Что сказал покойник - Хмелевская Иоанна - Страница 21

• Предыдущая
• 21/67
• Следующая

Теперь уже ничто на свете не заставит меня усомниться в правильности народной пословицы: дуракам везёт, — моя яхта сама по себе встала носом точнёхонько на выход из залива, так точно, что лучше и не надо. Мне ничего не пришлось крутить, я только держалась за штурвал и как баран уставилась вперёд, туда, где под луной искрился и блестел океан. Я вышла из залива идеально, под небольшим углом к волне, как и положено.

Пена хлестнула по носу, и это меня отрезвило. Что делать теперь: передвинуть дальше тот же рычаг или ввести в действие другой? Поскольку я любила симметрию, я и второй рычаг передвинула на один зубчик.

Яхта перелезла через волну, взобралась на следующую, с которой свалилась вниз так, что пена валила стекло рубки. Я испугалась, вспомнила, что у берега волны всегда больше, и перевела оба рычага ещё на один зубчик вперёд.

Моя величественная и несколько медлительная посудина сразу набрала прыти и рванулась вперёд, с шумом разрезая воду. Гул мотора усилился, и звук стал выше. Я оглянулась: тёмная стена скал быстро удалялась, за кораблём тянулся поблёскивающий серебром след. Нос яхты уже не сваливался с волн, просто не успевал, он разрезал верхушки волн и скользил по ним.

Безгранично счастливая, забыв обо всех опасностях, летела я вперёд, наслаждаясь чувством свободы и целиком отдаваясь быстрому движению. Наконец я взглянула на небо. Южный Крест сверкал и переливался почти по курсу. Ничего хорошего, выходит, я плыву почти на юг.

Звезды я любила с детства, знала их и умела по ним ориентироваться. Глядя теперь на Южный Крест, я стала поворачивать штурвал влево. Южный Крест сдвинулся и стал перемещаться назад. В тот момент, когда он оказался по правую сторону от меня, я повернула штурвал слегка направо. Крест поместился позади меня, несколько наискосок, и замер. Я поздравила себя с мастерски проведённой операцией.

Ободрённая успехом, я бесстрашно перевела оба рычага на последний зубчик вперёд. Тон и шум мотора опять изменились, теперь это был приглушённый рёв. Яхта прыгнула вперёд так, что меня прижало к спинке кресла, брызги воды летели вдоль бортов, как искры от паровоза. Неужели это всего-навсего семьдесят километров в час? Корабль нёсся вперёд, как ракета, плеск и хлюпанье воды превратились в один сплошной шум, волны нам теперь были нипочём. Нос яхты задрался вверх, и «Морская звезда» мчалась по верхушкам волн, почти не касаясь их.

Скорость, с которой я удалялась от места моего заключения, меня одновременно и радовала, и тревожила. Надо было как можно скорее взять правильный курс, а для начала обойти порт и находящиеся в непосредственной близости от него отдельные суда. Никто не должен меня заметить, иначе утром будут уже знать, где я нахожусь. Потом я пойду прямо на восток, а где-нибудь посредине океана поверну на север. А как узнать, где у океана середина…

Стараясь плыть так, чтобы Южный Крест все время находился по правому борту, я пыталась высчитать, сколько времени мне понадобится плыть в принятом темпе, чтобы оставить за собой тысячи две километров. Скорость я определила на глазок как восемьдесят километров в час. Очень нелегко было с этим Крестом, он качался у меня, как пьяный, и никак не хотел стоять на месте. Малейший поворот штурвала сразу отодвигал его то слишком далеко назад, то излишне продвигал вперёд. Далеко слева виднелись огни порта и кораблей, передо мной же ничего не было видно, одна чернота, в которую я и мчалась. После продолжительного балансирования Южный Крест замер наконец неподвижно в нужном месте, а огни по левому борту переместились назад и постепенно исчезли. Я посмотрела на часы и постаралась запомнить время. Было три часа двадцать шесть минут…

О том, что происходило в покинутой мной резиденции, я узнала значительно позже.

Патлатый вернулся только к завтраку. Где-то около четверти двенадцатого, когда завтрак уже кончался, он поинтересовался, почему меня нет, и спросил у лупоглазого, где эта зараза, на что тот ответил, что, наверное, ещё спит, так как вчера у неё болела голова.

