Народные русские сказки А. Н. Афанасьева в трех томах. Том 3 - Афанасьев Александр Николаевич - Страница 51

• Предыдущая
• 51/146
• Следующая

№427 [276]

Бывали-живали старик да старушка. У старика, у старушки был сын Иван. Жили они ни много, ни мало; старик помер, а сын вырос. Старуха напряла два мотка. В то самое времечко занадобилось Ивану ехать на ярмарку; стал проситься у матери: «Я поеду, мати, на ярмарку; стану торговать, из карманов воровать; наторгую много денег и буду богат!» — «Что ты, дитятко! — говорит ему мать. — Этак ведь неладно». — «Небось, ладно будет!» Взял он у старухи мотки прядены, приехал на ярмарку и начал торговать; продал на десять рублев да украл девяносто — стало всех денег сто рублев. Накупил себе пряников да меду, сел на воз и поехал домой. Едет — не едет, всё пряники в мед макает да в рот пихает. Попался ему на дороге барин: скачет на лихой четверне. Увидал барин Ивана, остановился и говорит ему: «Что ты, мужичок, больно роскошно кушаешь? Кажись бы, пряники можно и так есть; а ты еще в мед макаешь!» — «Как же мне роскошно не есть! — отвечает Иван барину. — Ездил я в торг торговать, выторговал десять да украл девяносто рублев; а с тебя хоть бы двести взять». — «А ну, ухитрись!» — «Давай-ка, барин, уговор положим: коли ты мне молвишь: «врешь!» — с тебя двести рублев; а коли удержишься — делай со мной, что сам знаешь». — «Ладно!» — говорит барин.

Вот ударили они по рукам, и начал Иван сказку сказывать: «Был я у отца с матерью малешенек; пошел я как-то в лес; увидал в лесу дерево, а в дереве дупло, а в дупле-то жареные перепелята гнездо свили. Сунул я в дупло руку — не лезет, сунул ногу — не лезет; я согнулся да прыг — и вскочил туда весь. Наелся-накушался, захотел вылезть; не тут-то было! Больно толст от еды сделался, а дыра мала. Я, добрый мо?лодец, догадался, сбегал домой за топором, прорубил дыру и вылез. Вздумалось тогда мне напиться; пришел я к морю, снял череп, зачерпнул воды и напился. Все бы ладно, да уронил череп в воду. Глядь — а он серед моря плавает, утки-гуси в нем гнезда поделали да яиц нанесли. Что делать? Раз топором кинул — недокинул, в другой кинул — перекинул, а в третий совсем не попал. Вот так-то я всех гусей-уток побил; яйца сами улетели. Опосля? того зашел я по конец моря, взял да зажег; как все море выгорело — я достал свой череп и пошел по белу свету разгуливать».

«Бай, бай[277], мужичок! — говорит барин. — Все это правда истинная!» — «Поехал я в лес за дровами. Пока там-сям бродил да дрова рубил, серые волки набежали, у моей лошаденки брюхо прорвали. Только я догадлив был: вырубил березовый прут да бегом к лошади; кишки все собрал, в брюхо поклал и зашил березовым прутом. Наложил целый воз дров и стал в путь собираться, трогаю лошадь, она ни с места! Что за диво? Смотрю, а березовый-то прут вырос высоко-высоко, так за облако и задевает верхушкою. Вот я полез на небо; все там выглядел, все там высмотрел. Пора и назад спускаться; на мою беду лошаденка с места дернула и свалила вербу. Как быть, чем горю пособить? Набрал я пыли-копоти, свил канат, привязал его за облако и давай спускаться вниз. Спускался-спускался, пока канату недостало. Что же я вздумал: сверху-то отрежу, да на низ наставлю; отрежу да наставлю, отрежу да наставлю, а сам все вниз спускаюсь. До того дошло, что резать-то нечего, а до земли еще далеко! Вот поднялся сильный ветер; уж меня качало-качало, во все стороны бросало! Канат оборвался, и упал я в самую преисподнюю. Насилу оттуда выбрался! Да, был я, барин, в аду; видел, как на твоем отце навоз возят...» — «Что ты, дурак, врешь!» А Ивану того только и надобно; взял с барина по уговору двести рублев и поехал домой. Мать ему обрадовалась; тотчас назвала гостей, сродников, и подняли они пир великий; на том пиру и я был, мед-вино пил, по усу текло, во рту сухо было. Дали мне колпак, стали в шею толкать; дали мне шлык, а я под ворота шмыг! Сказке конец, а мне меду корец.

№428 [278]

• Предыдущая
• 51/146
• Следующая