Мое бурное прошлое - Хендерсон Лорен - Страница 10
- Предыдущая
- 10/78
- Следующая
До сих пор мне удавалось обходить острые углы. Но обойти Лайама невозможно: он слишком ценная находка. Что и говорить, на сегодняшний день он – вершина моей карьеры. За моим проектом следили все: и Ричард, управляющий директор, и человек, благодаря которому я получила повышение. Не оступиться – это уже был бы подвиг. Но мне этого мало. Я должна добиться ошеломительного успеха.
Я шла по канату, стараясь не смотреть вниз, иначе мои жалкие останки прямиком отправятся в реанимацию. Поэтому я концентрировалась на каждом своем шажке. И пока все получалось. Например, сейчас мы должны были обсудить появление Лайама на страницах британской прессы.
Пока официантка убирала наши тарелки, я зачитала Лайаму список журналистов, которые хотели взять у него интервью. Я не предлагала удовлетворить всех, просто хотела наглядно продемонстрировать, как мы заботимся о нем. Весьма трезвый расчет. Если бы Лайам сейчас появился в каждой газетенке, то после выхода программы в эфир о нем никто уже и слышать не захочет. Нам нужно набраться терпения. Когда зрители увидят шоу, мы снова отдадимся печатной прессе – дабы подогреть интерес. К тому же после предварительных показов нескольких серий шоу стало ясно, что нас ждет успех. Интерес прессы будет и так обеспечен, когда программа выйдет на экраны. Поэтому спешка нам ни к чему.
Я протянула Лайаму список, в котором маркером выделила издания, на какие стоит обратить внимание. Лайам, однако, едва взглянул на него. Он вдруг окаменел, словно его цапнула какая-то ядовитая тварь. Я и раньше замечала за ним такое. До Лайама наконец-то начало доходить, во что он ввязался. Вот уже месяц, как все серии были отсняты и книга отредактирована. Лайам счастливо проматывал аванс, но деньги он рассматривал скорее как свалившуюся с неба удачу, нежели как преддверие оглушительного успеха.
Я усмехнулась: приятно видеть хвастуна Лайама таким оторопевшим. Официантка подлила нам вина. Лайам забыл наполнить бокалы – верный признак растерянности. Обычно если карьера моих клиентов стремительно взлетала за одну ночь – после публикации в воскресном «Таймс», например, – то они, разумеется, радовались, но воспринимали свой успех как очередную удачную сделку. Для Лайама же все только начиналось. Нет более верного способа вывести из равновесия заядлого хвастуна, чем одним ударом осуществить все его дикие фантазии.
Лайам рассеянно возился с горячим. Мне нравилось наблюдать за ним. Из-под толстого слоя бравады сейчас проглянул неуверенный в себе мальчишка. Обычно Лайам пыжится сильнее, чем целая коллекция вибраторов на полке секс-шопа. Я с удовлетворением отметила, что сегодня его батарейки слегка подсели и вибрирует он вполне вяло.
– Молчание – знак согласия, – подытожила я. – Как ты смотришь на то, чтобы сфотографироваться голым для женского журнала? Не волнуйся, они заретушируют твои достоинства, – добавила я прежде, чем Лайам успел обрадоваться.
– А… да… Идет. Как скажешь, – пробормотал он. Я отправила в рот кусок запеченного лосося и со страхом покосилась на большую миску картофельного пюре, стоявшую перед Лайамом. Стоит мне лишь дотронуться до пюре, и я уже не остановлюсь. Я вздохнула, вообразив себя позирующей нагишом для мужского журнала. Только не это, даже если они заретушируют мои достоинства! Хорошо Лайа-му, на нем нет ни грамма жира, ну, если, конечно, не считать аппетитной попки. Чтобы отвлечься от этих мыслей, я снова посмотрела на пюре. В этом году почему-то решительно все ели картофель в виде пюре. В прошлом году его поглощали печеным. В следующем нас, вероятно, ждут жареные дольки какой-нибудь невероятной формы, припудренные острым красным перцем. Хотя вполне возможно, что пюре и удержит лидерство.
В последнее время я солидарна с теми, кто поносит рекламщиков. Да, я могу остроумно им возразить, но в душе я и сама понимаю, что все эти кулинарные изыски глупы и даже бесстыдны. Сколько людей в мире голодает, в то время как я цинично разглагольствую о способах приготовления картофеля, набивая себе рот лососем в одном из самых показушных ресторанов Лондона. Когда я говорю о голодающих, я, конечно, не имею в виду этих дурочек, что живут на одних сигаретах и низкокалорийных хлебцах.
Лайам постепенно отходил от шока. Он одним глотком осушил половину бокала и оскалился.
