Народные русские сказки А. Н. Афанасьева в трех томах. Том 3 - Афанасьев Александр Николаевич - Страница 59

• Предыдущая
• 59/146
• Следующая

Солдат пошел; набрал соломы, завернул туда мужа, скрячил[343] веревкой, вскинул за плечи и принес к хозяйке. Хозяйка рада, затянула песенку: «Пошел муж во Крым-град зелья купить, жене зельем живот лечить! Туда ему не доехать и оттуда не приехать!.. Солдат, подтягивай мне!» Солдат начал свою песню: «Чуешь ли, солома, что деется дома?» — «О, твоя нехороша, моя лучше; давай вместе: пошел муж во Крым-град зелья купить, жене зельем живот лечить». Она поет громко, а солдат еще громче: «Чуешь ли, солома, что деется дома? Плеть висит на стене, а быть ей на спине!» Солома почуяла, затряслась, веревка лопнула, вязанка распалась — и выскочил муж, схватил плетку и давай стегать хозяйку. Как рукой сняло — вылечил жену.

№446 [344]

Тошно молодой жене с старым мужем, тошно и старику с молодой женой! В одно ушко влезет, в другое вылезет, замаячит — в глазах одурачит, из воды суха выйдет: и видишь и знаешь, да ни в чем ее не поймаешь!

Одному доброму старичку досталась молодая жена — плутоватая баба. Он ей слово в науку, она ему в ответ: «Нет тебе, старый лежебок, ни пить, ни есть, ни белой рубахи надеть!» А не стерпишь — слово вымолвишь: дело старое! Вот и придумал он жену выучить. Сходил в лес, принес вязанку дров и сказывает: «Диво дивное на свете деется: в лесу старый дуб все мне, что было, сказал и что будет — угадал!» — «Ох, и я побегу! Ведь ты знаешь, старик: у нас куры мрут, у нас скот не стои?т... Пойду побалакать; авось скажет что». — «Ну, иди скорей, пока дуб говорит; а когда замолчит, слова не допросишься». Пока жена собиралась, старик зашел вперед, влез в дубовое дупло и поджидает ее.

Пришла баба, перед дубом повалилася, замолилася, завыла: «Дуб дубовистый, дедушка речистый, как мне быть? Не хочу старого любить, хочу мужа ослепить; научи, чем полечить?» А дуб в ответ: «Незачем лечить, зелья попусту губить, начни масленей кормить. Сжарь курочку под сметанкою, не скупись: пусть он ест — сама за стол не садись. Свари кашу молочную, да больше маслом полей; пущай ест — не жалей! Напеки блинцов; попроси, поклонись, чтоб их в масло макал да побольше съедал — и сделается твой старик слепее кур слепых».

Пришла жена домой, муж на печке кряхтит. «Эх ты, старенький мой, ай опять что болит, ай опять захирел? Хочешь: курочку убью, аль блинцов напеку, кашку маслом полью? Хочешь — что ль?» — «Съел бы, а где взять?» — «Не твоя печаль! Хоть ты и журишь меня, а все тебя жалко!.. На, старинушка, ешь, кушай, пей — не жалей!» — «Садись и ты со мною». — «Э, нет, зачем? Мне б только тебя напитать! Сама я там-сям перекушу — и сыта. Ешь, голубчик, помасляней ешь!» — «Ох, постой, жена! Дай водицы хлебнуть». — «Да вода на столе». — «Где на столе? Я не вижу». — «Перед тобою стоит!» — «Да где же? Что-то в глазах темно стало». — «Ну, полезай на печку». — «Укажи-ка, где печь? Я и печь не найду». — «Вот она, полезай скорее». Старик сбирается головой в печь лезть. «Да что с тобой? Ослеп, что ли?» — «Ох, согрешил я, жена! Сладко съел, вот божий день и потемнел для меня. Ох-хо!» — «Экое горе! Ну, лежи пока; я пойду, кое-что принесу».

Побежала, полетела, собрала гостей, и пошел пир горой. Пили-пили, вина не хватило; побежала баба за вином. Старик видит, что жены нету, а гости напитались и носы повесили; слез с печи, давай крестить — кого в лоб, кого в горб; всех перебил и заткнул им в рот по блину, будто сами подавилися; после влез на печь и лег отдыхать. Пришла жена, глянула — так и обмерла: все други, все приятели как боровы лежат, в зубах блины торчат; что делать, куда покойников девать? Зареклася баба гостей собирать, зареклася старика покидать. На ту пору шел мимо

дурак. «Батюшка, такой-сякой! — кричит баба. — На? тебе золотой, душу с телом пусти, беду с нас скости!» Дурак деньги взял и потащил покойников: кого в прорубь всадил, кого грязью прикрыл и концы схоронил.

