Огненная дорога - Бенсон Энн - Страница 47

• Предыдущая
• 47/126
• Следующая

Джейни смотрела на него, спрашивая себя, стоит ли рассказывать об утреннем событии. Она доверяла ему все; почему не это?

— Нет, — в конце концов ответила она, хотя испытывала странное чувство печали, произнося это слово. — Все, в общем, свелось к пустякам. Просто от усталости разыгралось воображение. — Она улыбнулась. — Ты же меня знаешь. Всего лишь страх перед еще одной ночью. Не хочу, чтобы пропали важные для меня вещи. Иногда я думаю, это будет все, что останется у меня, когда я состарюсь. Если состарюсь.

— Может, ты немножко паникерша?

— Нет, — твердо ответила она. — Не думаю.

Оставив машину припаркованной возле офиса Тома, Джейни взяла такси. Цена была непомерной, но казалась почти ничтожной на фоне ощущения, что все в ее жизни, включая Дневник, внезапно может быть похищено. Она возликовала, когда такси остановилось у порога хранилища и ей осталось со своим бесценным грузом преодолеть всего несколько ступенек.

Когда она вылезала из такси, на стоянку въехал автомобиль с тонированными стеклами и занял место между двумя другими машинами. Джейни остановилась, ожидая, что водитель выйдет. Однако этого не произошло. Она замерла, прижимая к груди конверт с дневником.

«Это ничего не значит».

Она сумела убедить себя в том, что все дело в повышенной восприимчивости, вполне естественной, учитывая события последних дней. Однако, преодолевая последние несколько шагов до хранилища, она очень торопилась. Миссис Росс ждала ее в приемной.

— Не возражаете, если мы пройдем в одно из рабочих помещений? — спросила она.

Джейни кивнула и пошла рядом с хранительницей по длинному коридору, обшаривая взглядом каждую дверь, мимо которой проходила.

— С вами все в порядке? — спросила Майра. — Вы как будто чем-то взволнованы.

«Значит, это заметно».

— Все нормально, — ответила Джейни, стараясь успокоиться. — Просто нервничала по дороге, когда везла сюда дневник.

Майра бросила взгляд на пакет, который крепко стискивала Джейни, и одарила ее почти материнским взглядом.

— Могу понять. — Она остановилась и указала на дверь справа. — Вот мы и пришли.

Они вошли в большую комнату, свет в которую вливался через застекленную крышу и был ярким, но непрямым. Минимум мебели, вся сугубо функциональная. Джейни положила пакет на стоящий в центре большой стол и подвинула его в направлении Майры.

— Мы используем это помещение для восстановительных работ. Здесь превосходное оборудование. — С взволнованным видом, более уместным, по мнению Джейни, для малого ребенка, Майра притянула к себе пакет и расстегнула зажим. — Простая коричневая суперобложка. — У нее вырвался легкий смешок. — Должно быть, поначалу вы сочли эту тетрадь просто каким-то отчетом, но уж никак не сокровищем.

Майра достала из выдвижного ящика стола перчатки из латекса и натянула их, как показалось Джейни, ритуальным жестом. Сняла с дневника коричневую суперобложку, положила его на стол, бережно открыла обложку и взглянула на первую страницу.

— Боже мой!

Глаза хранительницы увлажнились слезами.

— Мне казалось, я единственная, кто способен прослезиться при виде такой вещи, — сказала Джейни.

— О, я в этом смысле безнадежна, — ответила Майра. — Ужасно эмоционально воспринимаю редкие вещи. Хотя, должна признаться, давненько не плакала над новым экспонатом. — Она шмыгнула носом. — Если это то, чем, по вашим словам, оно является, а на первый взгляд так оно и есть, то… — она провела над дневником рукой, как бы гладя его на расстоянии, — это просто чудо. — Она снова опустила взгляд на страницу. — Алехандро Санчес. Испанец. Фамилия относительно широко распространенная, но вот имя для еврея того столетия необычное.

