Охота на Барсука - Хиллерман Тони - Страница 20

• Предыдущая
• 20/27
• Следующая

— Можно на этом основании предположить, что наша шахта находится здесь? — спросил Чи.

— Д-да, — ответила Пи-Джей, снова вглядываясь в распечатку. — Что ж, надо решить, представляет ли это достаточный интерес, чтобы завтра вертолет сделал крюк в несколько километров для более тщательного обследования.

— Нам бы это здорово помогло, — заметил Чи.

— Поговорю с пилотами. Если там достаточно высокий уровень радиации, нам в любом случае следует отметить это место на карте.

— А для меня в кабине место найдется?

— Вы хромаете, — с сомнением произнесла Пи-Джей. — Что у вас с лодыжкой?

— Растяжение, — ответил Чи. — Но оно почти прошло.

— Я дам вам знать, — все с тем же сомнением сказала Пи-Джей. — Оставьте номер, по которому я смогу вечером с вами связаться. Если решим обследовать, я вам позвоню.

На этот раз Чи повезло — он вовремя подсуетился.. Пи-Джей позвонила, как и обещала. Да, они пересмотрят график на завтра и дополнительно обследуют русло Готик-Крик. Чи может лететь. В два сорок пополудни ему нужно быть у топливозаправщика. Он в это время будет ждать вертолет на том же месте, где Чи видел машину в прошлый раз, — у дороги, ведущей к дому Тиммза на месе Каса-дель-Эко.

— Спасибо, — ответил Чи. — Я туда приеду. И приехал.

Пилот Том Макиссек, мужчина лет шестидесяти с обветренным загорелым лицом, представил Чи второму пилоту Грегу Демоссу, который был помоложе, и Джессу, бортмеханику. Все трое выглядели усталыми и грязными, отклонение от маршрута их не очень-то радовало.

— Мы пытаемся обнаружить вход в заброшенную угольную шахту мормонов, — объяснил Чи. — По нашим расчетам, он расположен сравнительно высоко в стене каньона. Скорее всего, на каком-нибудь выступе. А наверху могут быть развалины надшахтных сооружений, куда снизу поднимали уголь.

Макиссек кивнул и посмотрел на «Полароид» в руке у Чи.

— Мне говорили, теперь эти штуки делают много лучше. — Он вручил Чи пакет на случай, если его будет тошнить, шлемофон и объяснил, как пользоваться переговорным устройством. — Сядете справа за Демоссом, это обеспечит прекрасный обзор справа, зато слева и прямо по курсу почти ничего видно не будет. Если ваша шахта находится на восточной стороне, лучшая возможность ее углядеть — когда мы пойдем по руслу ручья на север к реке.

— Ясно, — ответил Чи.

— Обычно мы держимся в пятидесяти метрах от поверхности, так что приборы охватывают полосу шириной сто метров. В каньонах, бывает, опускаемся пониже, но редко ниже пятнадцати метров. Если заметите что-то для себя интересное, крикните. Я смогу на минуту зависнуть, чтоб вы успели поснимать. — Макиссек запустил винты. — Да, вот еще что, — теперь его голос раздавался в наушниках. — Здесь в нас несколько раз стреляли. То ли местные решили, будто мы вертолет из флотилии Черных Коммандос, которые хотят завоевать мир, то ли мы распугиваем их овец. Кто знает? А в этом каньоне нас не обстреляют?

Чи с минуту подумал и ответил как на духу:

— Едва ли.

Они взлетели — столб пыли, рев двигателей, глухой стук винта.

От полета в памяти у Чи мало что осталось, однако запомнившиеся картины были яркими: разноцветное плоскогорье, изрезанное гигантским лабиринтом каньонов, которые все в конце концов выводили к узкому зеленому поясу реки Сан-Хуан. Сотни и сотни километров причудливых форм из камня, завершающиеся на севере голубовато-зеленой горной грядой. Косые лучи послеполуденного солнца превращали ландшафт в узор из ярко-красных скал и глубоких теней.

Когда вертолет спустился в каньон Готик-Крик, голос пилота в наушниках сообщил, что до места, где датчики обнаружили на дне каньона полосы радиации, около трех километров.

— Будем через несколько минут, — сказал Макиссек. — Дайте знать, если заметите что интересное.

