Костяные врата - Дрейк Эмили - Страница 37

Тинг слегка поморщилась — она уже много раз слышала эту историю.

— Я помню.

Бабушка кивнула:

— Да, я тебе рассказывала. Но не все, — и подняла вверх палец, призывая к вниманию. — В старину китайские маги обладали многими способностями. Мой дедушка был акробатом, актером, певцом, фокусником, он умел перевоплощаться, создавать иллюзии, выполнять разные трюки. Ничего не осталось от тех времен: письма и другие бумаги уничтожены во время войны и чисток. Есть лишь воспоминания… — Миссис Ки постучала пальцем по крышке стола. — Он прыгал сквозь горящий обруч, создавал из воздуха бумажные хризантемы. И еще он умел вызывать дракона, тот появлялся из облака дыма, как бы являясь на его призыв. Именно этот дракон и был потом выкован из бронзы как символ и защитник нашего дома. В те времена странствующий маг мог неплохо заработать, выступая на праздниках, свадьбах и тому подобное, но дороги тогда были опасны из-за разбойников. Иногда дедушка путешествовал один, иногда — вместе с семьей. Я хорошо помню истории про появление дракона — он обращал в бегство любого грабителя. Дракон был очень силен и мог вытащить застрявший в грязи фургон; его дыхание разжигало костер на привале. Он приходил на помощь деду всегда, хотя его самого не было видно.

— Что ты имеешь в виду? — удивленно взглянула на бабушку Тинг.

— Никто никогда не видел моего деда и дракона одновременно, — медленно ответила миссис Ки.

— Но… что это значит?

Бабушка улыбнулась, наклонилась еще ближе и зашептала:

— Мы не были уверены. Но я всегда полагала, что мой дедушка и был тем самым драконом. Он никогда ничего не боялся, даже во время Боксерского восстания и последовавших за ним страшных войн. Конечно, когда я его узнала, он был уже стар, годы согнули его, а длинные, свисающие усы были белыми, как снег, а не черными, как на старых афишах, которые он мне показывал. На шее у него висела большая, красивая жемчужина. Он говорил, что когда-нибудь она станет моей.

Тинг никогда не видела у бабушки этой жемчужины.

— Ты оставила ее дома?

Бабушка покачала головой:

— Она исчезла, когда он заболел перед смертью.

— Кто-то взял ее? — охнула Тинг.

— Кто-то из нашей семьи? Никогда! — Миссис Ки погрозила Тинг пальцем, укоряя ее за такое кощунственное предположение. — Нет. Скорее, он где-то ее спрятал. Никто не знает, где именно. Он был очень умный и хитрый, мой дедушка.

— Как жаль, что я с ним не была знакома, — вздохнула Тинг.

— Он бы гордился тобой. Не так часто в нашей семье появляются люди с магическими способностями, и вот наконец они проявились в тебе. Ты, конечно, не будешь такой, как он, у тебя собственные способности. Не сомневайся в этом. И не спеши. Нетерпение может помешать тебе.

Она крепко сжала руку Тинг, и та вздохнула.

— Я знаю, бабушка. — Девочка встала и откинула волосы назад. — Пойду, разбужу Бейли. Впереди много дел. Оставь посуду, я потом помою. — Поцеловав бабушку, Тинг вышла.

Миссис Ки смотрела ей вслед. Да, ее дедушка, несомненно, гордился бы ею.

Старая китаянка налила себе еще пиалу чая и, грея об нее руки, погрузилась в воспоминания.

Джоннард проснулся, когда заря еще только занималась, и очень тихо поднялся. Он знал, что Изабелла встанет поздно. Она теперь спала все дольше и дольше; годы, напряженная работа и осень — все вместе взятое брали свое. Она была очень старой. Сам он, Джоннард, проспал много столетий после битвы между Бреннардом и Серым Грегори, а его мать все это время жила, и теперь даже ее Магия и Левкаторы не могли противостоять неумолимому потоку лет. В любом случае, сейчас пусть спит.

В Нарии он узнал много важного, он расскажет ей о том, что Фреммлер успешно выполнил ее поручение. Торговля сделает их еще богаче и влиятельнее, а это первый шаг к тому, чтобы установить контроль над местными городами и селениями. Все это ее порадует. Но сейчас он посвятит время себе самому.