— И что? Она отправилась спать раньше обычного? — встревожился патлатый.

— Да нет, проглотила какой-то порошок, сказала, что ей стало лучше, и весь вечер играла.

— А ты её видел?

— Ещё бы, собственными глазами. Она выиграла, сам видел, но хваталась за голову, видно, опять разболелась.

— Только бы её не хватила кондрашка. — На этом патлатый закончил разговор.

Но, видимо, моё здоровье его все-таки беспокоило, через какое-то время он решил удостовериться, жива ли я. Придя в мои покои, он обнаружил небрежно застланную постель, влажное полотенце в ванной и другие предметы туалета, свидетельствующие о том, что я только что вышла. Он отправился меня искать.

У бассейна меня не было, под пальмой тоже, на террасе меня никто не видел. И вообще меня никто сегодня ещё не видел. Патлатый встревожился и бросился вниз, в диспетчерскую. Его появление спугнуло трех бандитов из обслуживающего персонала, которые занимались у двери непонятными манипуляциями.

— Что происходит? — сердито спросил он. — Что вы делаете? — При этом его голубенькие глазки превратились в две ледышки, а младенческое личико покрылось нехорошей бледностью.

Персонал охватила паника.

— Двери не открываются, — так должен был сказать один из них. — Что-то мешает.

— Что мешает, тысяча чертей?! Что это значит — не открываются? Чем вы тут занимаетесь?

— Выковыриваем, — дрожа всем телом, доложил начальству второй. — Похоже на цемент.

— На что похоже?!

— На цемент. Застыл в пазах и не пускает…

На какое-то время патлатый тоже застыл. Все три сотрудника стояли ни живы ни мертвы — они знали первого заместителя шефа лучше, чем я.

— Созвать людей! — завыл он. — Живей! Чтобы через десять минут двери были открыты.

Сам же патлатый опять кинулся в мои апартаменты. Мешок с цементом был открыт, но никаких других признаков строительных работ он не обнаружил. Блеснула надежда, что, может быть, я спокойно занимаюсь где-нибудь на воздухе своей идиотской скульптурой, а двери диспетчерской зацементировала исключительно из вредности. Он спустился на лифте в гараж. «Ягуара» не было, и надежда улетучилась. Вне себя от ярости, помчался он в кабинет шефа. Засветились все телевизионные экраны, зажглось световое табло, и все бандитское логово заполнил не очень громкий, но пронзительный звук сирены. Тревога!

Услышав сигнал, все, кто был в резиденции, бросились со всех ног во двор. Троица, выковыривающая цемент, тоже было бросилась, потом вернулась, потом опять побежала — в общем, металась бессмысленно, не зная, что же им в этой ситуации делать. Стража на пристани бросила свои моторки и тоже со всех ног поспешила наверх. Оба помощника патлатого — лупоглазый и маленький — столкнулись в дверях кабинета шефа.

— Вот! — зловеще произнёс патлатый, указывая на стажёрку с выдавленным стеклом, пытаясь при этом смотреть одновременно на все телеэкраны. — Машины нет. Дверь в диспетчерскую блокирована. Немедленно поднять в воздух оба вертолёта! Установить связь с Вальтером. Пусть летит по той же трассе, как и в прошлый раз, но начнёт с Куритибы. Послать людей в город, пусть порасспрашивают. Обыскать бассейн, вдруг утонула. Ну, пошевеливайтесь!

Через минуту оба вертолёта выплыли на голубой простор. В одном из них находился лупоглазый. В бинокль он рассматривал каждую складку на земной поверхности. Маленький бандит, сидя на карачках у бассейна, напряжённо наблюдал за ныряющими бандитами. Патлатый рвал и метал у дверей диспетчерской, отчего у выковыривающего персонала ещё сильнее дрожали руки. Чёрный бандит приволок огромных размеров топор, чтобы вышибить дверь, но в этот момент остатки цемента удалили и дверь открылась.

Патлатый ворвался в диспетчерскую. Оба рычага указывали на то, что мост поднят, а шлагбаум опущен. Это его озадачило. Пока он стоял над пультом и пытался понять, что бы это значило, ворвался маленький с криком, что в бассейне я не обнаружена. Патлатый показал ему рычаги.

• Предыдущая
• 21/67
• Следующая