Звени, монета, звени - Шторм Вячеслав - Страница 48

Одним словом, я был вполне доволен жизнью, когда в дверь постучали.

– Ну? – вопросил отец вошедшего воина.

– Господин, только что прибыл человек по имени Фергус Мак-Аррайд. Он утверждает, что принес тебе тайное послание от главы своего рода и просит незамедлительно принять его.

«Незамедлительно! Не мог до утра подождать, понимаешь…» – фыркнул я про себя. Впрочем, я прекрасно знал, что Кернана Калада не может не заинтересовать, чего же такого тайного и срочного имеет сообщить нам северный сосед. Особой дружбы между нами никогда не водилось, но и серьезных распрей я тоже не припомню. Полям и горам особенно делить нечего.

– Предоставьте гостю комнату и всё, в чем он нуждается, – приказал отец. – Пусть обсушит свою промокшую одежду, утолит голод и жажду, отдохнет немного, а после мы со славным Треном примем его.

Что и говорить, свои нужды посланник Илбрека утолил с поразительной быстротой. Сдается мне, что он пренебрег угощением и отдыхом и лишь сменил мокрую и грязную дорожную одежду на нечто более подобающее визиту к правителю. Стало быть, и впрямь дело его серьезное. Ну-ну, послушаем.

Поклонившись, посланник промолвил:

– Господин мой Кернан, могучий Трен, пославший меня, шлет вам привет и поклон, а также это.

Я взял протянутый мне тяжелый чеканный браслет червленого золота, подкинул его на руке – выбитый на золоте ощерившийся вепрь, знак рода Аррайд, блеснул рубиновым глазом – и перекинул его отцу. Он ловко перехватил украшение на лету и положил на стол, а потом благосклонно улыбнулся посланнику:

– Садись у огня, воин могучего Лоннансклеха. Налей себе выпить и выгони из костей холод и сырость.

Благодарно кивнув, Фергус осторожно наполнил чащу с наслаждением сделал добрый глоток и опустился на лавку вытянув ноги:

– Как хорошо, клянусь Четырьмя! Я не ночевал под крышей с того самого дня, как выехал из Дун Фэбар, а твоему меду, господин, нет равных!

– Но ты, вероятно, проделал весь этот долгий путь не для того, чтобы похвалить наш мед? – усмехнулся я.

– Правду изрек ты, господин мой Трен, – кивнул тот. – И нетрудно сказать: важность дела, что привело меня сюда, переоценить невозможно. Вижу я на вашем столе доску для фидхелла. Знайте же, что ныне началась та игра, ставкой в которой станет венец нашего Предела.

Я изрядно опешил:

– Сдается мне, что венец Предела уже давно нашел своего владельца. И если будет на то соизволение Всеблагих, освободится он еще очень нескоро.

– Ты сам сказал, господин, – усмехнулся в усы Фергус, – если будет на то Их соизволение.

– Неужто наш Ард-Ри так прогневил Четырех, что у тебя есть повод сомневаться в этом?

Отставив кубок в сторону, тот испытующе посмотрел отцу в глаза:

– А как по-твоему, достославный Кернан: нарушение клятвы, данной при Их свидетельстве, смерть защищенных плащом посланника, клевета и хула на верных, укрывательство убийцы и презрение обязанностей правителя Предела – достойный повод?

– Погоди, погоди, добрый Фергус, – поднял руки отец, – ты говоришь слишком много, слишком быстро и слишком непонятно.

– Вы очень скоро всё поймете, владыки. Но прежде чем я начну, позвольте спросить: не было ли в недавнем прошлом каких-либо известий из Ардкерра?

Мы с отцом одновременно пожали плечами.

– Слава Четырем! Значит, я не опоздал. Слушай же, славный Кернан, слушай, могучий Трен. Когда говорил я о нарушенной клятве, то ничуть не преувеличивал. Кто, как не вы, о владыки, были на свадебном пиру Коранна Мак-Сильвеста и своими ушами слышали данный им обет? Можете ли вы воспроизвести его?

– Дословно – вряд ли, а в общих чертах Ард-Ри клялся, что до конца года примет в свой род любого изгнанника, приди он к нему с такой просьбой, а Илбрек, Ронан и я вольны приходить и уходить в Ардкерр, когда нам вздумается, даже если между нами случится война.

– Ты упустил еще одно, господин мой Трен. Ард-Ри говорил тогда, что, буде один из трех его гостем, ни в чем не будет он испытывать недостатка, любое желание его будет исполняться как желание самого Ард-Ри, а обида, нанесенная ему, будет обидой самого Ард-Ри. Ответь, могучий Трен, прав ли я?