– О'кей, Джулс. Давай глянем, что ты там наклепала. Нет, знаешь что, не надо. Лучше сама расскажи, куда мне идти, а я просто кину туда свои кости. Я тебе доверяю. – Он нахмурился. – А я лучше покумекаю насчет жратвы для нашей вечеринки. Это должна быть чума, что-то убойное!
Естественно, все без исключения блюда на презентации шоу будут из кулинарной книги Лайама.
Приятно видеть, что хотя бы еду он воспринимает всерьез.
– А теперь, – сказал Лайам, сделав знак официантке, что у нас кончилось вино, и хитро покосившись на меня, – давай нажремся. Я хочу сказать, нарежемся.
От Лайама мне удалось отделаться только в пятом часу. Мы еще выпили-закусили, я проглотила две чашки кофе, а Лайам – две рюмки бренди, после чего он разошелся и потребовал еще выпивки, поэтому мне пришлось срочно госпитализировать его в «Джейн», закрытый богемный клуб. Так я убивала двух зайцев сразу (мне все равно пришлось бы вести его туда, потому что в «Джейн» мы планировали провести презентацию шоу и книги). К тому же это было единственное место, которое я смогла вспомнить. Ненавижу пить днем: удручающий туман в голове и неизбывное желание лечь где-нибудь и вырубиться. Хотя против выпивки как таковой я вовсе ничего не имею.
В четыре часа дня в «Джейн» было темно, как в четыре ночи. Стены густого темно-красного цвета в любое время суток освещались тусклыми лампочками. Несколько юных актеров шумно развлекались тем, что складывали из деревянных кубиков ругательства. Отблески каминного пламени играли на лицах юнцов, когда они склонялись к игровому полю. Лайам не любит столь бездарно тратить грязные слова, поэтому я отвела его в бильярдную, где он обо мне тут же счастливо забыл.
Щурясь от яркого света, я выползла на улицу. Солнце резало глаза, как всегда бывает с бодуна.
Я поймала такси и поехала домой, подавив слабые угрызения совести по поводу того, что не вернулась в офис. В конце концов, Лайам – золотое руно для нашего агентства. Я из кожи вон лезла, чтобы он был от нас без ума, поэтому имею полное право поехать домой и проглотить таблетку аспирина. По дороге я позвонила Льюису, своему помощнику.
– Ну, что там у вас? – безжизненным голосом спросила я.
– Все нормально. Ричард хотел тебя видеть около четырех, но я сказал, что ты на важном задании: охмуряешь Лайама.
– Ты настоящее сокровище.
– Не стоит, душечка. Имя Лайам действует на всех магически. Стоит мне только сказать «Лайам», и все сразу же проглатывают язык. Как ты там? Похоже, он вцепился в тебя зубами.
– Еще как!
Несмотря на то что Льюис – идеальный ассистент, я бы никогда не призналась ему, что умотала домой посреди рабочего дня. Благоразумие подсказывало не болтать лишнего. Я встречала немало женщин-боссов, которые носили своих подчиненных на руках, а ответом им была лишь черная неблагодарность. Бедные дурочки отказывались признавать существующую иерархию, но низшие по рангу почему-то их за это люто ненавидели и жестоко мстили.
Дома я первым делом отыскала коробку с лекарствами, проглотила пару таблеток, запила их апельсиновым соком, а затем залезла в постель – как раненый зверь, который заползает в берлогу, чтобы там сдохнуть.
Из блаженного забытья меня вырвал телефонный звонок. Голова все еще трещала, но обезболивающее уже начало действовать, и худшее было позади. Не открывая глаз, я нащупала телефонную трубку.
– Это ты, Крис? – сказала я в пространство рядом с трубкой.
– Привет, Джу. Мне показалось, что автоответчик включился.
– Я сняла трубку, когда услышала твой голос.
Крис был единственным человеком, ради которого я готова кинуться на амбразуру в любое время дня и ночи. Достаточно ему сказать хоть слово, и я срываюсь с места как укушенная. Крис – мой младший брат и моя головная боль. Так было с тех пор, как наш отец умер и мама наказала мне заботиться о Крисе. Даже в семь лет я осознавала свою ответственность за брата. К несчастью, очень скоро я поняла, что помогать ему – сизифов труд: чем больше я заботилась о Крисе, тем больше он нуждался в помощи. И, соответственно, тем больше я заботилась о нем. Может быть, я потому и сделала карьеру, что с детства привыкла к ответственности. Организовывать презентации и рекламные туры по всей стране в сотню раз легче, чем тянуть из болота моего братца.
- Предыдущая
- 10/78
- Следующая
