Проклятое наследство - Хмелевская Иоанна - Страница 61
- Предыдущая
- 61/63
- Следующая
— Предполагаю, что, осуществляя операцию по обогащению нашего отечества, компания включила его в число жертвователей ошибочно, — сообщила я с достоинством. — Он протестовал, ему все вернули. В успехе акции нет никакой его заслуги, несознательный элемент.
Капитана передёрнуло. Майор похохатывал. Поручик Гумовский обалдело воззрился на меня.
— То есть, значит, все… Как, простите?.. Жертвователи?.. Следует понимать, вся банда деятелей с чёрного рынка — элементы сознательные, имеющие заслуги?
— Ну, если добровольно содействовали обогащению…
— Ага, как видите, добровольно! — с живостью подхватил майор. — Итак, вы утверждаете, что они добровольно передали энные суммы для контрабанды, а признаться в своих добровольных деяниях не хотят, надо полагать, из скромности?
— Позвольте, я ничего не утверждаю, а всего лишь предполагаю. Но почему бы нет? Эффект, вы сами убедились, весьма впечатляющий!
Поручик Вильчевский охнул и схватился за голову:
— Сколько всего ушло контрабанды, хоть это скажите!
— Пятьсот семьдесят девять тысяч долларов…
— Только и всего! — разочарованно заключил капитан Ружевич, опомнясь наконец от шока. — Дело об убийстве у нас застёгнуто на последнюю пуговицу, ведь убийство совершили обыкновенные, приличные, можно сказать, нормальные преступники. А все остальное — какое-то безумие и ещё раз безумие, и тут ничего не поймёшь, хоть головой об стенку бейся. Да уж, когда за преступление берутся порядочные люди, то выдумывают этакие комбинации — сам черт ногу сломит. Для меня это уже слишком.
— Ну уж нет, — не согласился майор. — Хуже всего, когда порядочные люди вступают в контакт с преступной средой. Вот вам наглядный пример… Представьте себе, кое-что мы здесь в милиции тоже предполагаем…
— Мы предполагаем, — начал, жалобно вздохнув, поручик Вильчевский. — Извините, предполагали… Некто контрабандой пересылает на запад крупные суммы в прозаических, обыкновенных, так сказать, деловых целях — иначе говоря, для себя лично. Суммы эти где-то необходимо было взять. И некто взялся за разбои и грабежи…
— Да никаких грабежей, ведь объясняют же тебе — всего лишь добровольные пожертвования, — прервал его поручик Гумовский. — У нас есть версия, дорогая пани, что этот некто мягко убеждал наших чернорыночных аферистов принять участие в благородной акции на благо родины.
— И ещё одна версия: этот некто — на самом деле четверо ваших друзей, — включился майор. — Мы предполагаем также, что убеждения не очень подействовали, и тогда ваши друзья подключили себе заместителей. То есть Франека и Весека. Пани Маковецкая убедила своего поклонника Дуткевича потрудиться в роли наводчика, Дуткевич вступал в торговые сделки, а Франек и Весек нападали… то бишь, я хотел сказать, склоняли контрагентов к безвозмездным дарам. Растроганные мошенники не раздумывая передавали им все своё достояние. Предполагаем далее, что гонорар этим двум юношам выплачивал пан Ракевич, который в качестве благодетеля вызывает полнейшее наше почтение. Предполагаем ещё, что некоторое время четверо друзей трудились на сей ниве самостоятельно и, лишь напоровшись на неприятности, а именно на сопротивление тупых и скаредных обладателей валюты, прибегли к помощи субъектов, бывших с законом несколько запанибрата. В конце концов, как видим, акция приняла нежелательный оборот. Признаюсь откровенно, до сих пор не смекнём, кто, черт бы его побрал, был шефом этой проклятой интеллигентской шайки!
— Не представляю… — смешалась я. — Кроме того, напрашивается вывод, что все испортил негодяй Пежачек. И зачем только его потянуло вмешаться в такую славную и в общем-то безобидную афёру…
Поручик Вильчевский скрипнул зубами. Капитан Ружевич с тихим стоном снова схватился за голову. Поручик Гумовский демонически захохотал.
— Подытожим: Пежачеку ваша славная афёра пошла во вред, — изрёк майор с каменным лицом. — Разумеется, все это лишь дедукции и предположения. А вот посылки от Вишневского — факт, таможенные декларации тоже. Не могли бы вы сообщить, кто, сил моих больше на вас не хватает, заполнял эти декларации и писал адреса?