– Прав, – кивнул я. – Нетрудно сказать, это слова Ард-Ри. Так ты хочешь сказать, что он отказался от них?

– Выслушай, а после рассуди сам. Случилось так, что господин мой Илбрек, сын его, славный Сиге, а также отряд сопровождающих их воинов всю зиму гостили в Ардкерре…

– …и нашли прием нерадушным? – невежливо перебил Фергуса отец, пользуясь своим положением хозяина. – Неужели не встретили их богатыми дарами, не поили допьяна и не кормили досыта? Неужели девы Ардкерра не услаждали свиту Илбрека песнями днем и ласками ночью?

Мне показалось, что гонец слегка поморщился.

– Да, да, поначалу всё было именно так, господин мой Кернан. И подарки, и пиры, и женщины, и охоты – мы ни в чем не испытывали недостатка, несмотря на то, что Ард-Ри не было дома. Всем в Ардкерре распоряжались его жена, прекрасная Этайн, и побратим, достойный Гуайре Менд.

– Ты сказал «поначалу». А потом?

– А потом начались распри между нами и людьми Ард-Ри. Из потешных, вызванных бахвальством и ссорами во хмелю, они очень быстро переросли в серьезные. С обеих сторон пролилась кровь. И Ард-Ри, вернувшийся к тому времени, и Заика с легкостью могли их предотвратить, но не сделали этого.

– И ты называешь это нарушением клятвы? – усмехнулся я. – Послушай, Фергус, когда в одном месте собираются столько славных мужей, в которых играет горячая кровь, да еще и принадлежащих к разным родам, столкновения неизбежны.

– Быть может. Хотя большинство вызовов воинов Ард-Ри были брошены лично господину моему Илбреку.

Не показав, что меня встревожили его слова, я кивнул:

– Разумеется. Велика была бы слава того, кто в честном бою победил бы самого хозяина Дун Фэбар. Да и проиграть в состязании мужу столь славному – скорее почет, нежели позор.

– Быть может, – вновь повторил Мак-Аррайд. – Хотя мертвым в такой славе не много проку… И всё же, если бы дело было лишь в неучтивом поведении глупцов, торопящихся поскорее воссоединиться с Четырьмя, я бы не осмелился тревожить вас, повелители, да еще в столь поздний час.

– Продолжай, – махнул рукой отец. – Мы в Темре привыкли ложиться поздно, а рассказ твой воистину занятен.

– Так вот. Вскоре любому имеющему глаза было ясно, что Ард-Ри тяготится присутствием в своем доме господина моего Илбрека, хотя и не решается сказать ему об этом прямо.

– Может быть, ты и прав, – медленно кивнул отец. – Но вспомни о клятве Луатлава – твой господин мог оставаться в Ардкерре сколь угодно долго, и никто не мог принудить его уйти.

– Именно. И хотя нападки воинов Ард-Ри при желании можно было бы рассматривать как частичное нарушение этой клятвы, я веду речь не о том. Гораздо более, чем смерть бойцов, Мак-Сильвеста беспокоила женщина.

– Вот как? Кто-то впервые после смерти любимой жены разжег в сердце прославленного воина огонь страсти? Неужели дева та слепа и глуха, что не раскрыла для него свои объятия? А Ард-Ри упустил возможность устроить свадьбу?

– Соловей Ардкерра поет лишь для одного мужчины, – сухо бросил гость и сделал намеренную паузу, давая нам с отцом время для осмысления его слов.

Соловей Ардкерра? Этайн?!

– Уж не потребовал ли Илбрек, – начал я сквозь зубы, – чтобы в исполнение клятвы Ард-Ри положил на ложе гостя собственную жену?! А если так…

Фергус торопливо поднял руки:

– Смири свой гнев, доблестный Трен. Конечно, хотя господин мой и мог потребовать чего-то подобного, никогда не стал бы Илбрек Мак-Аррайд добиваться желанной женщины столь низким способом. Ведь ни для кого не секрет, что в испытании на право стать Ард-Ри ты и Светлый Господин сражались за венец правителя Предела, а Луатлав и мой повелитель – за руку Этайн. Четыре даровали желанную победу Мак-Сильвесту – и Илбрек смирился, приняв их выбор, хотя изгнать из сердца любовь так и не смог. Впрочем, дева тоже – ни до замужества, ни после – не давала понять, что ухаживания моего господина неприятны или тягостны для нее, а если подумать, то и наоборот.