100 великих мореплавателей - Авадяева Елена Николаевна - Страница 104
- Предыдущая
- 104/131
- Следующая
Открытия Невельского и его спутников, их работу по освоению открытого края по достоинству сумели оценить лишь немногие современники. Наслушавшись всяких ужасов и небылиц, многие офицеры неохотно шли служить на Амур. И тем большими были изумление и радость тех, которые шли служить на Амур из патриотических побуждений и находили здесь дружный коллектив простых русских людей, отдавших все свои силы освоению нового края. Душою этого коллектива были Невельской и его жена — Екатерина Ивановна, героическая русская женщина, переносившая вместе с мужем все трудности и невзгоды, выпадавшие на долю членов Амурской экспедиции.
Значительную часть первых поселенцев Амура, вынесших на своих плечах всю тяжесть освоения сурового края, составляли солдаты и матросы. Сам Невельской и другие офицеры экспедиции высоко ценили эту самоотверженность простых русских людей.
«Вся тягость здешних казенных работ, — писал один из участников Амурской экспедиции, — лежит на бедных солдатах. Зимой по грудь в снегу вытаскивают они из лесу бревна, летом работают в тайге над просеками или же бревнами, и тогда бывает им еще труднее от мошки… Без преувеличения можно сказать, что все здешние постройки и огороды смочены солдатским потом».
Именно эту созидательную сторону деятельности русских людей на берегах Тихого океана подчеркивал Энгельс, писавший в статье «Успехи русских на Дальнем Востоке»:
«Русские завладели территорией к Северу от Амура и большей частью берега Манчьжурии к югу от этой реки, укрепились там, произвели изыскания для железнодорожной Ливии и начертали планы городов и гаваней».
Простые русские люди не жалели сил для дальнейшего освоения и укрепления русской дальневосточной земли.
Но Геннадию Ивановичу Невельскому не пришлось участвовать в этой созидательной деятельности. После окончания работ Амурской экспедиции в 1856 году он был отозван с Дальнего Востока и служил на различных должностях. В 1864 году Невельской был произведен в вице-адмиралы, а десять лет спустя — в адмиралы. 17 апреля 1876 года Невельской умер.
Царские чиновники делали все, чтобы замолчать его великие открытия. Несколько десятилетий имя Невельского почти не упоминалось даже в работах, посвященных Дальнему Востоку. Поэтому особенно большое значение для всех, кто дорожил славой и честью родины, имели выступления в печати А. П. Чехова в защиту первенства открытий Невельского и его соратников. Чехов называл Невельского «замечательным русским человеком». Он писал:
«Это был энергичный, горячего темперамента человек, образованный, самоотверженный, гуманный, до мозга костей проникнутый идеей и преданный ей фанатически, чистый нравственно».
Чехов с горечью отмечал, что официальная Россия не только не оценила подвиги русских офицеров, но и предала забвению их имена. Смелым упреком царизму стали следующие гневные слова писателя:
«Интересно, что на Сахалине дают названия селениям в честь сибирских губернаторов, смотрителей тюрем и даже фельдшеров, но совершенно забывают об исследователях, как Невельской, моряк Корсаков, Бошняк, Поляков и многие другие, память которых, полагаю, заслуживает большего уважения и внимания, чем какого-нибудь смотрителя Дербина, убитого за жестокость».
Фицрой и Дарвин
Экспедиция на «Бигле».
Большую роль в исследовании Патагонии и Огненной Земли сыграла вторая кругосветная экспедиция на «Бигле» под командованием Фицроя благодаря участию в ней Дарвина.
Первоочередным заданием кругосветной экспедиции на «Бигле» было уточнение результатов работы, проделанной экспедицией Кинга, и продолжение описи берегов Южной Америки. Фактически нужно было завершить съемку Патагонии примерно от 13° южной широты до Магелланова пролива, тихоокеанских берегов материка от пролива до 12° южной широты, архипелагов Фолклендского, Огненной Земли и Чилийского.
Другая задача, поставленная перед экспедицией на «Бигле», имела очень большое научное значение: произвести хронометрические измерения в последовательном по широте ряде пунктов вокруг Земли, чтобы точно определить меридианы этих пунктов. Именно для этого «Бигль» под командой Фицроя и должен был совершить кругосветное плавание.
Английские хронометрические экспедиции, снаряжавшиеся после наполеоновских войн в те моря, которые еще не были достаточно освоены торговым флотом, в действительности преследовали не «чисто научные цели», а подготовляли военную и торговую экспансию Англии.
