Свистопляска - Хмелевская Иоанна - Страница 20
- Предыдущая
- 20/70
- Следующая
Озабоченное выражение вмиг покинуло лицо Болека, чело его разгладилось, и я с удивлением услышала, как он удовлетворённо захихикал.
— А я и не отвязывался, он ездил со мной в автобусе.
От неожиданности я нажала на тормоз на самом повороте.
— Ты шутишь?!
— Помереть мне на этом месте! Ну, не все время, проехался два раза, а потом у него подошло время ужина, пришлось ему меня покинуть, и в третий раз я поехал один.
Забыв, где стою, слушала я захватывающий отчёт Болека об автобусном общении с Зигмусем.
— Его жутко заинтересовал наш фамильный склеп в Молдзях, я подумал — чего скупиться? И расписал его так, что у бедняги глаза на лоб полезли. Ещё бы: часовня в готическом стиле, позолоченный купол с медным крестом. Чтобы грабители не забрались, запирается на особый электронный замок. И тут я принялся описывать этот замок во всех технических подробностях, уж в этом я разбираюсь, одного замка мне хватило на весь маршрут туда и обратно. Немного не дотянул, пришлось подбросить освещение на фотоэлементах. Я уж готов был ещё добавить и микроволновую печь в гробнице, установленную специально для безутешных родственников, когда они съезжаются поминать покойников. А что было делать? Чуть только я вылезал из склепа, он сразу начинал разоряться о нашем безумно выгодном совместном предприятии, а я напрочь забыл, что за предприятие, вот и держался за склеп. Сразу вспоминал об очередном удобстве. Вот, к примеру, там ещё и кран есть.
— Кран? Зачем?
— А как поддерживать чистоту в помещении, где установлены гробы?
Ну все, пропала я. Зигмусь непременно распишет чудо-склеп всем родичам, и на меня смертельно обидятся и наша тётка, и сестра Зигмуся, ну да что теперь поделаешь? С трудом различая дорогу сквозь слезы, выступившие от смеха, я наконец включила газ и освободила поворот. Хорошо, что в Крынице движение не очень оживлённое.
По дороге я рассказала парню о подключении к делу сержанта полиции.
Болек поначалу обрадовался.
— Здорово! Второй свидетель, к тому же полицейский.
Однако, немного подумав, встревожился.
— А что, если он с ними снюхался? Знаете ведь, как бывает, кто-то из секции наркотиков получает взятки…
— Наверняка получает, — успокоила я парня, — иначе у нас так буйно не процветал бы этот наркобизнес. Но не волнуйся, в Морской Крынице нет секции наркотиков.
— Ну тогда другое дело, — утешился Болек. — И очень хорошо получается, поднимем шум снизу, наверху не так просто будет его приглушить. Неплохо, неплохо… Если ещё мне повезёт, может, и выйду сухим из воды, жив останусь. При благоприятных обстоятельствах…
— Благоприятные обстоятельства мы потом обсудим общими силами.
Сержант появился сразу же, не заставил себя ждать. Очень тактичным оказался этот молодой человек, не стал приставать к Болеку с бестактными расспросами об его участии в контрабанде наркотиков, а сразу перешёл к медведю.
— Времени у меня в обрез, — как-то загадочно обронил он, — действую я неофициально и потому прошу не предавать огласке моё участие. А ну, быстренько!
Игрушечный медвежонок панда был так прекрасен, что рука не поднималась его распарывать. Болек успокоил меня — собственноручно зашьёт так, что и следа не останется. И все равно в разрушительной работе я не стала принимать непосредственного участия, лишь наблюдала с любопытством за действиями сообщников. Они вспарывали игрушечный живот так аккуратно, с такой деловой сосредоточенностью, словно производили сложную хирургическую операцию на живом человеке, осторожно, по кусочку раздвигая в стороны мех и обнажая внутренности медвежонка.
Под меховым покрытием в медведе обнаружилось множество кубиков эластичной губки, и ничего больше.
Удар обухом по головам не произвёл бы такого впечатления, как вышеприведённое открытие. Мы самым внимательнейшим образом рассмотрели через мою филателистскую лупу каждый кубик, нюхали их, лизали и даже пытались пожевать, подвергая риску собственное здоровье, если бы в кубиках оказался наркотик. Нет, не оказался, самая обычная губка без каких-либо посторонних примесей.
