Оставшийся в живых - Герберт Джеймс - Страница 51

• Предыдущая
• 51/59
• Следующая

Неожиданно Спеллинг выключил фонарик и помчался вдоль узкого прохода между скамьями, споткнулся и растянулся на полу во весь рост. Он лежал, тяжело дыша, пытаясь справиться с охватившим его смехом.

– Кончай, Спеллинг! – послышался из темноты громкий шепот Клеменса. – Включи этот чертов фонарик. Пошли, Грин, отсюда, если он и дальше будет разыгрывать из себя идиота.

Но Грин уже тоже включился в игру. Его нигде не было видно.

– О Господи, и ты туда же! Ну что вы нашли в этом смешного! – злость Клеменса росла вместе с чувством боязни темноты. Он круто повернулся, услышав позади резкий звук удара и приглушенный смешок. – Выходи, Грин. Я знаю, что ты здесь! – Он начал впадать в отчаяние. – Если ты будешь продолжать в том же духе, я ухожу!

Внезапно он заметил на скамье в одном из задних рядов какую-то белесую тень, в испуге сделал шаг назад и зацепил каблуком банку с краской, та опрокинулась, и содержимое растеклось по полу липкой лужей, залив только что намалеванный рисунок.

Спасая от растекающейся краски свои туфли, Клеменс, пятясь, отступал до тех пор, пока под колени ему не уперся край скамьи переднего ряда, и он тут же плюхнулся на нее. Он сидел, тяжело дыша, его застывший взгляд был устремлен прямо вперед и чуть вверх на неподвижное белое пятно в одном из задних рядов. Он не заметил, как из-за его спины появилась бледная, похожая на когтистую лапу рука, медленно приблизилась и вцепилась ему в плечо.

– У-у-у! – раздался вой Грина.

Клеменс закричал, сжался в комок и свалился на пол, пытаясь освободиться от того, что его схватило.

– Заткнись, болван! Ты что, хочешь чтобы все сбежались сюда на твои вопли? – Грин со злостью смотрел на рыдающего на полу Клеменса и почти пожалел о своей маленькой шутке. Если их обнаружат в церкви да, вдобавок ко всему, еще и разлитую по всему полу краску, им не миновать грандиозного скандала. – Я думаю, нам самое время сейчас сматываться. Где Спеллинг? Ну, пошли же, идиот, пока нас не засекли! – Последние слова он прошипел в сторону расположенных через проход рядов скамеек. Именно в этот момент он заметил белесую фигуру.

– Спеллинг! Это ты, что ли? – неуверенно спросил он.

Клеменс проследил за его взглядом, но в полумраке трудно было что-либо разглядеть. До них донесся глухой, хриплый смех.

Скорчившийся на полу возле передней скамьи Клеменс вдруг увидел и другие фигуры, похожие на тени, сидящие в темноте. Они, казалось, почти не двигались и в то же время ни на мгновение не оставались неподвижными. Медленно, выгнув шею и повернув голову, он посмотрел на Грина и увидел, что скамьи на их стороне тоже заполнены темными, призрачными фигурами. Внезапно послышалось глухое, похожее на шепот, бормотание; оно разливалось под сводами церкви, превращаясь каким-то непостижимым образом в оглушительный шум, заполняющий головы ребят. И над всем этим шумом звучал смех злобный, жестокий, исходивший от зыбко маячившей напротив белесой фигуры. Воздух наполнился смрадом от чего-то сгоревшего или опаленного; он накатывался на ребят волнами, вызывая приступы тошноты.

Спеллинга, который все еще лежал, растянувшись на полу, эти звуки парализовали, мышцы у него на спине свело судорогой. Пытаясь встать, он втянул руку, и она коснулась чего-то хрупкого и шелушащегося. Его пальцы, перемещаясь вдоль странного предмета, наткнулись на нечто напоминающее лодыжку, и он ощутил под рукой покрытую сухой, хрустящей коркой плоть.

С криком ужаса Спеллинг отдернул руку и, взглянув вверх, увидел над собой безобразный, почти лишенный кожи, ухмыляющийся череп. Как был на четвереньках, он быстро пополз задом наперед по узкому проходу между рядами, мимо отвратительных, уродливых лиц, склоняющихся к нему, что-то шепчущих, мимо обезображенных, лишенных пальцев рук, укоризненно указывающих на него.

