Старшая сестра - Володин Александр Моисеевич - Страница 7

ЖЕНЩИНА. Она и сейчас не лучше. Жадничает, копит на приданое, а с ней больше двух раз все равно никто не ходит.

КОЛДУНЬЯ. А вам какое дело? Надя, скажи, чтобы меня не звали Колдунья, у меня имя есть.

НАДЯ. Не обижайте Нелю. (Поет.)

И первым любовным туманом

Меня он покрыл, как плащом,

Недаром он шел с барабаном

Пред целым драгунским полком.

Мундир полыхает пожаром,

Усы палашами торчат,

Недаром, недаром, недаром

Тебя я любила, солдат!…

ЖЕНЩИНА. Пой! Пой, пока в стенку не застучат… Федя, а ты что за Ниной не

ухаживаешь?

ДЕВУШКА. Он ухаживает, только незаметно.

НАДЯ. Товарищи, а где сейчас Огородников?

ЖЕНЩИНА. А, любовь не ржавеет?

НАДЯ. Разыграть его, что ли, по старой памяти? Телефон никто не знает?

ЖЕНЩИНА. Огородников все там же, в Стройуправлении. Пиши: три четверки, три семерки.

Надя записала, но тут же чиркнула спичкой и сожгла бумажку.

НАДЯ. Ладно, что было, то прошло… Вот беда, всю жизнь я сначала думала о своей сестре, потом уж – о себе. Я ради нее от всего отказалась. А теперь она выросла, завела роман с женатым человеком (Поет.)

Я юных годов не считала,

Любовь раздавая свою,

За рюмкой, за кружкой удалой

Я прежние песни пою.

Пока еще глотка глотает,

Пока еще зубы скрипят,

Мой голос, мой голос тебя прославляет,

С барсучьим султаном, солдат!

ФЕДОР. Перевод Маршака?

НАДЯ. Не знаю.

ЖЕНЩИНА. Головастый парень, любого затолкает.

ДЕВУШКА. Ладно вам захваливать.

ЖЕНЩИНА. Ну, ты чего, он все равно тебя не стоит.

НАДЯ. Ведь я чуть не стала артисткой! И сама от всего отказалась. Ради чего! Ради того, чтобы теперь моя сестра путалась с женатым человеком? Меня же совсем уже приняли в театр!

ЖЕНЩИНА. Наверно, учли, что ты в самодеятельности участвовала.

НАДЯ. Да ничего там не учитывали! Неужели не может быть, что у меня просто способности! Они мне велят: читай басню. А я ничего уже не помню, только одну статью помню. Говорят – что-нибудь, что-нибудь, давай статью. И вот я стою и читаю: "Любите ли вы театр так, как я люблю его, то есть всеми силами души вашей, со всем энтузиазмом, со всем исступлением, к которому только способна пылкая молодость, жадная и страстная до впечатлений изящного?…" Ну, там есть старомодные выражения. "Или, лучше сказать, можете ли вы не любить театра больше всего на свете, кроме блага и истины? (В сильном волнении.) Не есть ли он властелин наших чувств, готовый во всякое время и при всяких обстоятельствах волновать их, как воздымает ураган песчаные метели в безбрежных степях Аравии?…" А что, если пойти к ним и сказать: возьмите меня. Мне не надо денег, я так буду работать.

ЖЕНЩИНА. Ну уж, даром-то.

НАДЯ. Прямо бы в ноги им: вы меня помните? Я понимаю, я для вас небольшое приобретение – я не так молода, у меня нет специального образования… Но ведь я ни на что не претендую! Только не гоните меня, только не отсылайте домой…

Прошло несколько месяцев. Надя стоит в своей комнате, поглощенная какой-то внутренней работой. Ухов сидит в углу, опершись лбом на руку, закрыв глаза.

НАДЯ. Доброе слово и кошке приятно.

УХОВ. Твоя мать неплохо пела. В этом отношении ты пошла в нее. Но она была инженер-технолог. Твой отец тоже имел музыкальные способности. Но он был инженер-строитель. Я в молодости увлекался художественной фотографией. Но я инженер. Век техники, С этим надо считаться. А это – пожалуйста! В свободное время.

НАДЯ. Доброе слово и кошке приятно.

УХОВ. Летела, летела и села.

НАДЯ. Большая роль или маленькая – в театре все важно одинаково.

УХОВ. Если одинаково, что ж они тебе большую не дали? Ведь годы идут. Ты не девочка, тебе время учить, а не учиться, что-то отдавать, а не только получать. Или ты двести лет собираешься жить, как черепаха?

НАДЯ. Доброе слово и кошке приятно.

УХОВ (с сарказмом). Доброе слово и кошке приятно!

НАДЯ (вкрадчиво). Доброе слово и кошке приятно.

УХОВ. Ты говорила с Лидой?

