Свистопляска - Хмелевская Иоанна - Страница 48
- Предыдущая
- 48/70
- Следующая
Яцек слушал с величайшим вниманием, и что-то подсказывало мне, что при встрече с Маженой он станет говорить не о подозрительных рыбаках. Возможно, теперь, когда свежо ещё воспоминание о жене прокурора, сравнение было явно в пользу девушки.
— Канат уже обработали, — сообщил сержант. — Вот где черт ногу сломит, его и трос, похоже, весь свет перещупал. Тоже отправить Левковскому?
— Тоже, — решил майор.
Мне же в голову пришла тревожная мысль, и я взволнованно спросила Яцека:
— Слушай, а прокурорша тебя знает?
— В каком смысле? — осторожно уточнил Яцек.
— Ну кто ты, твоя фамилия…
— Да вы что? — возмутился Яцек. — Я самый обычный искатель приключений, сюда приехал из Ломжи, уж не знаю, почему назвал именно её. Фамилию позабыл, но она должна помнить. Холера, меня всего так и переворачивало, когда расплачивалась за меня в ресторане…
— В таком случае нечего и говорить об этом, — пресёк майор лишние разговорчики и повернулся к Болеку:
— А что у вас?
Болек, до сих пор молча сидевший со своим стаканом пива в уголке, вздрогнул и набрал воздуха в лёгкие.
— Ничего особенного. В открытом море, правда, поднялся сильный ветер, хорошо, что я умею управляться с парусом, волна большая, а эта дрянь на буксире мешает, как может. Завтра я выплываю в последний раз, медведя мне передадут ещё сегодня, инструкции получил в письменном виде, наконец, по всем правилам. И трех минут не прошло, как написанное улетучилось. Вот, смотрите.
Мы все с большим интересом осмотрели чистый листок бумаги в клеточку. Клеточка осталась, от написанного же и следа не сохранилось.
Болек уныло закончил отчёт:
— А что будет дальше — не знаю, ведь я так и не сумел отгадать, каким именно образом они собираются прикончить меня…
В моем воображении опять возник, как живой, придуманный мною курьер-посланец, вот он, лежит с ножом в груди, в каком-то глухом переулке… А что, если он сломает ногу, выбегая из дому? Может человек оступиться, сходя с крыльца, да и просто на мостовой поскользнуться? Лежит беспомощный, бедняга, прижимая к груди драгоценный пакет с нарезанными газетами, никому не отдаёт, столпившиеся прохожие вызывают «скорую помощь», а он… Минутку, а что он? Он думает лишь о том, как сообщить о случившемся отправителю или получателю, как связаться с ними, как передать драгоценный конверт. Если конверт ему отдавала я, что я сделаю? Немедленно примчусь за конвертом, заберу его, а потом мне придётся всю операцию провернуть с самого начала. Все организовывать заново. Хуже, если дойдёт до получателя. Увидев газеты, тот сразу заподозрит, что дело нечисто. Курьер сломал ногу, выбегая из моего дома, на моем пороге или перед моей дверью, значит, не было у него возможности украсть денежки или заменить их на макулатуру. Получатель неминуемо придёт к выводу, что именно я собиралась облапошить его, после чего наверняка перестанет меня любить…
И я принялась так и сяк вертеть в воображении курьера со сломанной ногой. А если он сломает её по дороге к моему дому? Ещё до получения опасной посылки? Другого у меня нет, доверяла я только вот этому, он один годился на роль козла отпущения. Планы мои рухнули, приходится отложить их до другого удобного случая…
И опять подумала я о получателе, которому не понравилось бы откладывание драгоценной посылки до удобного случая. Наверняка и при таком раскладе он будет недоволен, наверняка у него возникнут подозрения, наверняка я не стану пользоваться у него прежним доверием…
Тряхнув головой, я с трудом прогнала завлекательные образы. Оказывается, мои сообщники оживлённо обсуждают возможность гибели Болека в автокатастрофе, даже сержант подключился. Он успел покончить с долларами и теперь опять аккуратно складывал их пачкой, чтобы завернуть в целлофан.
— Достаточно малюсенькой бомбочки…
— Бомбочку могут обнаружить!
— Да кто будет обнаруживать-то? Погиб в автокатастрофе, несчастный случай, а то вы не знаете.
— Тогда сразу и тормоза, и система управления. Если они выйдут из строя, хана!
