Королевское зерцало - Хенриксен Вера - Страница 11

• Предыдущая
• 11/56
• Следующая

И сдержал слово, но не более того.

Эллисив невольно вспомнила великолепную хвалебную песнь Арнора о Магнусе сыне Олава, потом ей на ум пришла его поминальная драпа о Торфинне ярле. В той драпе было столько печали, что человек, слышавший ее, уже не мог ее забыть:

Есть ли среди людей Харальда хоть один, кто действительно скорбит о нем? Конечно, есть. Она не сомневалась, что есть человек, который искренне горевал бы по Харальду, потому что любил и ненавидел его так же, как она сама, — это был Халльдор сын Снорри.

Но Халльдор находился далеко в Исландии. Харальд сам отослал его прочь за строптивость.

Эллисив вдруг заметила, что в гриднице воцарилось молчание.

Арнор Скальд Ярлов стоял в ожидании перед Олавом сыном Харальда, и все лица были обращены к юному сыну конунга.

Олав молчал, уставясь взглядом в пространство. Эллисив захотелось толкнуть его локтем, чтобы он очнулся.

Но сделать этого было нельзя.

Она вдруг поняла, что придется ей самой говорить, у нее было лишь мгновение, чтобы обдумать свои слова, — Я замешкалась…— начала она и тут же поняла, что это ясно и так. — А мне не следовало бы медлить, ведь сын конунга Харальда попросил меня поблагодарить скальда. Арнор, — обратилась она к скальду. — Я знаю, что сегодня ты сдержал обещание, данное конунгу Харальду. Ему хотелось, чтобы ты сложил о нем поминальную драпу. И ты дал слово, что сложишь ее, если переживешь конунга. Ты нашел звучные и правдивые слова о мужестве и силе конунга Харальда. Эти слова озарят блеском его память.

Эллисив сняла с руки золотой перстень и протянула его скальду; Арнор взял перстень.

— Но я уже получил плату от конунга, — признался он. — Когда я дал слово сложить о нем поминальную драпу, он заранее наградил меня золотом.

Теперь Эллисив поняла, почему Арнор назвал обычно скупого Харальда щедрым. Но вряд ли конунг высоко оценил бы такую песнь — скорей всего, она вызвала бы его гнев.

Некоторое время Арнор собирался с мыслями, гости напряженно ждали.

Наконец он, словно угадав, о чем думает Эллисив, сказал вису:

Раздался одобрительный гул.

И Эллисив улучила мгновение, чтобы незаметно коснуться руки Олава.

— Олав, тебе следует наградить скальда, — шепнула она.

Олав встряхнулся.

Медленно и неловко он стянул с руки золотое обручье и протянул Арнору.

— Это…— начал он и умолк.

У него сомкнулись веки, и он рухнул на стол, обручье покатилось по столу и со звоном упало на пол.

Эллисив привстала и склонилась над Олавом.

Он лежал, открыв рот, и тяжело дышал, светлые волосы упали на лицо.

Скальд также склонился над юношей.

— Он пьян, — коротко сказал он.

С того дня Олав сын Харальда не выходил у Эллисив из головы.

Юный, со спутанными волосами и редкой молодой порослью на щеках, он там, в гриднице, показался ей совсем мальчишкой.

Раньше Эллисив не замечала, как он похож на Харальда. Обычно в сыновьях Торы она прежде всего видела их мать.

Странно, но она не догадалась, что Олав пьян, пока скальд не объяснил ей, в чем дело. Мужчины всегда пьют, она к этому привыкла.

Правда, к ней пьяные никогда не имели отношения. Она не могла представить себе, чтобы ее отец, такой ученый, сдержанный, бравшийся за оружие лишь в случае крайней нужды, когда-нибудь выпил лишнего. Братья — другое дело, но напиваться дома они не смели. Представить же себе, чтобы Харальд потерял власть над собой, было просто немыслимо.