№447 [345]

В одном селе жили два брата — Данило и Гаврило. Данило был богатый, а Гаврило бедный; только и живота было у Гаврилы, что одна корова, да и тому Данило завидовал. Поехал Данило в город закупить кое-что и, воротясь из городу, пришел к брату и говорит: «Что ты, брат, держишь корову? Я был сегодня в городе и видел: там коровы очень дешевы, по пяти и шести рублей, а за кожу двадцать пять дают». Гаврило поверил ему, заколол корову и приел говядину, после дождался рынку и отправился в город. Приехал в город и поволок продавать кожу. Увидел его кожевник и спрашивает: «Что, любезный, продаешь кожу?» — «Продаю». — «Что просишь?» — «Двадцать пять рублей». — «Что ты, безумный! Возьми два с полтиной». Гаврило не отдал и волочил кожу целый день; никто ему не дает больше. Наконец, поволок ее мимо гостиного ряду; увидал его купец и спрашивает: «Что, продаешь кожу?» — «Продаю». — «Дорого ли просишь?» — «Двадцать пять рублей». — «Что ты, шальной! Где слыхал про такие дорогие кожи? Возьми два с полтиной». Гаврило подумал-подумал и сказал: «Так и быть, господин купец, уступлю тебе! Только поднеси мне хоть водки стакан». — «Хорошо, об водке ни слова!» Отдал ему купец два с полтиной да вынимает из кармана платок и говорит: «Ступай вон в тот каменный дом, отдай хозяйке платок и скажи, что я велел тебе поднесть полон стакан вина».

Гаврило взял платок и пошел; приходит в дом, хозяйка его и спрашивает: «Ты зачем?» Гаврило ей говорит: «Так и так, сударыня, продал я твоему хозяину за два с полтиной кожу, да еще вырядил полон стакан вина; дак он меня сюда послал, велел тебе платок отдать да сказать, чтобы ты винца поднесла». Хозяйка тотчас налила стакан, только немного не полон, и поднесла Гавриле; он выпил и стоит. Хозяйка спрашивает: «Что ж ты стоишь?» Гаврило говорит: «У нас была ряда — полон стакан вина!» А в то время сидел у купчихи полюбовник, услыхал он эти слова и говорит: «Налей ему, душа, еще!» Она налила еще полстакана; Гаврило выпил и все стоит. Хозяйка опять спрашивает: «Теперь чего дожидаешься?» Отвечает Гаврило: «Да у нас ряда была — полон стакан, а ты полстакана подала». Любовник велел поднесть ему в третий раз; тогда купчиха взяла графин с вином, стакан отдала Гавриле в руки и налила его так, что через край побежало. Только Гаврило выпил, а хозяин на ту пору домой грядет. Она не знает, куда полюбовника девать, и спрашивает: «Куда ж я тебя спрячу?» Любовник забегал по горнице, а Гаврило за ним да кричит: «Куда я-то денусь?» Хозяйка отворила западню и пихнула обоих туда.

Хозяин пришел и привел еще с собой гостей. Когда они подпили, то начали песни запевать; а Гаврило, сидя в яме, говорит своему товарищу: «Как хочешь — это любимая батюшкова песня! Я запою». — «Что ты, что ты! Пожалуйста, не пой. На? тебе сто рублей, только молчи». Гаврило взял деньги и замолчал. Немного погодя запели другую; Гаврило опять говорит товарищу: «Как хочешь, а теперь запою; это любимая песня матушкина!» — «Пожалуйста, не пой! На? тебе двести рублей». Гавриле то на руку — уже триста рублей есть; спрятал деньги и молчит. Вскоре запели третью песню; Гаврило говорит: «Теперь хоть четыреста давай, дак запою». Любовник его всячески уговаривать; а денег больше нет. Хозяйка услыхала, что они там ерошатся, отперла западню и спросила потихоньку: «Что вы там?» Любовник потребовал пятьсот рублей; она живо вернулась, подала пятьсот рублей, Гаврило опять взял и замолчал.

Как-то попалась тут Гавриле подушка и бочонок смолы; он приказал товарищу раздеться. Когда тот разделся, он окатил его смолой; потом распорол подушку, рассыпал пух и велел ему кататься. Вот как тот выкатался в пуху, Гаврило растворил западню, сел на товарища верхом, едет, а сам кричит: «Девятая партия из здешнего дому убирается!» Гости увидали и кинулись по домам; думают, что то черти явилися. Так все и разбежались, а купчиха стала говорить своему мужу: «Ну вот! Я тебе говорила, что у нас чудится». Купец сдуру-то возьми да и поверь, и продал свой дом за бесценок.

• Предыдущая
• 59/146
• Следующая