Вся операция заняла у нас около часа. Закончив её, мы переглянулись. Естественно, первой вопрос задала я:
— Ну и что бы это значило?
— Сплошное надувательство, — подумав, ответил сержант. — И какая-то грандиозная махинация.
А на меня в который уже раз снизошло озарение, причём теперь соизволило задержаться в голове, а не промелькнуть неуловимой мыслью. И передо мной вдруг предстала настолько странная, ни на что не похожая картина, что я не сразу сумела её выразить в словах. Покопавшись в наитии, я выловила из него самые чёткие фрагменты, самые логичные, и попыталась облечь их в слова.
— Сдаётся мне, — запинаясь, ещё не очень уверенно произнесла я, — сдаётся мне, я не настаиваю на этом, но, похоже, кому-то понадобился козёл отпущения. Тебя хотят подставить, мой милый! Развернуть кормой к ветру.
Сообщники с таким интересом уставились на меня, словно я вся вдруг покрылась рыбьей чешуёй, а я вдохновенно продолжала:
— Тебе всучили г…, дорогой, а не наркотик. Посылка крупная, деньги тоже немалые. А если ещё и сумку прибавить, на несколько килограммов потянет. И вот получатель заявляет, что никаких наркотиков не получил, отправитель клянётся и божится — отправил все, как и договаривались. Ну и кто виноват? Посредник, доставщик, курьер, то есть ты, мой дорогой. Денежки прикарманивает босс, а ты обречён. Тебя просто обязаны кокнуть, причём, возможно, обе одураченные шайки. Вот помяните моё слово, в сумке тоже ничего не окажется!
— Вот именно, — мрачно протянул нахмурившийся сержант.
Побледневший Болек бросился к шкафу и извлёк из него большую туристскую сумку, похожую на рюкзак. Обычный рюкзак средних размеров, запирается на замочек, небольшой, но довольно сложный. И ещё у сумки были четыре наружных кармана. Сержант молча остановил Болека, который, похоже, собирался растерзать сумку, а начать хотел с замочка. Полицейский извлёк из кармана какие-то миниатюрные железки, покопался в замочке, и тот, мелодично щёлкнув, раскрылся.
— Неплохо, — завистливо прокомментировал Болек.
Мы все трое жадно заглянули в сумку, стукнувшись лбами. Там находилось обычное туристское снаряжение: «Адидасы», свитер, джинсы, полотенце, две ковбойки, приборы для бритья, мыло, три рулона туалетной бумаги и завёрнутый в целлофан плоский пакет форматом с том энциклопедии, только, похоже, в пакете было завёрнуто два тома. На пакет мы набросились как стервятники, истосковавшиеся по падали.
Белый порошок, обнаруженный в пакете, мы пробовали все трое. Болек даже решил пожертвовать собственным здоровьем и с помощью моего кипятильника приготовил чай, в который всыпал две ложечки упомянутого порошка. Сержант последовал его примеру. Ну и сомнений не осталось: белый порошок должен был сыграть роль контрабандного наркотика, на самом же деле это была безобиднейшая сахарная пудра!
Для соблюдения чистоты эксперимента я чаю не пила и в течение получаса внимательно наблюдала за своими сообщниками, но никаких подозрительных симптомов в них не обнаружила. Если бы к сахарной пудре был подмешан какой-нибудь наркотик, то, учитывая потреблённое ими количество, оба уже должны были пребывать в бесчувственном состоянии или, на худой конец, впасть в эйфорию. Ничего подобного не наблюдалось. Наоборот, оба пребывали в меланхолии.
— Честно скажу, — заявил сержант, — понятия не имею, что теперь предпринять. Думаю, пани Иоанна права: вас, уважаемый, и в самом деле предназначили на убой.
Уставившись в мрачном молчании на распоротого медведя и рассроченную сумку, мы предались столь интенсивной умственной работе, что, казалось, даже воздух в комнате сгустился. После довольно продолжительного молчания первым заговорил сержант, которому как-никак по долгу службы уже приходилось иметь дело с преступными махинациями.
— Могло случиться и так, — принялся он вслух рассуждать, — что они намеревались эти.., гм.., упаковки заменить настоящими в последний момент. Ну, предположим, пан уже вышел в море, тут подплывает некто, хватает этого медведя и вручает другого. Сумку же могут перехватить даже в Щецине. На их месте я поступил бы именно так, если бы и в самом деле собирался переправить наркотики.
- Предыдущая
- 20/70
- Следующая