Нет, Олав вел себя так неспроста. Конечно, с одной стороны, он горевал об отце, но ведь с другой — напившись до такого состояния, он оскорбил его память.

Она вспомнила день, когда Олав вернулся из Англии и сообщил ей о смерти Харальда. Уже тогда он показался ей странным. С тех пор она почти не видела его. Может, он сторонился людей?

Что она вообще знала о сыновьях Харальда?

Магнусу, старшему, исполнилось восемнадцать, Олав был на год моложе. Харальд с ранних лет готовил сыновей к бранной жизни, они должны были научиться владеть оружием и привыкнуть к виду крови. Магнусу было всего десять лет, когда Харальд отправил его в Шотландию, назначив предводителем своих кораблей. Он брал Магнуса с собой, когда ходил грабить Данию; Олав наверняка тоже ходил с ними.

Но Харальд рассказывал ей всегда только о Магнусе. Он не мог нарадоваться на его успехи — Магнус был и смел, и остер на язык.

Сейчас Магнус правил Норвегией. Харальд позаботился о том, чтобы объявить его конунгом и сделать правителем страны перед тем, как они покинули Трондхейм.

Однако познакомилась Эллисив прежде не с ним, а с Олавом.

Это случилось, когда Харальд приехал, чтобы забрать ее и вернуть ей сан королевы после многих лет изгнания. Теперь он отослал прочь Тору, мать Магнуса и Олава.

В тот раз Харальд привез с собой Олава, сказав, что ей пора познакомиться с его сыновьями. Олав запомнился ей угрюмым и неловким подростком. Он тогда и не мог быть другим.

И снова Эллисив видела Олава: вместо того чтобы одарить скальда, восхвалявшего его отца, он напился на глазах у дружинников, ярлов и епископов.

Он спал, уронив голову на стол, и в его чертах было что-то хрупкое и беспомощное.

В свое время она тревожилась, что Марии будет трудно быть дочерью конунга Харальда. Зря тревожилась. Возможно, быть сыном конунга Харальда гораздо тяжелее, особенно если юноша так уязвим.

Вообще-то Олав был даже похож на Марию; Эллисив только теперь заметила это. Она была почти уверена, что ему сейчас очень трудно. Но его окружали мужи, он и сам был мужем и не имел права обнаруживать свою слабость.

Эллисив захотелось помочь ему.

Скорее всего, он не примет от нее помощь. Но попытаться стоит, даже если он оттолкнет ее.

Обычно люди, которым что-то нужно от хёвдинга, прибегают к помощи скальда — так сделала и Эллисив, она послала за Арнором, и тот явился.

— Теперь здесь стало лучше! — Это были его первые слова, после того как он приветствовал ее и огляделся.

Стены в доме были затянуты тканью, лавки — покрыты раздобытыми Эллисив бараньими шкурами. Она обзавелась также необходимой утварью.

— Обратно к епископу меня теперь не заманишь, — ответила она. — Здесь я сама себе хозяйка.

Потом она заговорила про Олава и сказала, что хотела бы побеседовать с ним.

Скальд задумался.

— Сомневаюсь, что от этой беседы будет прок, — сказал он. — Олав редко бывает трезвый, и в голове у него всегда туман. А советов он, по-моему, и вовсе не слушает. С ним уже многие пытались говорить.

— Я не собиралась давать ему советы. Я…— Эллисив не могла подыскать нужных слов, и вдруг у нее вырвалось то, что таилось в глубине души:— Мне просто хотелось потрепать его по волосам, рассказать, как я любила его отца, предложить ему помощь…

Скальд с удивлением уставился на нее.

— Королева Эллисив, — жестко произнес он. — Олав сын Харальда не мальчик, он взрослый муж.

— Разве мужчине, будь ему семнадцать лет, и даже больше, иногда не хочется снова стать мальчишкой? Правда, у меня нет сыновей, но я помню своих братьев. С ними такое случалось.

• Предыдущая
• 11/56
• Следующая