Приключения Ибрагима - Атакишиев Али Саттар - Страница 4

• Предыдущая
• 4/23
• Следующая

— Это мой кот. Хочу кормлю, хочу бью, не твоё дело! — огрызнулся мясник. — Давай сюда.

Он попытался отобрать у Ибрагима кота. Но Ибрагим отступил назад, и мясник не смог до него дотянуться.

— А тебя, толстяк бессовестный, кто поучит, чтоб не обкрадывал покупателей? — Ибрагим протянул руку и ловко перевернул ту чашу больших висячих весов, на которой не было гирь: сюда мясник обычно кладёт свой товар. Ко дну чаши был припаян кусок железа.

— Тс-с... Тише, ради аллаха! — взмолился мясник и покосился на покупателей, которые выбирали мясо. — Ну скажи мне, где и когда ты видел тощего мясника? Только не надо, чтоб люди знали... А моего Местана, если понравился, можешь взять себе. Дарю.

— Нет, подарков твоих мне не нужно. Вот тебе дирхем, я покупаю кота.

— О-о, Местан редкий кот, ни одной мыши в доме не будет! — весело затараторил мясник, забирая дирхем. Он изо всех сил старался теперь показать, как дружелюбно они расстаются с Ибрагимом, рассеять неблагоприятное для него впечатление, которое могло сложиться у покупателей, слышавших слова юноши.

Ибрагим отошёл с котом в руках. Вслед за ним ушли и покупатели.

— Куда же вы, добрые люди? У меня вы купите отличное мясо!.. — жалобно крикнул мясник.

Когда Ибрагим с котом в руках оказался за пределами базара, он опустил кота на землю, погладил ласково и зашагал домой. Но кот, мяукая, побежал следом за ним. Ибрагим остановился — остановился и кот. Ибрагим ускорил шаги — кот большими прыжками нагнал его.

Полуденное солнце ярко освещало чисто подметённый двор вокруг старой глинобитной хижины, когда Ибрагим скрипнул калиткой. С минарета мечети, поднимавшегося из-за деревьев, высокий голос муэдзина призывал правоверных к молитве. Бабушка Фатьма, расстелив на широком краю вырытого во дворе водоёма потёртый коврик, обратила лицо своё к востоку и зашептала слова благодарности аллаху за все маленькие радости, какие были в её жизни и какие она себе желала. Вот старушка последний раз поклонилась, подняла голову от коврика, и глаза её увидели внука с тяжёлой корзиной в руках.

Прочитав радость в глазах бабушки, Ибрагим остановился и виновато потупился.

Последний раз воздев к небу руки, бабушка произнесла:

— Велик аллах! — потом тщательно сложила молитвенный коврик и направилась к внуку.

— Что купил, сынок? Баранину? Говядину? А лук не забыл? — С этими словами бабушка взяла из рук внука корзину, но едва она раскрыла её, как оттуда высунулась голова кота.

«Мяу», — робко мяукнул кот, будто просил новую хозяйку не сердиться на него. В ответ на робкое мяуканье из глубины двора послышался воинственный лай. Старушка чуть было не выронила корзину от удивления.

— О аллах, ты ещё одного нахлебника притащил! Скоро из-за них нам самим придётся уйти из дома куда глаза глядят.

В порыве гнева бабушка бросилась на внука. Ибрагим увернулся, но клок его ветхой рубахи остался в руках у бабушки.

— Только этого не хватало! Единственную рубаху изорвал!.. — воскликнула бабушка и, воздев руки к небу, попросила в сердцах: — О аллах, когда ты избавишь меня от этого мучителя?

Не успела она договорить, как Ибрагим, удиравший в сторону хижины, споткнулся и упал.

— Ой, ногу больно! Ой, моя нога! — не выпуская из рук кота, завопил он.

— Какая нога? Что с тобой, дитя моё?.. О аллах, что я наделала, отсохни мой язык! — причитала бабушка и бросилась обнимать внука. Глаза её засветились добротой.

Ибрагим приоткрыл один глаз, потом другой и весело подмигнул бабушке.

— Ах ты, озорник! — сквозь слёзы проговорила старушка. — Ну рассказывай, где ты достал такого хорошего кота?