Чи, уткнувшись лбом в органическое стекло иллюминатора, смотрел, как стены из скальной породы медленно уплывают назад. Чи отметил, что со дна каньона вверх идет ступенчатая выемка, на которой вперемежку растут чамыш, раковые шейки и чахлые от безводья кустики лебеды. Выемка загибала в сторону широкого черноватого выхода угольного пласта. И тут, буквально в нескольких метрах вперед по курсу, Чи заметил то, что надеялся увидеть.

— Впереди — отверстие в угольном пласте, — сообщил Макиссек. — Думаете, то самое, что вы ищете?

— Вполне возможно, — ответил Чи.

Вертолет проплыл мимо, и Чи сделал несколько снимков.

— Обратили внимание на то, что наверху? На месе? — спросил Макиссек.

— Можете чуть-чуть подняться? Я хочу снять.

Вертолет поднялся. Почти над самым отверстием находилось каменное строение с остатками крыши. Часть стен обрушилась, а посредине возвышался пирамидальный остов из сосновых бревен.

— Ну, — поинтересовался Максиссек, — довольны?

— Все, спасибо, — отозвался Чи.

— Огорчу вас — еще не все, — возразил Макиссек. — Нам предстоит спуститься до Сан-Хуана, потом вернуться да еще облететь месу, чтобы все нанести на карту.

— Сколько это займет?

— Час и тридцать четыре минуты — шесть километров на север, затем крутой разворот с набором высоты и шесть километров на юг, еще один крутой разворот с набором высоты, и снова шесть километров на север. И так до тех пор, пока не покроем весь квадрат.

— А завтра, — продолжил бортмеханик, — возвращаемся и начинаем обрабатывать соседний квадрат. Скука смертная, разве кто для разнообразия начнет в нас палить.

Позавтракав, Джо Липхорн убрал тарелки, налил себе вторую кружку кофе и разложил на кухонном столе карту. Он изучал ее, когда гравий перед домом заскрипел под шинами автомобиля. Джо отодвинул занавеску, и его взгляду предстал пыльный темно-зеленый пикап «додж-рэм». Грузовичок он видел впервые, но из кабины вылез Рой Гершвин. Липхорн открыл дверь, провел его на кухню и спросил:

— Что привело вас в Уиндоу-Рок в эдакую рань?

— Вчера вечером мне угрожал по телефону какой-то мужчина, — ответил Гершвин. — Сказал, что они до меня доберутся.

— Кто? И за что?

Гершвин тяжело опустился на стул и вытянул под столом длинные ноги. Вид у него был встревоженный и сердитый.

— Не знаю я кто. Голос вроде знакомый, но, по-моему, он чем-то прикрывал рот. Или нарочно шепелявил. Думаю, из этих, из стражей. Во всяком случае, он заявил: им известно, что я на них стучу, и за это они со мной поквитаются.

— Не зря вы, похоже, волновались из-за этих типов, — заметил Липхорн. — Налью-ка я вам кофе.

— Не хочу я кофе, — сказал Гершвин. — Хочу знать, чего вы такого сделали, что так мне напортили.

— Что сделал? — Липхорн отвел носик кофейника от чистой кружки и налил себе. — Давайте поглядим. Поначалу я обдумал, как выполнить вашу просьбу, и ничего путного не придумал — так и так выходило плохо. Выбора не было: либо сказать судье, что узнал имена от вас, либо угодить в тюрьму за неуважение к суду. — Он уселся за стол напротив Гершвина и отхлебнул кофе. — Вот я и отправился в окрестности Блаффа потолковать с тамошними об этих ребятах. Узнал кое-что о каждом, а больше всего о Джори. Решил проверить, может, кто из них дома. Джори и был дома.

— Покончил с собой, да? Значит, это вы обнаружили тело.

Липхорн кивнул.

— В газете писали, он оставил записку. Правда?

— Ага, — согласился Липхорн и подумал, как отвечать Гершвину, когда тот спросит, что было в записке. Но Гершвин не спросил.

— Тогда почему… — начал Гершвин, но сам себя оборвал и произнес: — В газете писали, что он оставил признание. Назвал имена двух других. Правда?

Липхорн снова кивнул.

— Тогда непонятно, с чего эти стражи вдруг валят вину на меня, — сердито заметил он, наградив Липхорна таким же сердитым взглядом.

— Загадка, — сказал тот. — Думаете, подозревают, что вы хорошо знали план ограбления и его выдали?

— Каким образом? Когда я ходил на их сборища, кто-то непременно принимался болтать — нужно-де что-нибудь учинить. Чтоб привлечь внимание к их маленькой революции. Но про ограбление никто ни разу не заикнулся.

• Предыдущая
• 20/27
• Следующая