Оставшийся в живых - Герберт Джеймс - Страница 21

• Предыдущая
• 21/59
• Следующая

По-настоящему ее затрясло, когда до ее ушей донесся тихий звук смеха. Казалось, чья-то ледяная рука сжала ее сердце, кровь в жилах застыла, а все тело сразу окоченело. Она с трудом заставила себя повернуть голову и посмотреть на распростертое перед ней тело, боясь увидеть своими глазами то, что уже услышали ее уши. Сирил был неподвижен. Несколько мгновений она смотрела на него, ожидая, не раздастся ли звук снова, прислушиваясь, не исходит ли он от его мертвого тела. Она слышала, что даже после смерти трупы иногда шевелятся и издают звуки; это, якобы, как-то связано с образованием и скоплением внутри них газов. Звук раздался снова: странный, похожий на шепот, смех. И исходил не от трупа.

Казалось, он доносится с противоположного конца комнаты из темного угла, заслоненного открытой дверью, но вместе с тем каким-то образом заполняет собой всю спальню. Она пристально всмотрелась в окутанный мраком угол и убедилась, что там никто не прячется. И все же она чувствовала присутствие чего-то враждебного и это нечто вызвало у нее большее отвращение, чем лежащий перед ней на полу труп. Затем она увидела, как дверь начала медленно закрываться, отчего в комнате стало еще темнее; скудного света зимнего дня, проникающего через полуприкрытые шторами окно, хватало лишь на то, чтобы придать царившему в комнате сумраку мягкий серый оттенок. Дверь захлопнулась с легким щелчком, и тени в спальне сгустились.

Эмили снова услышала шепот, и в этом шепоте ей как будто послышалось ее имя. Вот он снова раздался, но уже из другого угла комнаты, потом из-за ее спины, а теперь со стороны кровати. Потом оттуда, где лежал Сирил.

Она в ужасе уставилась на него.

Его лицо по-прежнему было обращено к потолку, но губы его едва заметно двигались, когда он произносил, скорее шептал, ее имя. Внезапно его голова повернулась в ее сторону, и она увидела, что теперь глаза широко раскрыты, но по – прежнему безжизненны. Они напомнили ей глаза мертвой рыбы, которую она видела на прилавке в рыбном магазине – такие же плоские и невидящие.

В полном оцепенении смотрела Эмили, как он приподнялся на локте и протянул к ней руку. Она хотела закричать, но из ее горла вырвался только сдавленный хрип. Труп встал на четвереньки и начал ползти к ней, но движения его онемевших конечностей были медленными и неуклюжими. Ухмылка, застывшая на лице, вдруг стала осмысленной и наполненной злобой. И то, что было когда-то Сирилом, вновь прошептало ее имя.

Эмили вжалась спиной в стенку шкафа в тщетной попытке спастись от этого ужаса. Она старалась отвернуться, но ее взгляд упорно возвращался к надвигающемуся на нее кошмару. Развернувшись, она упала на бок и попыталась уползти, цепляясь руками за ковер. Но он уже взгромоздился на нижнюю часть ее тела и уткнулся лицом в спину, как бы имитируя ту позу полового акта, к которой он так часто принуждал ее в прошлом.

Крик наконец вырвался из ее горла, когда его губы приблизились к ее уху и стали нашептывать непристойности. Теперь ей казалось, что вокруг нее находятся какие-то темные тени с призрачными, зыбкими лицами, какие-то неясные фигуры, которые то появлялись, то исчезали, все время меняя свои очертания. Она слышала смех, но смех этот, казалось, рождался внутри ее собственной головы.

Она почувствовала, как отвратительно холодные руки хватают ее за грудь и тянут куда-то назад и вверх. Другие невидимые руки подхватывают ее за ноги и за руки и приподнимают над полом. Вот она уже находится где-то под самым потолком и смотрит вниз прямо в запрокинутое лицо своего мертвого мужа. Одна рука держала ее за горло, другая, поддерживая ее на весу, упиралась вниз живота. Рука, держащая ее за горло, начала медленно сжиматься, выдавливая из нее жизнь, делая ее тем, кем был он сам. Глаза ее стали выкатываться из орбит, а язык – вываливаться изо рта. Слюна тягучей липкой струйкой стекала изо рта прямо на его запрокинутое лицо.

