»Две жизни» (ч.III, т.1-2) - Антарова Конкордия (Кора) Евгеньевна - Страница 33

• Предыдущая
• 33/249
• Следующая

Я поднялся с колен и прочел на чистом листе засиявшее мне слово: "Твой враг при тебе. Ты встретил его в образе белого птенчика, переданного тебе на хранение, воспитание и заботы. С семьей врага твоего ты уже встретился: это те два карлика, что ты помогал вырвать из сетей зла.

Мужайся, двигайся вперед, любя побеждай. Когда открыта человеку его карма с его ближними, час его действий настал. И если он не подобрал указанное ему кольцо кармы, то возможность подобрать это кольцо передвинулась — кольцо отошло, как облако. И снова надо ждать, пока цельность верности человека, его любовь и беспрекословное послушание Учителю не вырастут и не пододвинутся обстоятельства для новой вековой встречи.

Имеющий уши — услышит зов. И озарение поможет ему выполнить указанную задачу.

Закрыты очи и уши у имеющих мало любви и верности. Лишь до конца верящий — побеждает.

Не видны человеку законы целесообразности встреч. Но лишь по этому закону — закону великой необходимости — идет жизнь каждого.

В слепоте идут до тех пор, пока образ Единого в сердце не засветится. Но, чтобы Он засиял, надо уметь пройти в полной верности и преданности Учителю своему, ибо путь смирения проходит каждый только в свое мгновение Вечности.

Человеку же в слепоте его не видно то мгновение пути праведника. Он видит иное, которое судит и принимает к сердцу, стараясь следовать подражанием. В подражании же нет творчества. Сердце человека не живет, и потому не сходит к нему озарение, потому же и отрицает в невежестве своем.

Оставь все мечты, неофит. Действуй, ежеминутно действуй, творя доброту. И если бесстрашно сердце твое — раскроются очи духа твоего, увидишь и услышишь".

Книга захлопнулась, еще раз пахнуло на меня теплом и светом — и все исчезло, я перестал видеть не только свой аналой, но даже и ряды тех, мимо которых я шел до сих пор. Пораженный этим, я повернулся к И. — Иди дальше, друг. Я не могу тебе ни в чем здесь помочь. Я уже сказал тебе: здесь каждый сам отыскивает все то, что ему дано понять.

Я двинулся вперед; случайно мой взгляд упал на белый пол, и мне показалось, что ряд цветочков, мелких, оранжевых, как дорожка, стелется передо мной. Я пошел по ней, так забавно и радостно было видеть, как цветочки, точно в сказке, выскакивали, указывая мне дорогу. Я все шел за ними, благословляя их, и не мог удержать радостного смеха, который так и рвался из моего сердца.

Неожиданно для меня цветочки свернули в сторону, и я увидел вдали, у самой стены, светившийся высокий аналой оранжевого цвета. Я ускорил шаг, ощутил тепло, шедшее ко мне от аналоя, и, подойдя ближе, различил на нем большую книгу в переплете из парчи, украшенной топазами. Красота переплета привлекла мое внимание, но не сразу я понял, что украшения из камней и золота составляют надпись. Я разобрал язык пали и прочел: "Луч мой тебя приветствует. Просящему — дается. Ищущий — находит. Мудрость не достигается теми, кто живет в личном. Только раскрепощенный может видеть ясно".

Я благоговейно поцеловал переплет и хотел открыть книгу, как она сама развернулась, и я прочел: "Вступай в луч пятый. Здесь научись видеть ясно, читать без помощи телесных очей и слышать легко и просто без помощи временных форм. Читай в каждой временной форме ее Вечное. Носи благословение дню и помогай пером — что дано тебе — развернуться сознанию встречного".

И. подошел ко мне, стал рядом со мною, поднял руку и подержал свою ладонь над листом книги, несколько ниже того места, где я читал. Я смотрел на лист книги, под его ладонью и заметил, что под нею складывается яркая фраза: "Луч пятый — луч науки и техники. Луч технического приспособления в каждом развитом сознании всех его духовных даров для непосредственного служения человечеству.

Иди моим лучом и вноси все свое понимание, через Любовь к тебе приходящее, интуитивное и сокровенное, как простой труд обычного дня.

Научись претворять любовь созерцающую в мелкие дела дня. И только та любовь, что умеет быть влита и приложена в делах серого дня, будет живою Любовью, движением Единого.

