Тьма - Герберт Джеймс - Страница 49
- Предыдущая
- 49/84
- Следующая
— Но, дорогая, мы все-таки заняли второе место.
— Второе место! Это символ всей твоей жизни, не так ли, Джордж? Это все, на что ты способен.
— По-моему, ни к чему затевать подобные разговоры, — заметил отец Олуэн.
— Замолчи, Хью, — сказала мать Олуэн, сидевшая на заднем сиденье рядом со своим мужем. — Олуэн совершенно права. Она уже давно могла стать чемпионкой в бальных танцах, наша девочка. — Она не прибавила «с другим партнером». В этом не было необходимости.
— Не обращайте внимания, Джордж, — сказал Хью. — "Они никогда ничем не бывают довольны.
— Довольны? Чем же это я должна быть довольна? Что ты мне дал?
— Я дам тебе затрещину, если не замолчишь.
— Папа, не смей так разговаривать с мамой.
— Я буду разговаривать так, как я...
— Нет, не будешь. Олуэн, ты видишь? Ты видишь, кого мне приходилось терпеть все эти годы?
— Терпеть? Да ты только и делала, что пилила меня!
— Пилила?
— Мама никогда зря не придирается.
— Пилит постоянно. Точно так же, как ты пилишь бедного Джорджа.
— Я — Джорджа? Никогда! Джордж, разве я тебя когда-нибудь пилю?
— Что-то оператор задерживается, — сказал Джордж.
— Так позови его. — Доведенная до белого каления, Олуэн дотянулась до руля и резко посигналила. — Наверняка этот бездельник дрыхнет под прилавком.
Джордж расправил свои тонкие, словно нарисованные, усики, пригладил напомаженные бриллиантином волосы и почему-то подумал о том, что будет, если он щелкнет Олуэн по носу. Она ответит тем же, вот что будет. Только она щелкнет сильнее.
— А вот и он, — сказал Джордж, показывая на вынырнувшего из тьмы человека.
— Давно пора, черт бы его побрал, — сказала Олуэн.
— Не ругайся, дорогая, это не очень красиво.
— Я буду ругаться сколько захочу.
— Джордж прав, Олуэн, — сказал ее отец. — Леди это не к лицу.
— Оставь ее в покое, Хью, — сказала мать. — Сегодня она пережила такой стресс. Когда она шлепнулась на задницу, от Джорджа было мало пользы.
— Самый яркий эпизод за весь вечер, — заметил отец, улыбаясь при этом воспоминании.
— Папа!
— Не обращай внимания, Олуэн. Это так на него похоже — радоваться, когда дочь ставит себя в идиотское положение.
— Мама!
— О, я не хотела...
— Пять галлонов трехзвездного, пожалуйста. — Обращаясь к приближающемуся человеку, Джордж опустил боковое стекло.
Тот остановился, улыбнулся пассажирам автомобиля, затем перевел взгляд на бензонасосы и медленно побрел к ним.
— Он не очень-то торопится, — заметила мать Олуэн. — И к чему эта дурацкая усмешка, спрашивается?
— Посмотрите, на кого он похож, — сказала Олуэн. — Можно подумать, вылез из рудника. Интересно, знает ли хозяин, что его подчиненные расхаживают в таком виде?
— Возможно, это и есть хозяин, — со смешком отозвался отец, не подозревая, что хозяин после многочисленных ударов кирпичом по голове валяется мертвый на полу туалета с треснувшим, как яйцо, черепом.
Они молча наблюдали, как этот тип медленно снял пистолет шланга с рычага колонки и подошел к машине, держа его на уровне головы, как дуэлянт. Он еще не приспособился к яркому свету, больно резавшему глаза после тьмы, из которой он вышел, поэтому сильно щурился. И ухмылялся людям, наблюдавшим за ним из машины.
— Тупая скотина, — изрекла Олуэн. Джордж высунул голову из окна:
— Э нет, старина. Я же сказал: трехзвездного. А вы подключили четырехзвездный. — Увидев перед собой черную дыру пистолета, он отпрянул.
На заднем сиденье «эскорта» отец Олуэн недоуменно хмурился. Он заметил какое-то движение в темноте, окружающей заправочную станцию. Показались неясные очертания человеческих фигур. Они вступили в освещенную зону и остановились. И ждали. Смотрели. За ними в темноте стояли другие. Что, черт возьми, происходит? Почему они таращатся на их машину? Он отвернулся от окна, собираясь что-то сказать, но осекся, увидев направленный в кабину пистолет шланга и потрясенного Джорджа, отклоняющегося от него. Онемевшему от изумления отцу Олуэн осталось только смотреть, как указательный палец руки, державшей пистолет, начал нажимать на спусковой крючок.