А для этого в первую очередь нужно было проверить старые морские карты берегов Южной Америки и составить новые, более точные, основанные на ряде хронометрических определений долгот. Таким образом, оба задания, полученные командиром «Бигля» для экспедиции, — гидрографическое и «высоконаучное» — были взаимно связаны.
Фицрой интересовался естественной историей и поэтому пригласил участвовать в новой экспедиции только что окончившего Кембриджский университет двадцатидвухлетнего натуралиста Чарлза Роберта Дарвина, который был определен в эту экспедицию сверх штата. В 1831 году никто не подозревал, что именно благодаря его участию экспедиция на «Бигле» войдет в историю мировой науки как одно из наиболее значительных научных предприятий XIX века.
Находясь в Атлантическом океане до зимы 1834 года, офицеры «Бигля» произвели новые съемки Ла-Платы, заливов Вайя-Бланка, Сан-Матиас, Сан-Хорхе и Баия-Гранде. Дарвин за это время совершал экскурсии, изучая природу Уругвая, нижней Параны, Аргентинской Пампы и северо-восточной Патагонии.
В середине апреля 1834 года «Бигль» стал на якорь в устье Санта-Крус, и Фицрой решил продолжить исследование, начатое Стоксом. Вверх по реке он повел (18 апреля) три шлюпки с командой в 25 человек, считая, что с таким отрядом можно отбить даже большой отряд патагонских индейцев, которые не имели оснований дружественно относиться к европейцам. Выше того места, куда доходил прилив и где вода стала пресной, река неизменно имела в ширину примерно 300–400 метров, глубина ее достигала 5 метров. «Вода чисто голубого цвета, но с легким молочным оттенком». Моряков поразило ее быстрое для равнинной реки течение: скорость его была от 7 до 10 километров в час, и против течения нельзя было идти ни на веслах, ни под парусами. Фицрой распорядился связать шлюпки нос с кормой, оставил на каждой двух матросов, а все остальные, не исключая и самого капитана, превратились в бурлаков и тянули на бечеве шлюпки в две смены, по полтора часа каждая. В сумерки останавливались на ночлег на первом же ровном месте, где росли кусты. Топливом служил хворост.
Путешественники, поднимаясь вверх по реке, проходили в день с большими усилиями 20–30 километров. 5 мая, когда они находились, по их расчету, довольно точному, примерно в 260 километрах от Атлантического океана и в 110 километрах от Тихого океана, а впереди отчетливо видна была снежная цепь Патагонских Анд, они повернули обратно. Теперь шлюпки мчались вниз по течению, проходя более 20 километров в час. Через три дня они были в устье Санта-Крус. «Все, кроме меня, — говорит Дарвин, — имели основание быть недовольными; но мне экспедиция принесла знакомство с интереснейшим разрезом великой третичной формации Патагонии». Эта трехнедельная экскурсия по небольшой реке дала великому натуралисту нужный ему дополнительный и очень важный материал для геологического обобщения о строении Патагонского ступенчатого плато.
В первый раз Огненной Земли «Бигль» достиг 16 декабря 1832 года и оставался там почти до 25 февраля 1833 года, то есть провел там лето южного полушария; вторично он находился у Огненной Земли 2 февраля — 5 марта 1834 года. Дарвин описал быт и обычаи огнеземельцев.
22 декабря «Бигль» в ясный и светлый день обогнул мыс Горн. Но ночью поднялся сильный встречный ветер, а когда на следующий день «Бигль» снова подошел к Горну, мыс был:
«…в его настоящем виде… окутан дымкой, а вокруг его смутных очертаний бушевали ветер и вода. Большие черные тучи, клубясь, носились по небу, а шквалы дождя и града налетали на нас так неистово, что капитан решил укрыться в бухте Вигвамов… неподалеку от мыса Горн».
«Страна представляет собой хаотическое нагромождение диких скал, высоких гор и бесполезных лесов, и все это видно лишь сквозь туманы да бесконечные бури. Обитаемы только прибрежные скалы; в поисках пищи огнеземельцы вынуждены беспрестанно кочевать с места на место, а берег до того крут, что передвигаться они могут только на своих убогих челноках».
«Ночью эти люди, голые и едва защищенные от ветра и дождя здешнего бурного климата, спят по пяти, по шести часов на сырой земле… Как только наступит отлив… они должны подниматься, чтобы набрать моллюсков на камнях… Если убьют тюленя или найдут в море гниющий труп кита, то это уже праздник…»
- Предыдущая
- 104/131
- Следующая