— А он вдруг как раз едет по прямому пустому шоссе? Тогда у него есть шансы…
— Так он же не знает, что они вышли из строя, И на первом же повороте…
Вконец удручённый Болек выдвинул своё предложение:
— Самое лучшее, чтобы машина просто сама собой разлетелась на куски. Вот только не знаю от чего… И загорелась! Взорвалась?
— А от чего она может загореться?
— Придётся им за тобой ехать со спичками в руках…
— Хватит вам! — раздражённо потребовал майор. — С ума с вами сойдёшь! Я всегда приветствовал помощь общественности, всю жизнь, боюсь, теперь изменю мнение.
— А разве это наша вина, что вам не дают нормально работать? — гневно выкрикнула я. — Ну ладно, в самом деле, успокойтесь, кажется, я что-то придумала. Вот послушайте. У меня получается, что Болеку надо улучить подходящий момент и сломать ногу…
День склонялся к вечеру, но до наступления темноты было ещё далеко. Закончилось время, отведённое для ужина организованных курортников, и у своего дома я напоролась на поджидающего меня Зигмуся, о котором за хлопотами совершенно забыла. Как всегда, кузена распирали энергия и энтузиазм, и он ещё издали приветствовал меня победными возгласами:
— Успех, полный успех! Тайная встреча-встреча! Я проследил-проследил! Скоро-скоро начнётся операция! Точно-точно!
Жутко раздражала его манера повторять слова, теперь же, взбудораженный и донельзя взволнованный, он и вовсе не мог по-другому выражать свои мысли. Интересно, что же такое, Господи Боже, отмочили пан Януш с адвокатом Кочарко и примкнувшим к ним номером третьим? А казалось бы, такие порядочные люди…
И я поспешила заткнуть кузену рот предложением немедленно отправиться в кафе, чтобы за чашечкой кофе обсудить создавшееся положение. Опять же, выберем столик на открытом воздухе, есть шансы понаблюдать за членами преступной шайки. Не исключено, что они могли собраться б.., ну, например, в «Ракушке», так что имеет смысл отправиться именно туда. Зигмусь принял моё предложение с восторгом.
И ещё по дороге принялся докладывать о своих успехах. Я не мешала, понимая, что иначе он и лопнуть может от распиравших его чувств.
— В самом деле, в самом деле, видел я такого чёрного-чёрного, как ты говорила! Ты умница-умница, видел скелет, одни кости-кости, роскошная женщина! На пляже сблизились, вместе ушли-ушли, номер первый и второй общались-общались, появился ещё один-один, назовём его номер четвёртый…
— Как выглядел? — перебила я.
— Высокий. Худой. Рыжеватый. Очки. Бритый. Нос большой, губы сжатые, челюсть. Весь острый-острый, вылитая ласка-ласка…
Нет, определённо кузену не откажешь в наблюдательности, мужа Выдры он описал очень ярко. Оказывается, этот ласкоподобный муж знакомил друг с другом две группировки. С одной стороны, пана Януша и адвоката Кочарко, с другой — Выдру и Северина. Ну как же я забыла, ведь муж Выдры знаком с паном Янушем, встречались и в казино, и на бегах, оба азартные игроки. Видимо, муж Выдры соблазнился возможностью поиграть в покер. Как же я не предвидела этого, бросая Северина Зигмусю на заклание? Идиотка безмозглая!
А Зигмусь вошёл в раж и шпарил без остановки:
— Расстались, разошлись в разные стороны-стороны, но я успел-успел! Номер первый — на ужин в «Альбатрос», номер второй — к ребёнку-ребёнку, совести нет использовать для камуфляжа невинное дитя-дитя! Я установил, это дитя — мальчик. Остальные — в «Пеликан-Пеликан». Я поужинал быстро-быстро и выследил-выследил! Вот номер первый, идут вместе-вместе, второй их нагоняет-нагоняет. И все в «Альбатрос», сейчас там все-все!
Тем временем мы добрались до «Ракушки» и отыскали свободный столик.
— Кто-кто? — вырвалось у меня. Дурной пример заразителен! И я уточнила:
— Кто именно собрался сейчас в «Альбатросе»?
Обстоятельный Зигмусь, желая избежать ошибок, заглянул в свои записи. И зачитал:
— Номер первый. Номер второй. Номер четвёртый. Прибывает номер третий. Все вместе-вместе!
- Предыдущая
- 48/70
- Следующая