Бензин хлынул на голову и плечи Джорджа. Олуэн закричала. Ее отец пытался пролезть вперед и схватить пистолет, но струя направилась в его сторону, и старик упал, захлебываясь бензином, попавшим в его разинутый рот. Закричала и мать Олуэн, понимая, что на заднем сиденье автомобиля с двумя дверцами они с мужем были в западне.
Когда вонючая жидкость плеснула на платье Олуэн, она завопила еще громче и попыталась открыть дверь, но ее рука соскользнула с мокрой металлической ручки.
Ее отец, отплевываясь от горючего, которое он проглотил, в ужасе наблюдал, как наконечник шланга мотается во все стороны, наполняя кабину машины ядовитыми парами и смертельной жидкостью. Джордж отбивался вслепую — нестерпимое жжение лишило его зрения. Олуэн пронзительно визжала, закрыв лицо руками и изо всех сил барабаня ногами по полу кабины. Ее мать пыталась спрятаться в щели между сиденьями. Внезапно поток бензина прекратился, и шланг исчез.
Через окно отец Олуэн видел только живот и руки того, кто держал шланг, но этого было достаточно, чтобы заметить, как он бросил шланг на землю и полез за чем-то в карман. Хью взвыл — показался коробок спичек, одна из них ярко вспыхнула и, описав дугу, полетела в машину.
Поджигатель стоял всего в нескольких шагах от «эскорта», кабина которого превратилась в жерло вулкана, и его лизнули языки пламени, мгновенно опалив лицо. Но он, казалось, не почувствовал боли и, нагнувшись к шлангу, подтянул к себе пистолет. Схватив его, он нажал на спусковой крючок.
Он обошел территорию станции, насколько позволяла длина шланга, обливая бензином все подряд и нисколько не беспокоясь, что промок насквозь. Затем вернулся к охваченному пламенем маленькому желтому автомобилю, из которого уже не доносились крики пассажиров, и направил туда струю горючего. Пламя перекинулось на него и быстро превратило кричащего человека в черный обуглившийся комок. Его собратья испугались жара и света и нырнули во тьму, которой тоже пришлось отступить, когда заправочная станция, осветив ночное небо гигантским огненным шаром, взлетела на воздух.
Тьма надвигалась. То была лишенная субстанции зловещая чернота, пронизанная незримой энергией; расползающаяся тень, существующая только за счет других теней; бесплотный паразит, присасывающийся к человеческому сознанию в поисках подавленных влечений родственной ему природы. Темные плотные существа внутри нее были оболочками тех мужчин и женщин, которыми она не просто овладела, но через которых проявлялась материально; тех мужчин и женщин, которые физически воплощали зло, которым она была; его земную мощь. Она обладала запахом, и пространство, которое она заполняла, пропитывалось какой-то неуловимой едкостью, похожей на тот горьковатый аромат, который человек сразу чувствует при ударе молнии. Даже на фоне ночи она темнела черным пятном.
Зарево пожара, завывание сирен и отдаленные крики остались позади, и Тьма наслаждалась чернотой, в которую она вползла, зондируя своими щупальцами расстилавшиеся перед ней тени и чувствуя, что где-то поблизости скрываются свежие силы, какой-то мощный источник энергии, до сих пор не использованный ей; какое-то сдерживаемое скопление порочных человеческих душ, являвшихся именно тем материалом, в котором она нуждалась.
Она скользнула через газон на мостовую, сторонясь оранжевого света уличных фонарей, огибая их, как поток, на пути которого выросли скалы. Призрачные человеческие оболочки двигались вместе с ней; некоторые падали — подобно механизму, лишенному смазки и топлива, ибо организм отказывался служить без пищи и воды. Одни умирали — им на смену приходили другие; смерть высвобождала темное начало, заложенное в каждом из них, и оно вливалось в общую массу, пополняя Тьму.
На пути выросла высокая длинная стена, и Тьма переплыла ее, оставив внизу беспомощных, внезапно оробевших мужчин и женщин, сопровождавших ее. Она устремилась на спящих обитателей Уондзуортской тюрьмы, просачиваясь во все щели и набрасываясь на восприимчивые, нетерпеливые души, расслабленные дремой. Некоторые пытались сопротивляться. Но это продолжалось недолго.
- Предыдущая
- 49/84
- Следующая
