Отто Фон Бисмарк. Основатель Великой Европейской Державы Германской Империи - Хилльгрубер Андреас - Страница 7

• Предыдущая
• 7/21
• Следующая

Внутриполитическая же ситуация в Пруссии была совершенно запутанной. План укрепления и переформирования прусской армии, который предложил военный министр фон Роон, руководствуясь печальным опытом с “бюргерским” ландвером при использовании его в 1848-1849 гг, и при мобилизации 1859 года, несмотря на признание необходимости военно-технических преобразований, натолкнулся на сопротивление со стороны либерального большинства палаты депутатов вследствие осложнений политического характера (ослабление “бюргерского” ландвера в пользу “королевской” линии). Принц-регент всецело отдался осуществлению этого плана и чрезмерно настаивал на предусмотренном реформой трехлетнем сроке службы (в целях воспитания молодого поколения в “школе нации” в духе монархических традиций). Ограниченный поначалу конфликт после многократного роспуска палаты депутатов и новых выборов, которые каждый раз приводили к увеличению числа либералов из рядов сформированной в 1861 году Германской прогрессивной партии, приобрел принципиальную остроту и вылился в альтернативу: королевское или парламентское правление. После того как все конституционные возможности были исчерпаны и попытки склонить палату депутатов к одобрению военной реформы оказались безнадежными, король Вильгельм уже наполовину склонился к тому, чтобы отказаться от трона; триумф либералов казался неизбежным. Прием Бисмарка в замке Бабельсберг 22 сентября 1862 года стал последней попыткой Роона предотвратить дальнейшее развитие событий, предвещавших конец военной мощи Пруссии. Выявившаяся в ходе беседы безоговорочная готовность кандидата в премьер-министры осуществить военную реформу вопреки мнению большинства членов палаты депутатов – он почувствовал себя “подобно курбранденбургскому вассалу, который видит своего сюзерена в опасности” – изменила мнение монарха: “Тогда моя обязанность попытаться вместе с Вами вести дальнейшую борьбу, и я не отрекаюсь”. Однако решение в пользу Бисмарка далось Вильгельму I с чрезвычайным трудом (“поскольку за 6 месяцев мне никого не назвали и я сам не нашел никого другого, кроме него”).

В кабинете, который временно возглавил Бисмарк – лишь 8 октября он был окончательно назначен премьер-министром Пруссии и министром иностранных дел – не было, кроме Роона, ни одной видной личности. Вначале Бисмарк не хотел обострять конфликт между монархом и большинством парламента, переросший из сферы военной в сферу конституционных разногласий, скорее стремился погасить его с помощью примирительных жестов, ибо самого премьера интересовала не реформа армии как таковая, а возможность как можно скорее перейти к действию на внешнеполитическом поприще. Первым делом он предпринял попытку (сыграв на национальных чувствах) привлечь на свою сторону оппозицию: при известных обстоятельствах приблизить к себе отдельных личностей или же расколоть ее. В рамках этой попытки, потерпевшей полный провал, следует трактовать и часто цитируемую речь, которую Бисмарк произнес 30 сентября перед бюджетной комиссией палаты представителей: “Не на либерализм Пруссии взирает Германия, а на ее власть; пусть Бавария, Вюртемберг, Баден будут терпимы к либерализму. Поэтому вам никто не отдаст роль Пруссии; Пруссия должна собрать свои силы и сохранить их до благоприятного момента, который несколько раз уже был упущен. Границы Пруссии в соответствии с Венскими соглашениями не благоприятствуют нормальной жизни государства; не речами и высочайшими постановлениями решаются важные вопросы современности – это была крупная ошибка 1848 и 1849 годов, – а железом и кровью”.

Это слово, а в еще большей степени поведение Бисмарка в роли нового шефа правительства вызвало бурю негодования со стороны либералов. Историк Генрих фон Трайчке, позднее горячий почитатель Бисмарка, заявил: “Когда я слышу,., что столь пустоголовый юнкер, как этот Бисмарк, хвастается “железом и кровью”, которыми хочет поработить Германию, то, мне кажется, здесь смехотворность даже превосходит подлость”. Ультраконсерваторы также поспешили дистанцироваться от происходящего. Даже Роон был против столь “глубокомысленных экскурсов”. Лишь иностранные дипломаты, знавшие Бисмарка, немедленно сообщили своим правительствам, что высший пост в прусском правительстве заняла выдающаяся личность. Король Вильгельм вначале также выражал сомнение в популярности политического par force своего нового премьер-министра: “Я совершенно ясно предвижу, чем все это кончится. Там, на Оперн-плац под моими окнами, Вам отрубят голову, а немного позже и мне”. Бисмарк якобы ответил на эти слова короля: “Et apres, Sire” [20]. Как следует из рассказа Бисмарка, король покорно констатировал: “Да, apres, и потом мы умрем!” “Да, – продолжил я, – потом мы умрем. Умереть нам придется все равно, раньше или позже, но можно ли погибнуть более достойно? Я – в борьбе за дело моего короля, а Ваше Величество – скрепляя Ваши королевские права, дарованные милостью божьей, собственной кровью”. Это не могло не задеть честь короля как пруссака и офицера.