Другие зыбкие фигуры, находящиеся под ней, начали принимать более определенные формы и за мгновение до того, как красная пелена застлала ее глаза, она увидела их совершенно отчетливо. Но с ними явно было что-то не так. Ее рассудок, готовый вот-вот погрузиться в забытье, уже не успевал осознать, что именно было не так, но в самый последний миг ясного сознания она поняла, что лица, руки, ноги, если они не отсутствовали вовсе, у этих фигур были черными и обугленными. Они выглядели так, словно поднялись из пылающей преисподней.

Гортанные звуки, которые она издавала, пытаясь кричать, замерли на ее губах и она провалилась в небытие. Продолжая держать ее на поднятых руках, то, что было ее мужем, приблизилось к окну. Его глаза уже начали закатываться, и теперь только белки виднелись из-под прикрытых век. Ухмылка на лице снова превратилась в гримасу смерти.

Оно подошло к окну и замерло в ожидании. Голоса сказали, что делать дальше.

Реакция Келлера, благодаря превосходной профессиональной подготовке и прекрасным врожденным данным, все еще оставалась, несмотря на все потрясенная, через которые ему пришлось пройти в последнее время, на уровне, существенно превышающим средний. Нога вдавила педаль тормоза, едва только боковым зрением он заметил брызнувшие из окна второго этажа осколки стекла, и в тот момент, когда два тела ударились о жесткий бетон мостовой, его машина уже замерла на месте. На какое-то мгновение Хай Стрит превратилась как бы в изображение на фотоснимке: застывшие в неподвижности прохожие, ошеломленно глядящие на окровавленные тела двух несчастных, выпавших из окна. Затем в окнах и дверях начали появляться встревоженные лица людей, не решивших, бежать ли им на улицу или оставаться на своем месте. Кто-то пронзительно закричал. Какая-то женщина упала в обморок. Прислонившись к стене дома, стоял какой-то мужчина, пытаясь совладать с охватившим его приступом тошноты. Никто не осмеливался подойти к распростертым на дороге телам.

Келлер сидел как оглушенный. Его машина остановилась метрах в пяти от этого невообразимого сплетения двух тел, и ему хорошо была видна вся фантасмагоричность открывшейся перед ним картины. Хотя они и упали с относительно небольшой высоты, но то, как она падали – головой вперед – оставляло им немного шансов: при ударе они должны были сломать себе шеи. Тем поразительнее было то, что увидел Келлер: пальцы руки, торчащей из-под навалившегося на нее тела, вдруг начали медленно сжиматься и разжиматься.

Он рывком распахнул дверь машины, подбежал к ним и опустился на одно колено, стараясь не замечать растекающуюся из-под тел лужицу крови. Только тут он впервые понял, что это тела мужчины и женщины, и, странное дело, мужчина был совершенно гол. Присмотревшись к его лежащему сверху телу, Келлер обнаружил и другие странности: окоченевшие конечности, пепельно-серую кожу, обтягивающую изможденный торс, и почти безволосый череп. Это были явные признаки того, что мужчина был уже мертв, когда падал из окна.

До его слуха внезапно донесся булькающий звук, и он быстро переключил свое внимание на женщину, лежащую под телом мужчины. Этот звук вырывался из глубины ее горла, как будто она силилась что-то сказать, но ей мешала кровь, исторгаемая легкими при каждом выдохе. Он увидел, что пальцы ее левой руки все еще двигаются, стараясь оттолкнуть навалившееся на нее иссохшее тело мужчины. Преодолевая чувство отвращения от прикосновения к окоченевшему трупу, Келлер легко оттащил его в сторону, потом, просунув пальцы между лицом женщины и поверхностью дороги, не обращая внимания на стекающую прямо ему в ладонь липкую кровь, осторожно приподнял ей голову и слегка повернул ее так, чтобы женщине было легче дышать, если, конечно, она еще была способна на это. Он невольно зажмурился на несколько секунд, увидев ее разбитое, окровавленное лицо.

Пытаясь разобрать тихие невнятные слова, Келлер еще ниже склонился над женщиной. В этот момент ее обращенный к нему глаз моргнул и открылся. Какое-то мгновение он пристально всматривался в Келлера, затем внезапно округлился, словно от страха, и в следующую секунду взгляд его стал безжизненным. Келлер понял, что женщина умерла.

• Предыдущая
• 21/59
• Следующая