Невеста на продажу - Хенке Ширл - Страница 10

• Предыдущая
• 10/88
• Следующая

— Кладите свои пятьсот, я поднимаю ставку до тысячи.

В течение вечера толпа вокруг стола все увеличивалась. Теперь в зале воцарилась мертвая тишина. Хаузер действительно набрал «королевский стрит», и ему не хватало ни терпения, ни денег.

— Согласен на вашу тысячу и поднимаю еще на одну.

— Идет, — без колебания произнес Рис, бросив еще тысячу на кон. — Ходите.

Хаузер бросил на стол короля, даму, валета, десятку и девятку, отбросив в сторону бесполезного второго валета.

Рис раскрыл свои три карты: у него был «флеш» в пиках, даже с одной лишней картой. Он молча сгреб в кучу деньги, потом посмотрел на здоровяка и решил следовать своей интуиции. Теперь он знал, куда нужно прежде всего вкладывать деньги в Старлайте. Наступила его очередь делать ставки.

— Последняя игра, Хаузер. Это для вас возможность отыграться. Пять карт, последняя бьет.

У Эммета больше не осталось наличных, час назад он уже посылал Джинджер достать из сейфа последние деньги.

— Я надежный должник. Вы поручитесь за меня, Эбл?

— Кажется, я давно уже ничего не платил за вас, — усмехнулся владелец шахты.

Рис сидел и, спокойно тасовал карты.

— Я готов получить расписку за ваш салун. Первая карта — бар с товаром, вторая — оборудование, третья — мебель, четвертая — девочки из заведения на втором этаже. Последняя карта — общая ставка, она бьет все остальное.

Тасуя карты. Рис совсем не взъерошил колоду. Хаузер чувствовал, что на него уставились десятки глаз. Проклятье, как он попался в эту западню? Если проиграет, он вылетит в трубу, но не может же постоянно везти этому незнакомцу! Хаузеру ведь удалось несколько раз у него выиграть. Выиграет он и теперь. Он не может ударить лицом в грязь.

— Сдавайте карты.

В зале заключались пари о том, кто выиграет «Пивной дворец». Джинджер Вогель тоже заключила несколько пари, у нее было достаточно средств, чтобы рискнуть. Раздали по первой карте. Хаузер посмотрел на свою десятку пик и улыбнулся.

— Думаю, мой бар с товаром стоит… ну, скажем, пару тысяч, — произнес он, громко хохотнув.

Рис взглянул на свою двойку, кивнул и подвинул к центру стола две тысячи. Потом бросил по другой карте, Хаузеру выпала шестерку. Рису — еще одна двойка. Аляповатая, старая люстра, поцарапанная сосновая стойка, зеркала на стенах и даже тропический попугай, сидевший в клетке, были оценены еще в две тысячи, и Рис снова выложил деньги.

Третья сдача карт принесла Хаузеру еще одну шестерку, а Рису девятку треф. На этот раз мебель, включая «шесть первоклассных латунных кроватей на втором этаже», оценили в три тысячи. Рис ликовал. Он раздал по четвертой карте, ему выпала семерка, а Хаузеру — девятка.

— Проклятье, старина Хаузер сохранил своих шлюх, — захихикал какой-то мужчина.

Джинджер свирепо посмотрела на нахала, шахтера с чубом, который, застеснявшись, кивнул ей в порядке извинения. Хаузер оценил ее и девочек в пять тысяч долларов.

Рис спокойно, пододвинул деньги. Медаль Святого Христофора, которую дала ему сестра Фрэнсис Роуз, висела у него на шее, и казалось, обожгла волосы на его груди, когда он сдавал последние карты.

— У меня пара шестерок против ваших двух двоек. Полагаю, что салун остается за мной, так же как и все, что накопилось на этом столе, — Хаузер жадно смотрел на оставшиеся у локтя Риса наличные. В карточной игре из пяти ходов он оказался явным победителем с такой парой карт.

Рис улыбнулся.

— Вы еще не выиграли, Хаузер. Шестерки должны быть крестовыми, иначе вам придется тянуть еще одну карту, — произнес он и раскрыл третью карту. Третья двойка!

Крупное мясистое лицо побагровело. Хаузер не верил случившемуся. Он тупо уставился на карты. Это просто невероятно! Что же он натворил? Потерял все: салун, бордель… Пять лет упорного труда пошли прахом за один вечер!

Джинджер важно подошла к своему бывшему хозяину и сказала с явным удовольствием:

— Я принесу, бумаги, Эммет.