— Мне мало известно об этом периоде истории. Только то, что я прочитала с тех пор, как дневник попал в мои руки, — сказала Джейни. — Я пыталась понять контекст тех времен, но это нелегко… и большая часть дневника относится не к жизни в Испании, а к тому, как он учился во Франции, и последующим путешествиям. Эту часть я сумела перевести сама, правда, с помощью специалистов по архаичному французскому, которых нашла в Интернете. А вот самое начало, на иврите… тут я пас.

Она остановилась, надеясь, что Майра скажет: «О, не беспокойтесь, дорогая, я сумею это прочесть». Однако хранительница молчала.

— Можете сказать, о чем там говорится? — наконец спросила Джейни.

Майра бегло проглядела текст на иврите и вздохнула, с оттенком огорчения.

— Нет. Точнее, могу, но с очень большим трудом. Мне лучше за перевод не браться, но, уверяю вас, существует огромное множество людей, способных сделать это, и с некоторыми из них я поддерживаю контакт.

— Замечательно. В самом деле замечательно.

— На это потребуется время.

— Понимаю.

Майра между тем внимательно изучила переплет, поставила дневник вертикально, осмотрела корешок и снова положила.

— Хм-м… Здесь есть что-то странное, чего вы, скорее всего, не заметили…

Джейни усмехнулась.

— Я много чего не заметила. Что конкретно вы имеете в виду?

— Мне кажется, его переплетали заново. Фактически я уверена в этом, если только дневник не подделка, а даже беглый взгляд убеждает в том, что он подлинный. — Она обратилась к концу книги и взглянула на самые последние записи, сделанные на английском. — Иврит должен быть в конце, книги обычно начинаются на основном языке. — Она снова вернулась к началу. — Страницы расположены не в том порядке, как я ожидала. Наверное, в какой-то момент времени дневник разобрали на части, а потом переплели заново. — Майра достала из ящика металлическую указку и провела ее кончиком вдоль еле заметного шва на коже. — Видите? Вот здесь. Точно, его сброшюровали заново.

— Бог мой…

— О, это ни в коей мере не уменьшает ценности дневника, это просто странно, вот и все. Можно предположить, что чье-то ощущение порядка было оскорблено тем, что иврит в конце. Наверное, это сделал не еврей.

— Не могу сказать точно, но, мне кажется, после Алехандро дневник принадлежал не евреям, а англичанам, — сказала Джейни. — Или, точнее говоря, англичанкам, потому что все, за исключением самого последнего владельца, были женщинами.

Бережно переворачивая страницы, Майра бросила на нее подозрительный взгляд.

— За всем этим явно кроется целая история.

Джейни вздохнула.

— Вы сможете прочесть ее и сами, я же скажу лишь, что Алехандро Санчес большую часть времени был в бегах. Медицину он изучал во Франции…

— В Монпелье, надо полагать.

— Да! Как вы догадались?

— Просто это единственное место, куда его приняли бы.

— Это мне не пришло в голову.

— Откуда вам было знать? Однако продолжайте.

— Ему пришлось бежать через всю Европу, потому что он убил епископа.

— Ох, дорогая …для еврея это скверно. — Майра чуть лукаво улыбнулась. — Однако осмелюсь предположить, что для этого у него была веская причина.

— Действительно. И, судя по более поздним записям, он предстает очень вдумчивым и серьезным человеком. По крайней мере, не таким, который с легкостью пошел бы на убийство.

— Никто не делает такие вещи с легкостью, — с оттенком грусти сказала Майра. — Никто в здравом уме, по крайней мере. Однако вы говорите о нем так, словно он еще жив.

— Для меня он такой и есть, — задумчиво произнесла Джейни. — Совершенно живой. Отчасти именно поэтому я добиваюсь того, чтобы он продолжал жить здесь. — Она прикоснулась к обложке дневника. — И здесь. — Она дотронулась до груди в области сердца и добавила после небольшой паузы: — Знаете, он, скорее всего, просто перевернул тетрадь и начал писать снова, на французском. Тогда никто не увидел бы сзади иврит.

— Наверное, если бы не стал искать специально. — Майра бережно перевернула страницу. — Почерк у него великолепный. Такой изящный.

— У меня такое чувство, что этот человек был изящен во всем.

Майра улыбнулась.

— Каким годом, вы говорите, датирован дневник?

• Предыдущая
• 47/126
• Следующая