Гордость и целомудрие - Хенке Ширл - Страница 33

• Предыдущая
• 33/78
• Следующая

— Вы так и не ответили на мой вопрос, — напомнила Джосс.

Ее все сильнее раздражала игра, затеянная этим странным типом. Но Драмм вдруг вздохнул, и его лицо разительно переменилось: суровая, надменная маска исчезла без следа.

— Мисс Вудбридж, к моему собственному удивлению и смущению, я не могу не признаться, что больше не испытываю к вам неприязни. Я мог бы поразить вас еще больше, доказав, что у нас с вами много общего, но не стану торопить события. — Драмм вернулся к своему обычному томному насмешливому тону. — На данный момент довольно и того, что мы с вами будем просто взаимно вежливы. Но со временем — кто знает? — он на секунду прервался, чтобы взять понюшку табака, — мы могли бы даже подружиться.

Джосс старательно обдумала это поразительное заявление и кивнула.

— Я до сих пор не поблагодарила вас за то, что вы спасли Алексу жизнь.

— Он просто оказался в ту ночь не в форме, — снисходительно ухмыльнулся Драмм. — Сначала выпил лишнего, а потом сорвал слишком большой куш в игорном доме. Ну и, конечно, расслабился — иначе он разделался бы с теми мерзавцами сам, без моей помощи. — Что толкает мужчин на такие глупости?

— Как вино, женщины и карты? — Драмм пожал плечами. — Это наша звериная натура, моя дорогая. Его образ жизни… полагаю, вы от него не в восторге?

— Он постоянно подвергает себя ненужной опасности. Чем же тут восторгаться?

— Осмелюсь предположить, что женщины вас возмущают больше всего? — процедил Драмм, внимательно следя за ее реакцией.

— Ночные кутежи и азартные игры — грех не менее тяжкий, — насторожилась Джосс.

— Ответ, достойный добропорядочной юной методистки, — добродушно усмехнулся Драмм, — однако под ним кроются более нежные чувства к нашему бесшабашному приятелю, нежели религиозное рвение.

— Он мой друг, так же как и ваш.

— Совершенно верно, моя дорогая, — кивнул он. — Как всегда, вы абсолютно правы…

К вечеру явился Алекс с Монтгомери Кэрузерзом и англиканским священником. Преподобный отец и без того чувствовал себя неловко, а вид растрепанной невесты и жениха в грязном, оборванном платье только усилил его желание как можно скорее закончить церемонию и убраться отсюда подобру-поздорову. Джосс с Алексом стояли перед ним и повторяли слова брачных обетов с тревожной сосредоточенностью, тогда как Монти и Драмм исполняли обязанности свидетелей.

Драмм, против обычного, следил за новобрачными с открытым интересом, позабыв о своих, томных манерах. Да и барон Рашкрофт, с порога заявивший, что этот брак станет отличным щелчком по носу зазнавшемуся старому графу, не в силах был скрыть свое любопытство.

Как только все положенные слова были произнесены и молодые были объявлены мужем и женой, священник поспешил откланяться. Монти поздравил свою новоиспеченную родственницу, поднеся к губам ее руку. Затем хлопнул по спине Алекса и спросил у Драмма, как тот отнесется к предложению навестить игорный дом «Уайтса». Драмм ответил, что зеленое сукно зовет его, как сладкоголосая сирена.

Алекс остался наедине с Джосс после долгого дня, наполненного беготней и суматохой. Чувствуя странную неловкость, он сказал:

— Пока Монти хлопотал насчет разрешения на брак, я успел снять тот дом на Чепел-стрит, о котором говорил утром. При желании мы могли бы сразу же перебраться туда.

— Я уверена, что он мне понравится, Алекс. — Кажется, ее голос дрогнул? Господи, только не это! — Я не приучена к роскоши. Наши с отцом комнаты всегда казались мне самым уютным местом на земле. Я вполне полагаюсь на ваш вкус.

— Ну что ж, миссис Блэкторн, в таком случае не отправиться ли нам на новую квартиру?

Алекс подал ей руку, и у Джосс от волнения закружилась голова. Что она натворила? Она не выдержит, она утонет в этих бездонных темных очах… Ведь они смотрели на нее с такой заботой и теплотой… Но Джосс следовало держать себя в руках и помнить, что он любит ее исключительно платонически, как друга.

