Дракон и сокровище - Хенли Вирджиния - Страница 24

• Предыдущая
• 24/76
• Следующая

— Я велю Губерту де Бургу готовить армию к походу. Ему не останется ничего другого, кроме как подчиниться этому приказу! — сказал Генрих.

— А я призову на помощь наших баронов! — отозвался Ричард. — Если ты дашь мне на это свое монаршее соизволение.

Симону не составило труда разобраться в характере юного короля. Его величество показался ему порывистым, несдержанным, легко поддающимся чужому влиянию. Он понимал, что война против могущественной Франции навряд ли по силам этому самонадеянному юнцу. Симон пожал плечами. Он не решился спорить с королем, не желая с первого дня знакомства восстанавливать его против себя. Он постарается извлечь из этой кампании как можно больше пользы для себя лично, независимо от того, каков будет ее исход для Генриха III.

Элинор Провансальская, прозванная у себя на родине Красавицей, высадилась в Дувре. Ее сопровождало целое сонмище рыцарей, слуг и приближенных. Вся эта разношерстная компания не была обременена большим багажом. По правде говоря, большинство из прибывших располагали лишь теми туалетами, что были на них надеты. Сундучки юной принцессы были наполнены платьями, перешитыми из нарядов ее матери и сестер. Зато амбиций и гордости никому из провансальцев, даже самым жалким оруженосцам, щеголявшим заплатами на локтях камзолов, было не занимать. Спутники принцессы не замедлили выразить недовольство всем, чем встретила их земля Англии, — климатом, природой, нравами аборигенов, слишком грубыми и вульгарными на взгляд утонченных французов.

Генрих поспешил в Дувр, чтобы лично проводить невесту в Кентербери, находившийся в пятнадцати милях от портового города, где архиепископ должен был совершить обряд бракосочетания юного короля и принцессы Провансальской. Нежная кожа Элинор, ее роскошные золотистые волосы покорили сердце Генриха, едва он завидел Красавицу. Как и все Плантагенеты, король обладал страстной натурой, пылкой и влюбчивой душой. Ему суждено было до конца дней остаться пленником неотразимых чар Элинор.

Нищий Провансальский двор считался тем не менее центром европейской культуры. Элинор сопровождали трубадуры и юные рыцари, искушенные в музыке и поэзии, а еще того более — в делах любви. На всем пути из Дувра в Кентербери молодые придворные то и дело принимались горланить веселые песни, перемежая пение взрывами хохота, если кому-то из них случалось высказать особенно удачную остроту.

Ни Генрих, ни его придворные никогда еще не сталкивались с подобной раскованностью манер, пришедшейся, однако, весьма по вкусу самым молодым из рыцарей его величества.

Элинор Маршал была чрезвычайно взволнована предстоявшим торжеством. Прежде ей еще не случалось присутствовать на королевских бракосочетаниях. К тому же она впервые совершала выход в свет в качестве графини Пембрук. Как знать, возможно, Маршал изменит свое отношение к ней, увидев, что она — вполне взрослая дама, а не дитя, каковым он упорно считал ее до сего дня, и тогда…

Уильям Маршал скакал впереди нее на своем мощном вороном жеребце. Элинор ехала на смирной белой кобыле, а Рикард и Майкл де Бурги неотступно держались по обе стороны от нее. Все они надели поверх своих праздничных одеяний белые плащи с гербом Маршала — красным вздыбленным львом.

Уильям поручил Элинор заботам сильных и отважных близнецов, зная, что сам он будет занят многочисленными служебными обязанностями и не сможет обеспечить безопасность своей юной жены в том хаосе, который неизбежно воцарится в Кентербери во время королевской свадьбы.

Оказавшись в стенах собора, Элинор почти сразу же прекратила попытки разглядеть что-либо за могучими спинами епископов и священников, церковных служек и придворных. Ей не терпелось взглянуть на свою тезку, чья красота была признана безупречной самыми строгими ценителями всей Европы. О, как хотелось ей поприветствовать брата и невестку! Выйдя из собора, она направилась к королевской чете, принимавшей поздравления. Элинор, как никогда прежде, гордилась своим братом. Он казался таким красивым, таким статным и мужественным. Золотая корона увенчивала его голову, покрытую завитками золотистых волос. Он был просто великолепен! На секунду Элинор встретилась глазами с братом. Он прочел в этом взгляде все, что она не решилась высказать словами: любовь, восхищение, одобрение сделанного им выбора. Генрих, нежно любивший сестру, улыбнулся ей и кивнул головой.