НАДЯ. Нет.

УХОВ. Так и будет продолжаться?

НАДЯ. Что вы у меня спрашиваете?

УХОВ. Ты не должна была пускать его в дом.

НАДЯ. Какая разница, где они будут встречаться.

УХОВ. На улице, в подворотне, где угодно, только не здесь!

Звонок в дверь.

Открой. Ромео и Джульетта пришли.

Надя открыла. Входит молодая женщина. Это Шура.

ШУРА. Здравствуйте.

НАДЯ. Здравствуйте.

ШУРА. Я жена Кирилла.

УХОВ. Очень хорошо. Очень кстати. Я рад. (Одевается и уходит.)

ШУРА. Какой странный. Вы Надежда Георгиевна, Лидина сестра, да? Я догадалась. Будем знакомы. (Пожала руку Наде, говорит быстро и очень весело.) Вдруг предложили два билета на концерт. Надо бежать, а Кирилла нет. А я знаю, что он часто заходит к вам. Я даже поинтересовалась, где вы живете. Но вижу – только напрасно побеспокоила. Если разрешите, я посижу немного, отдышусь. А то у вас лестница…

НАДЯ. Конечно.

ШУРА. Здесь ли еще билеты? Такая рассеянная, то забуду ключи, то затеряю библиотечную книгу. Тетради – это у меня неразрешимая проблема. Один раз спутала – принесла в класс чужие тетради. Я работаю учительницей в школе. Так эти тетради буквально съедают все время, ничего не остается на воспитательную работу. Знаете, сейчас растет интересное поколение! Такие крохи – а уже с юмором! Учителя – серьезные люди, а ученики – юмористы. Отсюда сколько до Невского – минут двадцать? Хотя я без него все равно не пойду. Как-то пошла в кино одна – чуть не потеряла сознание от скуки. А он меня то и дело бросает на произвол судьбы.

НАДЯ. А у вас веселый характер.

ШУРА (смеется). Знаете, есть такая легенда: Тамерлан осадил один город, послал туда гонца, потребовал мешок золота. Дали. Еще раз послал гонца. Тот возвращается ни с чем: "Жители плачут, говорят – больше ничего нет".- "Ну, если плачут, значит, еще есть". И правда, собрали еще мешок. Тогда Тамерлан спрашивает: "Как там настроение?" Гонец говорит: "Смеются, песни поют".- "Ну, раз смеются, значит, действительно ничего не осталось". (Пауза. Как бы успокоенная, гостья тронула Надю рукой.) Это шутка… Ну, что же, концерт пропал. Может быть, и к лучшему, пойду домой, засяду за тетрадки. (Встала.) Тогда до свидания. Желаю творческих успехов.

НАДЯ. Подождите. Видите ли, Кирилл действительно довольно часто к нам заходит. Он дружит с Лидой, еще со школьных лет…

ШУРА. Я знаю, я знаю. Вы не понимаете, у нас с ним такие отношения, довольно свободные. Дело в том, что я сама мало куда хожу. И было бы глупо привязывать его к своей юбке. Я не люблю об этом говорить, но дело в том, что я быстро устаю, у меня неважное сердце.

НАДЯ. Мне кажется, Шура, что Кирилл больше сюда ходить не будет. Он ходит, собственно, к Лиде…

ШУРА (быстро). Ну да, я знаю, я знаю.

НАДЯ. А теперь они поссорились.

ШУРА. Это ерунда, все ссорятся.

НАДЯ. Нет, мне кажется, что они серьезно поссорились.

ШУРА. Это правда?

В прихожей послышались голоса Лиды и Кирилла.

НАДЯ. Во всяком случае, больше он сюда приходить не будет.

Кирилл и Лида вошли. Шура отвела глаза в сторону, молчит. Потом заторопилась.

ШУРА. Не удивляйся. Мне вдруг дали два билета в Филармонию, я думаю: где ты? Прибежала сюда, перепугала Надежду Георгиевну. Но теперь мы уже все равно опоздали. Даже к лучшему, пойду домой, засяду за тетрадки. Ты посиди здесь, отдохни, я тебя не тащу. А я побежала. (Наде.) Извините за непрошеное вторжение. У вас там не трудный замок? (Ушла.)

НАДЯ (Кириллу). Догони ее. Она здесь стоит, на улице. Иди.

КИРИЛЛ. Я вернусь.

ЛИДА. Завтра.

НАДЯ. Нет.

ЛИДА (Кириллу). Ладно, потом.

Кирилл ушел.

НАДЯ. Больше он сюда не придет. Завтра вы распрощаетесь.

ЛИДА. Ни за что. В крайнем случае будет плохо нам двоим.

НАДЯ. Хуже будет не вам, а ей.

ЛИДА. Он не ей изменил. Он мне изменил. А теперь он ко мне вернулся. И все.