Забвения нет во вселенной ни для одного человека, ни для одного его дела. Ибо все живущие и творящие — только технические пути и способы Жизни, идущей в формах.

Чтобы дойти до живой в себе Истины, надо развить в себе любовь к человеку. Любя человека, чти его и, видя в нем цель дел Учителя, дойдешь до единения с Учителем; а слившись с Единым в Учителе, сольешься с Вечностью.

Буквы выходили из-под ладони И., оставались на листе книги, пока он ее держал, и погасли все сразу, когда он отвел свою руку. Тогда И. закрыл книгу, поклонился мне и сказал:

— Сегодня ты вошел на вторую ступень ученичества. Ты видишь, как легко и незаметно минует ступени один человек и как трудно проходит их другой. В моем луче, в ежедневном труде со мною, ты научишься овладевать теми психическими силами, что до сих пор доводили тебя до болезней. Взгляни на брата Никито. Быть может, теперь ты вспомнишь больше, чем в первые минуты свиданья с ним.

Я повернулся к Никито, взглянул в его добрые глаза и вдруг сразу увидел яркую картину детства, как я еду на коне, на руках Никито, закрытый его буркой от дождя и ветра. Потом я увидел его и себя в какой-то комнате, заставленной ящиками с книгами… и в тот же момент бросился на шею моему другу.

— Дорогой дядя, "неговорящий"! — воскликнул я. — Так я звал Вас в детстве, не разлучаясь с Вами, когда Вы приезжали, и плача, когда Вы уезжали. О, я не забыл ничего! Брат Николай говорил мне, что Вы спасли мне жизнь, когда я умирал. Вы привезли мне лекарство.

— Я был только гонцом Али, приславшим тебе лекарство, мой друг. Говори мне «ты» с этой минуты. Те, кто имел счастье стоять рядом в этой комнате, не могут иметь условного предрассудка «Вы». Дружба наша — общий путь труда, где преданность не имеет границ. Я тебе слуга и друг, и помощник во всем, в чем бы ты ни позвал меня участвовать.

— Я не знаю, Никито, как выразить словами всю благодарность тебе. Я могу только сказать, что в моем сердце нет предела для благоговейного чувства признательности за всю ласку, что я получил от тебя. Нет больше разрыва в моей памяти, я снова стою перед тобой тем беспомощным ребенком, которого ты так много защищал.

— Быть Может, ты теперь узнаешь и меня, — взяв меня за руку, сказал Зейхед-оглы.

Как только он коснулся меня, я увидел ряд домов на бедной улице, увидел идущего по ней мальчика лет восьми и бегущего ему навстречу карлика, дрожащего, в лохмотьях, искавшего спасения от преследователей. Я понял, вернее, почувствовал, что мальчик этот я сам. Я перенесся совершенно в прошлое. Я уже различал топот ног многих бегущих людей и понял, что карлик погибнет, если я его не спасу. Я схватят его за руку, втащил за собой в дверь дома, у которого стоял. Не успел я захлопнуть дверь дома, как топот ног пронесся мимо него.

Я увидел сени, увидел, как осторожно веду своего спутника вверх по лестнице, сажаю его, дрожащего, в угол маленькой комнаты и закрываю его целым рядом лошадок, колясок, игрушек…

— Теперь ты увидел одно из мгновений нашей прошлой жизни и знаешь, чем я тебе обязан. Прими же мою помощь как возврат моего долга. И. соединил наши руки, обнял нас всех троих и сказал: — Пойдемте все вместе трудиться для братьев. В законе беспрекословного повиновения и непоколебимой верности и радостности да соединит нас Любовь.

Мы вышли из зала, спустились вниз и прошли в комнату, которой я раньше не заметил. Здесь я снял ту одежду, которую на меня надели Никито и Зейхед, и переоделся в обычное платье, в каком ходили все в Общине. Мои друзья и И. также переоделись, и мы вышли из дома.

Внизу нас ждал слуга и передал И. письмо, сказав, что за островком нас ждет человек, принесший письмо.

Когда мы встретились с подателем письма, И., еще не вскрывая конверта, сказал человеку:

— Хорошо, передай Аннинову, что мы будем не сегодня, а завтра. Повернувшись ко мне, улыбаясь, он сказал мне:

— Вот видишь, Левушка, как хорошо все складывается. У Аннинова мигрень, он просит отложить музыку до завтра. Ведь ты не мог бы слушать ее сегодня?

• Предыдущая
• 33/249
• Следующая