Огненная дорога - Бенсон Энн - Страница 32

• Предыдущая
• 32/126
• Следующая

Интересно, почему она позвонила ему этой ночью, хотя Майкл гораздо лучше годится на роль защитника и к тому же лицо официальное?

«Казалось, это так естественно — позвонить Тому», — сказала она себе.

Кроме того, он ведь ее адвокат.

Дверь лифта открылась, и Джейни вошла внутрь; снова со всех сторон ее окружала блестящая полированная бронза. В офисе ощущение безопасности почти вернулось — что сейчас было для нее очень важно. Джейни села к компьютеру и погрузилась в текущую работу. Проверила все, что требовалось проверить, и с огромным облегчением выяснила, что на сегодня никаких встреч не назначено. Оставалось лишь прочесть бумаги внутреннего пользования.

Однако существовала еще электронная почта. Маленький почтовый человечек приветствовал ее на экране компьютера, размахивая зажатой в руке пачкой писем. Первое было от Кэролайн.

«Позвони, если тебе что-нибудь понадобится. В "Компьютерном рае" сейчас распродажа ноутбуков, можно купить взамен твоего. Если захочешь выйти, я могу отвезти тебя. Майкл оставил мне много топлива».

Еще одно от автомеханика:

«Пора сменить масло».

Письмо от Брюса:

«Люблю, скучаю, поговорим позже, пока».

Он еще не знал о том, что произошло этой ночью, и она не жаждала рассказывать ему: непременно начнет казниться из-за того, что не был здесь, когда она нуждалась в нем.

И было еще одно послание.

«Не бойся» — вот что в нем говорилось. И подпись: «Вогел».

Все утро Карл Наваррский стоял на башне замка де Куси и смотрел, как нескончаемый поток придворных вливается сквозь прочные ворота во внутренний двор. Все они пришли к нему в надежде заключить союз, поскольку хаос во Франции достиг небывалых размеров и срочно требовалось каким-то образом обуздать его. И хотя дворяне, ныне жаждущие, чтобы он стал во главе их, умело расправились с крестьянами, взбунтовавшимися против них в Мо, король Наварры знал, что благоприятный исход этого столкновения отнюдь не был предопределен до того, как оно началось. Если бы у мятежников оказался более способный лидер, они могли победить. Восстание крестьян, получившее название Жакерия, подошло слишком близко к победе, чтобы любой французский дворянин мог спокойно спать, и все те, чьи владения пока оставалась в неприкосновенности, соглашались с тем, что удар должен быть нанесен быстро и решительно — если они хотят сохранить свое право властвовать и собирать налоги.

День был ясный, с легким приятным ветерком, небо голубело над головой, а солнце светило так ярко, что Карлу пришлось защищать от него глаза. Глядя на богатейшие владения хозяина замка и понимая, как умело они размещены, Карл испытывал чувство зависти. Правда, одного взгляда на цветущие сельские угодья барона де Куси было достаточно, чтобы понять, каким образом этот храбрый и чертовски привлекательный человек унаследовал свои богатства. Однако вот вопрос: каким образом, погрязнув в неописуемой бедности и лишениях, жалкие нищие, которые трудятся на де Куси, смогут и дальше платить налоги? Даже Карл Злой, самый презираемый деспот во всей Франции, понимал, что из камня крови не выжать.

И тем не менее он и вся остальная братия только этим и занимались. На самом деле он не мог винить бедняков за то, что они восстали, как и буржуазию за то, что она поддерживала их, как и некоторых дворян за очевидное нежелание втаптывать их в грязь. В такие тяжкие времена любой мятеж оправдан.

Тем не менее мириться с этим нельзя, ни сейчас, да и никогда. Карл верил, что таков его священный долг — собрать силы, подавить восстание и объединить под своей мощной властью всех дворян, сумевших пережить этот кромешный ад. Это право, а может, и обязанность дарованы ему Богом через деда, самого великого Луи. Он готов с радостью ответить на этот вызов, поскольку королевство Наварра слишком мелко для его амбиций: затерянное в предгорьях Пиренеев, оно находилось чересчур далеко от центров власти и богатства, чтобы устраивать его.