Я удивилась.
— Понятия не имею. А разве вы не доискались? Но ведь лаборатория с лёгкостью определяет по почерку…
— Лаборатория определила. Только ни у одного из ваших друзей нет такого почерка, более того, и у членов их семей тоже другой. Мы надеялись, вы знаете…
С искренним огорчением пришлось признать, что и мне никто не приходит в голову. Довольно долго мы разговаривали, предполагая и допуская; в конце концов все единодушно пришли к одному мнению: милиция только ведёт следствие, а дальше пусть уж решают прокуратура и суд. Из управления милиции я вышла весьма обеспокоенная, но и с надеждой на лучшее…
Согласно Лялъкиным пророчествам, о кражах и грабежах не заявил никто. Даже плешивый Виктор изменил показания: никакого ограбления не было — он просто пошутил и охотно заплатит штраф, или как это называется, за введение милиции в заблуждение. Смирившиеся четверо контрабандистов единодушно все отказались давать показания. В двусмысленном положении оказался Гавел, целиком зависевший от правдолюбия Франека и Весека, однако те Гавела проигнорировали, с большим удовлетворением все сваливая на Пежачека.
— При таком раскладе пожизненного заключения не дадут, — утешала я Баську и Павла, выходя от них. — В случае чего передачи вам обеспечу…
Мартин вышел вместе со мной.
— А по мне, так уж лучше сидеть. Завещатель после операции чувствует себя неплохо и скоро выпишется домой. Ума не приложу, что делать.
— Давай подумаем. Утраченного не вернуть, единственный способ заполучить марки вы прошляпили. Черт бы все побрал.
— И меня тоже. Хуже всего, владельца марок удар может хватить…
Я села в машину, Мартин со мной.
— Да, послушай, совсем забыла, — спросила я, включая мотор. — Каким это манером датские кроны у вас размножились? Даже если Гавел наврал и вовсе не забрал свою часть, а только форсу напустил, все равно что-то многовато. Ну и чудеса!
Мартин ядовито хихикнул.
— Не чудеса, а кровавая ирония судьбы. Приди это нам в голову чуть пораньше, отказались бы от афёры. Наш общий приятель попросту с самого начала пускал капиталец в оборот.
— Какой общий приятель?
— Некто Юхан Гасмиа. Да ты его небось помнишь?!
Ошеломлённая, я едва не врезалась в фонарный столб. Юхан Гасмиа!.. Норвежец, выигравший невероятные деньги на копенгагенских рысаках благодаря моим сумасшедшим идеям! Единственный знакомый, кого я забыла включить в список для майора!
— Опять же ирония судьбы, — ехидно заключил Мартин, когда я наконец перестала охать и ахать. — Умный мужик этот майор! Не случись тебе так глупо проворонить Юхана, он давно бы уже заполучил все нити. Я на твоём месте, пожалуй, не стал бы ему про Юхана сообщать — придушит тебя глазом не моргнув, и поделом.
— Это понятно, только я все-таки не понимаю, как они размножились? Юхан Гасмиа пустил в оборот? Тогда вы все должны были потерять!
— До краха просто ещё не дошло. Помнишь, наш приятель всегда начинал блистательно, а кончал печально. Биржу он знает неплохо, только стоит ему успешно сыграть, как он зарывается и начинает рисковать. Таким манером потерял все выигранное тогда на скачках в Дании. Наши деньги пустил в оборот сразу и, как всегда спервоначалу, получил внушительные прибыли, которые делил честно: фифти-фифти. Однако постепенно прибыли все сокращались; и кажется, Юхан как раз вошёл в стадию убытков, когда мы затребовали деньги. Сейчас, верно, просадит все, что заработал для себя. Приди мне вовремя в голову этот вариант, мы обошлись бы без помощников. Отослали бы ему первоначальный капитал, и он выиграл бы на бирже недостающую сумму. А ведь, стервец, не признавался, что занялся бизнесом, на днях только прислал мне расчёт, и то неполный.
— Ну и как? Гавел своё забрал?
— А леший его знает. Ничего не могу сообразить: со счета постоянно что-то снимали и какие-то суммы постоянно поступали. Последняя операция — поступление, поэтому насчёт Гавела ничего не могу сказать.
- Предыдущая
- 61/63
- Следующая