Бисмарк вызвал еще больший накал конституционного конфликта, заострив вопрос о власти. Вследствие отказа палаты депутатов одобрить финансирование военной реформы возник дефицит бюджета, не предусмотренный конституцией (“теория дырок”). Соответственно правительство должно в отсутствие законодательной базы поднять налоги и оспорить государственные расходы по бюджету, в том числе и на военную реформу. “Я пришел к компромиссу, – писал Бисмарк, – ибо за неимением компромисса возникают конфликты, а конфликты перерастают в вопрос о власти, а поскольку жизнь государства не может замереть ни на миг, то тот, кто обладает властью, должен ее применять”. Либеральное большинство, избранное в соответствии с трехступенчатой системой выборов, непоколебимо оставалось на своих местах – еще три года Бисмарку предстояло руководить без бюджета. Поэтому в момент наивысшего накала конфликта он взвесил все варианты и в период с октября 1863 года по январь 1864 года провел с президентом Всеобщего германского рабочего союза Фердинандом Лассалем несколько консультаций по вопросу о возможности обратить оружие всеобщего равного избирательного права против либералов, извлекавших для себя пользу из трехступенчатой системы выборов. Глава правительства надеялся, что сможет мобилизовать против либералов консервативно настроенные массы сельского населения, в то время как Лассаль делал ставку на то, что в Пруссии, идущей по пути интенсивного промышленного развития, в течение длительного периода будут преобладать голоса рабочих за социалистическую партию. В ходе бесед с Лассалем, затрагивавших и социальные вопросы, Бисмарк, опровергая либеральные взгляды, настаивал на праве государства регулировать конфликты между трудом и капиталом и in nuce [21] излагал свой взгляд на решение классовых проблем, исходящее от правительства (“сверху”).

Однако Бисмарк отказался от использования всеобщего равного избирательного права, так как оно могло привести к революции. Он также отмежевался от планов государственного переворота, вынашиваемых некоторыми ультраконсерваторами и, прежде всего, главой военного кабинета Эдвином фон Мантейфелем. Это объяснялось тем, что государственная бюрократия, вопреки симпатиям многих чиновников, продолжала сотрудничать с либералами, и “затишья” в жизни государства не возникло. Военная реформа была реализована при отсутствии правовой основы; Бисмарк теперь демонстрировал по отношению к палате депутатов Пруссии лишь иронию и насмешки. Итог был таков: сердцевина прусского военного и чиновничьего государства не была затронута этим конфликтом, тем более что либералы не выдвинули принципиального требования о преобразовании Пруссии в парламентарную монархию, где армия подлежала бы парламентскому контролю, а роль короля свелась бы к чисто представительским задачам.

К Бисмарку, который вначале довольно сильно волновался, вследствие такого исхода конфликта в течение нескольких месяцев вновь вернулась прежняя невозмутимость. Однако к начальной, бурной фазе следует отнести внешнеполитическую акцию Бисмарка, которую можно расценить как “Бегство вперед”; поскольку она была нацелена ни больше ни меньше как на принятие быстрого решения в противостоянии с Австрией на общегерманском театре развития событий. В декабре 1862 года состоялся обмен острыми репликами между Бисмарком и австрийским посланником в Берлине, графом Кароли. Прусский премьер-министр с непривычной откровенностью выступил в угрожающем тоне: его цель, завоевание Северной Германии Пруссией, должна быть достигнута “так или иначе”, с Австрией или вопреки ей. В случае войны Ганновер будет “при первом залпе из пушек” занят прусскими войсками. Но: “мирное” решение вполне возможно на основе перехода Северной Германии в прусскую сферу влияния и заключения австро-прусского альянса. При этом политическая ориентация Габсбургской монархии в любом случае должна сместиться от Германии в направлении Юго-Восточной Европы. В случае несогласия Австрии Пруссия выйдет из Германского союза и “nous croiserons les bajonettes” [22]. Однако негативный исход зондирования позиции Наполеона III относительно нейтралитета Франции на случай австро-прусской войны заставил Бисмарка отказаться от решения политических проблем военным путем и применить имеющиеся рычаги там, где еще в 1860 году возможности казались ему наиболее благоприятными. Несмотря на то, что согласие между внутренней и общегерманской политикой Пруссии было невозможно из-за отказа либералов пойти на предложенный им в сентябре 1862 года компромисс, ввиду обострения конфликта и ужесточения позиции политических фронтов, 22 января 1863 года Бисмарк использовал против Австрии последний козырь немецкого национализма. В этот день во франкфуртском бундестаге не только потерпела поражение Австрия со своими планами реформирования Союза, весьма ограниченными и сконцентрированными только на интересах Габсбургской монархии. Прусский посланник Узедом по указанию Бисмарка огласил заявление принципиальной важности, в котором Пруссия высказалась за создание немецкого Национального парламента, избранного прямым тайным голосованием на основе равного избирательного права. Неприятие было всеобщим: со стороны второстепенных немецких государств, а также со стороны Австрии – из опасения за собственное существование, со стороны либералов всей Германии – поскольку этот маневр “министра конфликтов” они считали не более чем хитроумным тактическим ходом, а со стороны консерваторов – из принципа.

• Предыдущая
• 7/21
• Следующая