«Но ведь это ваша первая брачная ночь!» — отчаянно кричал внутренний голос, пока они рука об руку спускались с крыльца в чудесную весеннюю ночь.

Джосс сидела у себя наверху, в гостиной, перед весело трещавшим пламенем в камине. Дрова стреляли угольками, наполняя комнату приятным теплом. После полуночи пошел дождь, и стало довольно прохладно. Алекс давно ушел, но она так и не смогла заснуть, несмотря на поздний час. Джосс снова и снова переживала события минувшего дня. Миссис Александр Блэкторн. Даже если произнести эти слова вслух, они все равно казались ей невероятными.

И тем не менее это она, и никто другой, сидит в элегантном особняке в самом престижном районе города, где принято селиться лондонской знати. Ее апартаменты на втором этаже обставлены просто, но элегантно. В гостиной стоит изящная французская мебель, а пол покрыт обюссонским ковром — все в мягких золотисто-синих тонах. Кроме гостиной, есть еще хозяйская спальня, спальня поменьше и что-то среднее между библиотекой и кабинетом. Там, на полках, разместились все ее книги — единственное сокровище, которое Джосс собрала за свою жизнь.

Итак, у нее были роскошные апартаменты, она могла не беспокоиться о завтрашнем дне и вольна была продолжать работу в больнице и приюте. Так откуда взялась эта хандра, это ощущение одиночества и заброшенности? Она не чувствовала такой тяжести на сердце даже в тот день, когда похоронила отца! Ответ был, конечно, один. Алекс Блэкторн. Ее муж.

По дороге домой он был исключительно внимателен и вежлив. Трудно было поверить, что в карете сидит тот самый милый добродушный Алекс, в чьем обществе ей было всегда так легко и приятно. Этот веселый бесшабашный повеса исчез без следа. Человек, ставший ее мужем, явно чувствовал себя не в своей тарелке и не знал, как себя вести. Джосс, надо сказать, чувствовала себя не лучше. О чем положено говорить с мужем в столь невероятных обстоятельствах? Джосс вспомнила, как Алекс растерянно застыл на крыльце их нового дома. Наверняка он прикидывал, стоит ли ему согласно обычаю внести невесту на руках… и в конце концов пришел к выводу, что Джосс не одобрит такой вольности. И он просто предложил ей войти в просторный холл с гладким полированным мраморным полом. Алекс устроил ей экскурсию по дому, особо отметив наличие второго входа в его комнаты на первом этаже, акцентируя ее внимание на то, что он не будет тревожить Джосс, возвращаясь домой за полночь.

Затем они немного поговорили о некоторых перестановках в доме, пока повариха, работавшая еще у прежних хозяев, накрывала поздний ужин. Новобрачные подробно обсудили, как им дальше быть с графом. Эта тема не вызывала опасений.

Однако и жениха, и невесту одинаково мучил невысказанный вопрос, весь вечер висевший в воздухе: не совершили ли они роковую ошибку, став мужем и женой?

Наконец Алекс поспешно извинился и ушел, получив какую-то записку от барона Рашкрофта. Мало того, что Джосс мучилась от одиночества в свою первую брачную ночь, ее снедала тревога за Алекса. Что было в той записке?

Понимая, что мучения эти напрасны, Джосс все же заставила себя лечь в постель, повторив в сотый раз, что рано или поздно все утрясется, что они свыкнутся со своим новым положением и будут жить, как прежде, душа в душу. Во всяком случае, она приложит к этому все усилия.

И все-таки что, черт побери, было в той дьявольской записке?..

Вылезая из кареты, Алекс втихомолку удивился, что столь важная персона живет в столь скромном доме. Он постучал в массивную дубовую дверь, и она тут же распахнулась. Важный дворецкий проводил гостя в тесную библиотеку, где собралось довольно большое общество. Сутулый человек с проницательными серыми глазами пересек комнату и подал Алексу руку, обвитую толстыми венами и измазанную чернилами.

— Добро пожаловать, мистер Блэкторн. Весьма признателен вам за то, что вы откликнулись на мое приглашение.

— Судя по вашему письму, это дело чрезвычайной важности, мистер Рассел, — сказал Алекс, отвечая на удивительно крепкое рукопожатие. — Я к вашим услугам, сэр. — Насколько Алекс мог судить, он оказался участником тайного заседания американской разведки, орудовавшей в Лондоне.

• Предыдущая
• 33/78
• Следующая