Когда она повернулась и направилась к лестнице, Хаузер быстро прикинул в уме несколько вариантов поведения. Чужеземец был перекати-поле без родственных связей в округе. Конечно, у него имелось ружье, но это детская игрушка по сравнению с кольтом 44-го калибра, который держал за пазухой Эммет.

Как будто прочитав мысли Хаузера, Рис заметил:

— Не делайте глупостей, дружище. Вы проиграли по-честному.

— Да, Эммет, незнакомец выиграл, и мы свидетели, что он не припрятывал карт, — заявил Бриджис. Его поддержало еще несколько человек. Хаузер медленно поднялся на ноги. Он еще не решил, что ему делать, а Джинджер была тут как тут с бумагами и ручкой.

— Вы все свидетели. Отныне, джентльмены, я и мои девочки, и все это заведение принадлежат… — она положила бумагу перед Хаузером и посмотрела на незнакомца.

— Рис Дэвис к вашим услугам, мадам, — произнес он и наконец подмигнул ей» в ответ.

Чарльз Эверетт считал, что весь мир у его ног, когда катил вниз по склону холма в предгорьях Сан-Хуана. Подгоняя одинаковых гнедых лошадей вожжами, он откинулся на мягкой кожаной подушке сиденья и любовался профилем своей красивой спутницы. Пара лошадей дружно взяла с места, и фаэтон с пружинными рессорами катился, как по маслу.

— Ну, Виктория, что вы думаете об этом? — спросил он с оттенком обиженной гордости в голосе. Его невеста, похоже, была чем-то обеспокоена с тех самых пор, как он заехал за ней в дом ее родителей.

— О, сбруя действительно великолепна, Чарльз! Как и лошади. Ваша юридическая практика, должно быть, процветает, раз вы позволяете себе такую дорогую новую игрушку, — отозвалась Виктория, одарив его ослепительной улыбкой.

— Вот подождите, мы выедем за город. Я покажу вам, как легко управлять этой новой игрушкой, — отозвался он, уязвленный ее ироническим тоном, в котором звучали снисходительные нотки. Эту Викторию ничем не удивишь. Что ж, это одна из причин, по которой ему хочется жениться на ней. Ее строгая элегантность, помноженная на политическое влияние ее отца, могут сделать его наиболее значительным человеком в Старлайте, а когда-нибудь и во всем штате Колорадо. Честолюбие! Чарльз Эверетт был так честолюбив, что надеялся перебраться из Денвера в Вашингтон. Если он женится на внучке знаменитого Лоджа, его шансы на успех, несомненно, повысятся.

— Предаетесь радужным мечтам, дорогая? Под длинными темными ресницами ее глаза сверкнули аквамарином.

— Просто обдумываю детали завтрашнего чаепития у мамы. Мне все еще надо многое сделать, Чарльз.

Этот удивительный экспромт великолепен, но, право же, нам нельзя уезжать надолго, — она разгладила тяжелую юбку из бледно-лиловой саржи.

В маленькой двуколке Виктории приходилось сидеть чересчур близко от Чарльза, это было не очень прилично.

— Мне бы очень хотелось, чтобы вы занимались подготовкой нашей помолвки, Виктория, а не сугубо политического приема.

— Этот сугубо политический прием, Чарльз, обеспечит выдвижение вашей кандидатуры в законодательный орган штата, поэтому я не могу считать его малозначительным — Конечно, дорогая. Когда-нибудь из вас выйдет прекрасная жена губернатора, и вы знаете об этом.

— Но сначала мне надо выйти замуж, а мы уже говорили, что с этим необходимо подождать, Чарльз, — Виктория надеялась, что нотка неопределенности в ее голосе не прозвучала для него так же отчетливо, как для нее.

Из Чарльза выйдет прекрасный муж, убеждала она себя. Богатый, преуспевающий, красивый, из хорошей семьи — даже мама одобряет его. Отец и жених Виктории вместе вели многие дела и активно занимались политикой на стороне республиканцев. О ее обручении с Чарльзом можно только мечтать. И все же мысль о том, через что она должна пройти, став женой, пусть даже женой джентльмена, наполняла ее сердце ужасом. Простая поездка в небольшом открытом экипаже порождала у нее чувство неловкости.

— Когда я выиграю этой осенью на выборах, то собираюсь уехать в Денвер, Виктория. Мы могли бы устроить по-настоящему праздничную свадьбу на Рождество, — он помолчал и посмотрел на нее, экипаж летел вперед с живостью веселого ветерка.

• Предыдущая
• 10/88
• Следующая