Очарование нежности - Хесс Нора - Страница 11

• Предыдущая
• 11/64
• Следующая

Лэйси поставила лампу на комод и выдви­нула верхний ящик.

Ей было как-то неловко рыться в чужих вещах, но в своем красном платье, которое было мокрым хоть выжимай, она тряслась от холода так, что стучали зубы.

В конце концов, девушка остановила свой выбор на саржевых брюках, синей фланелевой рубашке, нижнем белье и паре хлопчатобумаж­ных носков. И вот она, слава Богу, в сухой одежде! Все вещи действительно оказались ей впору, за исключением брюк – они были чуть свободны в поясе.

Когда Лэйси раскладывала свою промокшую одежду у камина, ноздри ее уловили сказочный аромат жареного мяса, доносившийся из кухни.

– Ну и как вам эти бифштексы? Какой запах, а? – поинтересовался у нее Мэтт, когда она вошла в кухню. Не веря своим глазам, девушка подошла к плите, чтобы полюбоваться на два огромных куска говядины на сковороде.

– Да я никогда в жизни аромата лучше не чувствовала, – ответила она Мэтту, в то время как он перемешивал нарезанный тонкими лом­тиками картофель на другой сковороде. – Разве могли мы с папой позволить себе бифштексы?

– Ну а теперь можете позволять их себе хоть каждый день, если вздумается. Бог тому свидетель – здесь этой говядины предостаточ­но. У меня самого стадо больше тысячи голов, да и у Трэя с Буллом примерно столько же, если не больше. Кстати, до моего ранчо всего какая-нибудь пара миль отсюда. С этого крыльца его видно.

Лэйси попыталась представить себе стадо в тысячу голов, но Мэтт вывел ее из раздумья.

– Берите тарелку да накладывайте себе побольше.

Молча они принялись есть нежнейшее мясо с гарниром из золотистого жареного картофеля.

Наконец, девушка почувствовала, что она наелась. Мэтт принялся сворачивать сигарету, а ей вдруг чудовищно захотелось улечься на постель Джасперса в его спальне. Нет, надо сперва прибрать в кухне, а уж потом, когда Мэтт поедет к себе, она ляжет.

Лэйси встала и начала убирать со стола.

– Перед тем как вы тут грязной посудой займетесь, я покажу вам, что делать с молоком.

Он выдвинул один из маленьких ящиков кухонного буфета рядом с раковиной, вынул оттуда большой квадратный кусок белой мате­рии и развернул перед ней:

– Вот так Джасперс процеживал молоко. После того как процедите, тряпку надо хорошенько прополоскать, а потом минут десять кипятить в воде.

Открыв дверцу буфета, Мэтт извлек откуда-то из глубины большой глиняный кувшин. Рас­правив на горловине ткань, он стал осторожно лить молоко через нее, объясняя при этом:

– Молоко обязательно следует процеживать, чтобы в него не попадало ничего лишнего.

«Это я смогу», – глядя на его манипуля­ции, сказала себе Лэйси.

– Ну а теперь, – заключил Мэтт, вылив из подойника все молоко, – плотно закрываем кувшин деревянным блюдом и ставим на холод в кладовку, что рядом с кухней.

Девушка проследовала за ним в кладовку и посмотрела, куда он ставит кувшин. Место его было чуть повыше земляного пола. Карлтон снова внимательно посмотрел на нее и пояс­нил:

– За ночь поднимутся сливки, а завтра утром снимете их в отдельную банку, их достаточно в кухонном буфете. И когда банка заполнится почти до краев, я покажу вам, как надо взби­вать масло. Ну, конечно, оставите себе и сли­вок – надо же вам с чем-то кофе пить.

«Это я тоже смогу», – сказала себе Лэйси, возвращаясь вслед за Мэттом в кухню.

Когда она принялась убирать со стола, он продолжил:

– Здесь есть жена одного фермера, ее зовут Энни Стамп. Джасперс всегда с ней дело имел. Два раза в неделю она будет приходить сюда и забирать у вас лишнее молоко, а в обмен на него будет приносить вам свининки или еще чего-нибудь, овощей с грядки, к примеру. На вид она тетка суровая, но в душе – очень до­брый человек. А для того, кто ей понравится, все сделает, – Мэтт потянулся за своим пла­щом. – А мне сейчас пора домой. Дров у вас пока хватает, как я вижу. Вы знаете, как не дать погаснуть огню ночью?

Лэйси кивнула:

– Надо просто присыпать его слегка пеп­лом, – вот и вся хитрость.

