тиран был с самого начала такой довольный, что даже не разозлился, а зашёл с другого бока. Она сама призналась, напомнил он ей необычайно вежливо, что у неё в доме никого, кроме её парня не бывает, и было бы неплохо, если бы она рассказала, что этот парень делал в Константине. Ей-богу, я уже думал, что она сейчас поведает, как он котёнка туда носил, но не тут-то было. Посмотрела на Тирана и столь же вежливо и спокойно ответила, что её при этом не было, потому она ничего не знает. Тогда Тиран спросил, знает ли она вообще, что он там был. Знает. А зачем? А затем, чтобы клад, зарытый прадедушкой, найти.

Каким образом, все время не закрывая рта, Геня успел слопать половину спаржи с оливками, ума не приложу. Он умолк на минуточку, передохнул и подложил себе ещё закуски.

— Ты на салат не налегай, потому как свиная грудинка заслуживает особого внимания, — предупредил Януш. — Я попробовал кусочек.

Геня кивнул и смел с тарелки добавочную порцию. Я решила повременить с грудинкой, чтобы не отвлекать его от темы. Он бросил взгляд в сторону духовки и продолжал.

— Тиран немного обалдел, но вида не подал. Попросил её высказаться поподробнее. Казя, подумав, согласилась. Призналась, что ей стало известно о дедушкиных заскоках от пани Крыси, где что попрятал, она не знала, но что мешало проверить в Константине? Послала своего парня, деньги им были позарез нужны, откуда ей было знать, что тётка помрёт и деньги найдутся на видном месте, а не в тайнике. И замолчала. А что же там произошло, допытывался Тиран, но потерпел фиаско, потому что Казя отказалась отвечать на дальнейшие вопросы. Сам должен знать, что её парень никого не убил, значит, укрывательство убийцы отпадает и все это дело ей до лампочки. Лучше она помолчит, чесать языком сроду не любила.

Я поняла, что дольше откладывать нельзя. Геня начал как-то странно растягивать слова и уже глаз от духовки не отрывал. Вынула грудинку, поставила на стол гарнир, не преминув с гордостью заметить, что сливы без косточек и плеваться не придётся.

• Предыдущая
• 40/46
• Следующая