Он добрался до прохода между рядами и жалобно заскулил, продолжая ползти задом наперед к выходу из церкви, прочь от алтаря, прочь от своих оцепеневших от страха друзей, и жалобные звуки, срывавшиеся с его губ, терялись в наполнявшем все пространство церкви громком шепоте. Назад, назад гнало его ощущение присутствия темных фигур, заполнивших деревянные скамьи по обеим сторонам церкви, но его разум, как бы оберегая его, не давал ему полностью осознать суть происходящего, постичь смысл и глубину событий.

Церковь ожила, наполнилась звуками, которые издавали мертвецы. В ней стоял смрад, исходящий от разложившихся трупов.

Продолжая пятиться на четвереньках по твердому каменному полу, Спеллинг увидел, как белесая фигура поднялась с задней скамьи и двинулась по узкому проходу к его приятелям. Вдоль прохода, по которому полз Спеллинг, образовалась цепочка блестящих пятен, которые оставили его слезы, а его колени были стерты до крови о каменные плиты пола. В полумраке он различил темную лужу на полу, светлые очертания двух банок с краской, одна из которых лежала на боку. Он увидел, как темные фигуры поднялись со своих мест и начали стягиваться к тому месту, где были Клеменс и Грин, а страшная фигура в белом одеянии подошла к распростертому на полу парнишке. Он увидел, как второй паренек дико оглянулся по сторонам, ища путь к бегству, и рухнул на колени, когда понял, что окружен со всех сторон, и теперь только его побледневшее лицо было видно над спинками скамеек переднего ряда.

А потом Спеллинг уже не видел ничего, кроме темной массы движущихся теней, набросившихся на его приятелей, и фигуры в белом.

И только тогда он закричал, вскочил на ноги и побежал прочь из церкви.

Шаги директора Колледжа звонко отдавались на неровной мостовой крытой галереи, он зорко всматривался в каждую едва приметную тень. Неторопливые ночные прогулки по территории Колледжа давно вошли у него в привычку, и смысл их был не столько в том, чтобы убедиться в отсутствии каких-либо нарушений порядка, а скорее в том, чтобы позволить себе удовольствие в уединении предаться ностальгическим размышлениям по давно ушедшим временам, послушать о чем говорят духи давно отошедших в мир иной итонцев, представить себя на месте преподавателя, чьи ученики носят такие имена, как Уолпол, Питт, Шелли или Гладстон[1].

Кого из теперешних его воспитанников судьба могла бы возвести до уровня этих выдающихся личностей? Умели ли наставники в прежние времена распознавать будущие таланты некоторых своих учеников? Могли ли они предугадывать ту важную роль, которую сыграет в будущем тот или иной человек в истории Англии?

Кто из нынешних учеников будет его Шелли, его Гладстоном?

Сегодня же в его традиционной ночной прогулке была заметна торопливость, как будто совершая ее, он преследовал определенную цель. Весь день его не покидало ощущение нарастающего напряжения, оно путало его мысли, мешало сосредоточиться. Он прошел под аркой Лаптонской башни и заспешил дальше по мощеной булыжником центральной дорожке школьного двора. Старинные здания молчаливо возвышались по сторонам прямоугольного двора, совершенно равнодушные к его заботам. Дойдя до середины двора, где стояла обветшавшая от времени статуя Генриха VI, он остановился и стал медленно поворачиваться на одном месте, словно почувствовал исходящую откуда-то опасность, хотя никакого источника ее не было ни видно, ни слышно. Он проделал это дважды, и каждый раз ему приходилось делать над собой усилие, чтобы отвести взгляд от серого мрачного здания церкви, доминировавшего над двором и окружающими постройками.

Григс-Мид смотрел на высокие витражные окна, казавшиеся снаружи громадными темными провалами, словно именно они должны были объяснить причину его тревоги. Ему показалось, что оттуда через двор до его ушей долетает едва слышный шелестящий звук, но чем больше он напрягал слух, тем меньше становилась его уверенность в том, что этот звук не рождается в его собственной голове. Но затем он услышал короткий резкий крик, давший ему более реальные основания для тревоги.

• Предыдущая
• 51/59
• Следующая