Джоннард достал тетради отца и положил их перед собой на стол. Он уже многое узнал из них за последние дни. Подумать только, этот человек воспитывал его и никогда ни словом не обмолвился о них! Джоннард притронулся к странице, она чуть хрустнула, но не из-за своей дряхлости, а из-за исходящей от тетради энергии. Он стал читать.

Я нашел место покоя Серого Грегори. Он спит тем сном, от которого никто из нас не может его пробудить, да я бы этого и не хотел. Он сделал все, что мог, пытаясь убить меня, а я, в свою очередь, сделал все, что мог, чтобы убить его. Я мог бы убить его окончательно, однако его разум путешествует там, куда не дано заглянуть никому из нас — только через него самого, а когда он пробудится, он может быть полезен мне. Так что я пока оставлю его в нынешнем состоянии, и пусть страж, охраняющий его, считает, что этот секрет никем не раскрыт.

«Действительно, — подумал Джоннард, — секрет хранился так хорошо, что ушел в могилу с Бреннардом. Отец прав, Грегори может обладать какими-то ценными знаниями, когда проснется, а в ослабленном состоянии он к тому же будет очень уязвим». Как только Джоннард прочитал эти строки, он сразу же настроил свой кристалл, чтобы нащупать присутствие Грегори. Если тот проснется, Джоннард возьмется за него всерьез.

В дневниках было немало другой полезной информации. Читать их — все равно что сидеть перед шкатулкой, полной драгоценностей, запуская в нее руки и позволяя драгоценным камням течь сквозь пальцы блестящим ручейком. Однако самого главного — как Бреннард попал в Убежище — Джоннард пока не нашел. Это наверняка где-то записано! Должно быть!

Размышляя, Джоннард закусил губу и теперь почувствовал во рту привкус крови.

Он взял тетради и стал рассматривать рельеф кожаной обложки, однако рисунки изображали всего лишь Солнце и Луну в различных фазах. Красиво, но никакой подсказки. Задумавшись, он сжал тетради и ощутил исходящую от них энергию.

— Проклятие!

Он выронил тетради и уставился на них. Столько потратил времени, а так и не узнал ничего особенного! Может, показать их Изабелле? Однако эта мысль ему не понравилась. Это его наследство! Почти единственная его собственность! Отдать их Изабелле, чтобы она с их помощью обрела новое могущество? Нет, никогда!

Тетради мирно лежали перед ним на столе. Годы, проведенные в сундуке, почти не повредили их, хотя кожа обложки одной все же немного пострадала — слегка вздулась. Джоннард снова взял тетрадь в руки, потер ее и опять ощутил исходящую от нее энергию, прикрыл глаза. Джоннард Олбрайт, ты идиот, сказал он сам себе. Открыл глаза и вытащил из-за голенища длинный, острый нож, осторожно сделал надрез по краю обложки и отделил ее от тетради. Теперь та выглядела, словно животное, с которого содрали шкуру… И вдруг на секунду Джоннард задохнулся — таким мощным был вырвавшийся оттуда поток энергии. После этого он медленно, шепотом, прочел то, что было написано на обыкновенной обложке тетради. От прочитанного он так остолбенел, что комната заплясала у него перед глазами. «Хранитель Врат»! Джоннард выдохнул и вновь впился глазами в тетрадь.

В подземной темнице крепости Левкаторы зашевелились, почувствовав тепло, как будто к ним проникли лучи солнца. Они загремели цепями, подняли головы и впитывали в себя эту энергию, тихо постанывая. Рядом с ними еще одно существо двигалось сквозь землю, сквозь каменный фундамент крепости, словно материальные преграды для него не существовали. Оно прикоснулось к каждому Левкатору, как мимолетная тень, потом направилось в другие пределы крепости, что-то отыскивая.

ФайрЭнн проснулась, ощутила покалывание во всем теле, с трудом распрямила сведенные артритом руки, поднялась и подошла к спящей Элеоноре, склонилась над ней, пытаясь защитить ее от чьего-то постороннего воздействия, ругаясь по-ирландски и отбиваясь от болезненных укусов, словно ее жалил рой пчел. Ее глаза наполнились слезами.