– Правильно, – улыбнулся Мэтт. Надвинув шляпу, он направился к двери. Прежде чем выйти, Карлтон повернулся к ней: – Завтра утром я покажу вам, как доить корову.

«Не знаю, смогу ли я это», – мелькнуло у Лэйси в голове, когда она запирала дверь за Мэттом.

Проснувшись, Трэй уставился на доски фургона. Дождя уже не было, но предрассвет­ное небо затянули мрачные облака.

Он поежился под своим тонким одеялом.

– Ну и холодина! Всю задницу себе отмо­розишь, – сонно пробормотал он.

Занятый стряпней Джиггерс уже хлопотал у костра. «Да, донимает ревматизм этого старого беднягу», – с сочувствием подумал Трэй. Он очень любил этого человека, которого знал всю жизнь.

Остальные ковбои еще продолжали вовсю храпеть, когда Трэй стал выбираться из-под своих одеял. Он поспешно натягивал ботинки на ноги, схватившись за «уши мула» – особые кожаные петли. Ботинки износились чуть ли не до дыр, каблуков уже почти не осталось. Не то, что выходные – те сделаны из особой мягкой кожи с декоративной вышивкой. Ручная рабо­та, ничего не скажешь – за такие надо выло­жить столько, сколько простой ковбой зараба­тывает за целый месяц, перегоняя скот.

Поднявшись на ноги, Трэй тщательно засу­нул концы все еще сырых штанов в ботинки, чтобы они не обтрепались у щиколоток. Зев­нув, он присоединился к завтракавшему Джиггерсу, который наливал себе кофе.

– Рановато ты сегодня подхватился, – бурча констатировал повар, потянувшись еще за одной кружкой. Наполнив ее горячей, ароматной жидкостью, он подал кофе Трэю со словами:

– Я думал, придется их распихивать, чтобы поднять к завтраку. Что, не спалось?

– Да я замерз как собака. Надо уже под двумя одеялами спать.

Отрезая тонкие ломтики от огромного, длин­ного окорока, Джиггерс сказал:

– А мне кажется, дело тут не только в холоде. Что-то тебя мучит. Может, потолкуем?

Сначала Трэй затряс головой, но, мгновение спустя, все же передумал. А почему бы и не рассказать человеку, который знал его чуть ли не с пеленок, о том, что его сейчас донима­ет? Может, разговор с ним хоть что-то прояс­нит?

– Ты помнишь, как я говорил тебе, что женился в Джулесберге?

– Ну, помню эту дурь несусветную.

– Так вот, Джиггерс, никакая это не дурь. Это правда. Я действительно женился.

Сначала старик недоверчиво уставился на него, потом насмешливо сказал:

– Ладно заливать… ведь ты же разыгрыва­ешь меня, да?

Трэй покачал головой:

– Это чистейшая правда.

– А на ком ты женился, черт тебя подери? – Джиггерс сплюнул в пламя коричневую от табака слюну. – Мне кажется, у тебя и женщин-то зна­комых там нет, кроме разве что шлюх. Не на одной же из них ты женился?

– Именно на одной из них я и женился, – отведя взор, признался Трэй старику-повару. – Я женился на очаровательной маленькой по­таскушке.

– Бог ты мой, Трэй! – взорвался Джиггерс. – Да на кой дьявол тебе это понадобилось?

На скулах Трэя заиграли желваки.

– А для того, чтобы преподать Буллу Сондерсу урок, такой урок, какой ему и во сне не снился. За те муки, что он причинил моей матери. Он же последнее время ходит сам не свой, так хочет женить меня на этой Руби. А если я приведу в дом самую что ни на есть настоящую шлюху, вот тогда он на своей шку­ре почувствует, каково было моей матери тер­петь его потаскух в доме.

– Жалко мне эту бедную девчушку.

Джиггерсу вспомнилась Марта, вечно хо­дившая в синяках. Он попытался представить себе, что должна была испытывать эта женщи­на, когда Булл приводил в дом девок и заваливался с ними в постель у нее на глазах.

Джиггерс снова смачно плюнул в пламя костра и тоном, не терпящим возражений, ска­зал:

– Я допускаю то, что его сноха-шлюха со­бьет спесь с него, но ведь не обязательно же ему платить за все его грехи на грешной земле. Умрет и сгорит в аду. А как же ты поступил с этой женщиной? Так и оставил ее в публичном доме?

• Предыдущая
• 11/64
• Следующая