Элинор перевела взгляд на принцессу Провансальскую, несколько минут тому назад обвенчавшуюся с королем Англии. «Боже, как она красива! — с восхищением подумала девушка. — Неудивительно, что ее прозвали Красавицей!» Элинор приветливо улыбнулась новообретенной родственнице, но та окинула ее бесстрастным, равнодушным взглядом, даже не попытавшись ответить на ее улыбку. Сердце Элинор преисполнилось сочувствия к чужеземной принцессе. «Бедняжка! — пронеслось у нее в голове. — Она сама не своя от волнения и, конечно же, боится ответственности, которая в самое ближайшее время будет возложена на ее хрупкие плечи. Ведь коронация уже не за горами! Мне надо утешить, успокоить ее, предложить ей свою любовь и дружбу! Как нелегко, должно быть, оказаться в чужой стране и стать властительницей чужого народа, когда тебе всего лишь пятнадцать лет!»

Элинор была бы потрясена до глубины души, имей она возможность прочитать мысли своей тезки и ровесницы, разглядывавшей ее в упор.

«Так это и есть маленькая сучонка, командовавшая всем королевским выводком с тех пор, как она вышла из пеленок! — думала Элинор Провансальская. — Вот она какая — Бесценное Сокровище Короля! Берегись же, ведьменыш! От меня ты пощады не дождешься!»

Но ненависть, которую вызвала в сердце принцессы Элинор Маршал, сменилась острой завистью, когда взгляд ее упал на Уильяма Маршала. Хотя волосы его были тронуты сединой, граф Пембрук являл собой непревзойденный образец мужественности, утонченности и благородства. На душе у Красавицы стало еще тяжелее, когда она мысленно отдала должное красоте двух молодых рыцарей, сопровождавших ее золовку. Ноздри супруги короля затрепетали. Она была достаточно искушена в любовных делах, чтобы сразу же угадать во всех троих мужчинах горячность и страстную неистовость опытных самцов. Элинор Провансальская поджала губы и поклялась в душе, что постарается внести раздор в отношения Генриха с его младшей сестрой и сведет к нулю влияние золовки на своего супруга.

Солнце осияло своими лучами золотоволосую чету, одетую в мантии из золототканой парчи, и это сияние на миг ослепило Рикарда де Бурга. Моргнув, он едва не вскрикнул от ужаса: юноша обнаружил себя стоявшим на набережной Темзы. Погода была хмурой, с неба срывался мелкий, колючий дождь. В юную королеву Элинор, стоявшую на палубе барки, возмущенные жители столицы швыряли камни и комья грязи, требуя, чтобы ее отвезли назад, в лондонский Тауэр. Приветственные возгласы, которые он слышал отовсюду лишь несколько секунд тому назад, сменились грубой бранью, свистом и улюлюканьем. Громче всего слышались слова: «Потаскуха! Ведьма!».

Рик тряхнул головой, отгоняя наваждение, и туманное марево рассеялось. Он снова любовался королевской четой, принимавшей поздравления подданных, и солнце все так же весело светило с небес, словно благословляя этот брак. Рикард поежился, как от озноба, и печально вздохнул. У него не осталось ни малейшего сомнения, что он унаследовал от своей матери дар предвидения будущего. Боже, зачем ему это тяжкое, бесполезное бремя?!

Одной из обязанностей Уильяма Маршала было обеспечение скорого и безопасного переезда королевской четы и придворных из Кентербери в Лондон. Длина этого пути составляла без малого пятьдесят миль. Ежегодно в конце декабря пилигримы толпами стекались в Кентербери. Нынче же королевская свадьба привлекла в город такое количество приезжих, какого он не знал со дня своего основания. Все три дороги, связывавшие его с Дувром, Винчестером и Лондоном, были запружены вереницами пеших и конных странников, телегами и повозками. Знатные дамы принуждены были ехать бок о бок с попрошайками, трясшимися на выносливых осликах, ворами, проститутками и авантюристами всех мастей.

• Предыдущая
• 24/76
• Следующая