Ибрагим крепко спал на циновке в своей маленькой хижине, а бабушка Фатьма всю ночь при свете луны пряла шерсть. Вот со двора донеслось утреннее пение петуха. Бабушка Фатьма разбудила внука, проводила его до калитки и строго-настрого наказала ему:

— Сынок мой, Ибрагим, уж в третий раз не возвращайся с пустой корзиной! Будь разумнее...

И действительно, Ибрагим на этот раз без всяких приключений продал свой товар, купил всё, что было нужно. Бабушка Фатьма развела в очаге огонь, приготовила еду, и они уселись завтракать во дворе, под раскидистым тутовым деревом.

Всё было бы мирно и хорошо, но бабушка заметила, что Ибрагим то и дело бросает куски лепёшки псу или коту. А те после каждого куска становятся смелее, подходят всё ближе и ждут нового куска.

— Будто мы сами так сыты, что можем прокормить ещё этих ненасытных, — с укором сказала бабушка. — Вот что, внучек, может, они хоть для охоты сгодятся. Пойди-ка ты сходи с ними в лес — кто знает, вдруг удастся поймать тебе лису или зайца...

Послушался Ибрагим бабушку.

Сразу после завтрака посадил он кота на плечо, взял пса и отправился в лес...

Вот уже и полдень. Устало брёл Ибрагим между деревьями, потеряв всякую надежду напасть на след зверя. Лес вокруг становился с каждым шагом диковиннее. Среди огромных деревьев поднимались скалы такой причудливой формы, будто их кто-то нарочно вырубил. Всюду рос густой кустарник, и ветки его сердито цеплялись за одежду своими острыми колючками.

Продвигаться вперёд было всё труднее, но Ибрагим упрямо уходил дальше и дальше в лес.

Вдруг где-то близко раздался оглушительный рёв и визг, даже стволы высоких деревьев зашатались. Ибрагим остановился, прислушался. Рёв и визг повторились.

Подозвав к себе пса, Ибрагим двинулся в ту сторону, откуда неслись непонятные звуки. С трудом пробрался через кустарник, выбрался на опушку и застыл в изумлении: на зелёной поляне, у входа в скалистую пещеру, отчаянно дрались три исполинских чудища. Ибрагим понял, что вышел к жилищу дивов, про которых слышал раньше лишь в сказках бабушки Фатьмы. Самый большой из дивов был чёрный, средний — белый, а третий, поменьше, — пятнистый. Тела дивов, покрытые густой шерстью, у бёдер были обёрнуты не то тигровыми, не то леопардовыми шкурами. Огромные, как у слона, уши опускались на плечи. Длинные когти на ногах вонзались в землю, точно грабли.

Дивы не замечали Ибрагима и продолжали драться, нанося друг другу удары крепкими рогами. Они взвизгивали от боли, расходились, потом снова ещё яростнее наскакивали друг на друга. Воздух сотрясался от оглушительного рёва и визга.

Испуганный Ибрагим шарахнулся обратно в кусты. Кот взлетел с фырканьем на ближайшее дерево, и только пёс залаял громко и угрожающе. Услышали дивы лай собаки, обернулись и увидели Ибрагима. Чёрный див в два прыжка догнал его, схватил огромной волосатой лапой, поднял и с любопытством принялся его разглядывать.

— Не бойся, о сын Адама! — проревел он густым басом. — Если сумеешь разрешить наш спор, мы тебя не тронем. Но если нет — призывай свою мать, несчастный, пусть читает по тебе прощальную молитву.

Смех дивов прогрохотал над лесом, как гром.

— Сначала поставь меня на землю, — пролепетал Ибрагим, полуживой от страха.

— Это можно. Всё равно ты никуда не убежишь от нас.

Встав на ноги, Ибрагим сразу стал увереннее.

— Так из-за чего вы спорите? — спросил он, закинув назад голову, чтобы видеть дивов: ведь он едва доходил им до колен.

— Нас три брата, — ответил чёрный див. — А в наследство от отца нам остались две вещи: папаха и свирель. Кто наденет папаху, станет невидимкой. А кто заиграет на свирели, будет властелином над всеми окружающими. Мы никак не можем поделить эти две вещи на троих.

Выслушав дивов, Ибрагим смекнул, что грозные на вид великаны очень наивны. И, чтобы спастись, он стал думать, как бы перехитрить их.

— О братцы-дивы! — радостно воскликнул он через мгновение. — Это же проще простого. Стоит ли из-за такого пустяка так немилосердно колотить друг друга?

• Предыдущая
• 4/23
• Следующая