«Будь проклят дофин, — думал он, глядя на продолжающийся парад дворян, — и пусть его ничтожный отец жиреет и тупеет при дворе этого идиота Эдуарда, который держит его как пленника. Чтоб он сдох на этом сыром, жалком острове!»

Гильом Каль не мог отвести взгляда от ужасного зрелища, открывшегося ему.

— Нет! — воскликнул он и спрыгнул с коня. — Только не это опять!

Кэт осталась на коне, с такой силой сжимая поводья, что побелели костяшки пальцев. Крепко зажмурившись, она начала молиться.

— Славься Мария, полная благодати, Господь с тобою…

Каль заговорил громко, яростно, перекрывая ее бормотание:

— Злобный ублюдок! Похоже, он собирается прикончить всех нас! — Он потряс в воздухе кулаком. — Сам Сатана не мог придумать более жестокой пытки!

— …ныне и вовеки веков, — закончила Кэт, перекрестилась дрожащей рукой и вытерла слезы. — Аминь.

Перед ними было тело тощего крестьянина, стоймя привязанного к дереву за заведенные за спину руки и прижатые к стволу ноги. Чудом уцелевшая голова свешивалась на грудь, и широко раскрытые, невидящие глаза «смотрели» вниз, на внутренности несчастного, вытянутые из тела на расстояние не меньше трех шагов. Они лежали на земле, в луже крови, и были слегка обгрызены каким-то голодным зверем.

— Здесь побывал волк. — Карл на негнущихся ногах подошел поближе к ужасной находке. — С каждым днем они становятся все смелее, потому что люди слабеют от голода. И они достаточно умны, чтобы чувствовать в нас запах страха.

А может, в ночи сюда прокралась ласка или лисица, чтобы пообедать несчастным? Кэт никак не могла выкинуть из головы мысль о том, сколько времени, прежде чем потерять сознание, этот человек смотрел, как лесные животные с глазами, горящими во тьме, точно угли, грызутся за его внутренности.

В конце концов она собрала все свое мужество и спешилась, как раз в тот момент, когда Гильом отвернулся от жуткого зрелища и его вырвало.

— Это дело рук Наварры, — с горечью сказал он, вытирая рот, и сплюнул на землю. — Но как, интересно, ему удается быть одновременно везде?

— Может, это сделал один из его сторонников.

— Все равно это он обучил их своим жестоким выходкам!

Едва ли час назад они натолкнулись на другую несчастную жертву Наварры: человек сидел, прислонившись к прогнившей дождевой бочке, а его отрубленная голова аккуратно лежала у него на коленях. За день до этого они похоронили трех других, одного распятого, другого поджаренного, третьего с выколотыми глазами и отрезанным языком. Каждая последующая могила, которую они выкапывали жалкими палками и осколками камней, оказывалась мельче предыдущей; возникло ощущение, что их путешествие так никогда и не закончится, превратившись в вереницу похорон. Они отвязали труп от дерева, и кончиком сапога Гильом пододвинул внутренности под его живот, даже не попытавшись затолкать их внутрь.

— Почему, Бога ради, они так калечат этих несчастных крестьян? — спросила Кэт. — Почему просто не убивают их?

— На этот вопрос, может, и сам Бог не знает ответа. Наварра превратил своих рыцарей в банду убийц. — Гильом бросил на Кэт мрачный взгляд. — Ну что, будем и этого хоронить?

— У тебя есть силы? У меня так точно нет.

— Нельзя же просто бросить его здесь.

— Если мы будем хоронить всех изуродованных, на кого наткнемся, то никогда не доберемся до Парижа!

Гильом понимал, что Кэт права. С усталым видом он сел на упавшее дерево.

— Как с этим бороться, а? По-моему, наше дело безнадежно.

Она опустилась рядом с ним, немного помолчала и потом сказала:

— С огнем можно бороться только огнем.

Гильом бросил на нее бесконечно усталый взгляд.

— Не понимаю. Мы — всего лишь крошечные свечи, которые можно погасить одним дуновением, а Наварра — пылающий факел, и его трудно загасить.

Она успокаивающим жестом положила ему на плечо руку.

— Это понятно. Однако лучший способ ответить на нападение — напасть самому. По-моему, это логично. — Она помолчала. — Я расскажу тебе кое-что, о чем мне говорил pere.

• Предыдущая
• 32/126
• Следующая