Волшебные подплечники - Ипатова Наталия Борисовна - Страница 8

Они вошли в город через главные ворота, и оказались на узких старинных улочках, будто бы раскрыли книгу на середине. Улочки были крутые, людской поток тек по ним вниз, веселые молодые женщины несли на головах корзины с цветами и переговаривались щебечущими голосами. Те, кто вынужден был двигаться им навстречу – в основном унылые, плохо одетые мужчины! – поднимались в гору кряхтя, с одышкой. Чумазые дети норовили что-то стянуть. Над городом стояло голубое небо, дома были из светло-серого камня и сияли в солнечных лучах. Мимо, расталкивая людей, прошел отряд в блестящих кирасах. Попеременно пахло то жареным мясом, то сдобной выпечкой, а еще – сваренным вручную ароматным мылом.

Никто не обратил на них с Хлое ни малейшего внимания. Их даже не толкнули, а присмотревшись, Соланж обнаружила, что все эти люди – плоские, будто нарисованные.

– Это массовка, условные горожане, – пояснила Хлое. – Про них написано только, что они есть, все вместе, не по отдельности. Если встретишь объемного, считай повезло, персонаж попался.

Соланж окинула взглядом дома, стоящие вплотную, стена к стене: трактиры и лавки с верхними жилыми этажами. На ощупь стена была шершавой. На стене красовалась табличка – «улица Мишель».

– Они тоже, да? В смысле, там за входом нету ничего? Фанера некрашеная?

– Скорее всего так. А если есть там какой-то антураж, я полагаю, это – место действия, и там непременно что-то случится. И нам бы не надо там быть.

Соланж почувствовала себя разочарованной. Интересного не предвидится, Хлое присмотрит. А интересное ведь не бывает без «очертя голову в неведомую дверь».

– А поесть здесь мы можем?

В самом деле, под ногами чувствовалась мостовая, яркое написанное солнце грело как настоящее – книга, по-видимому, была хорошая. Эти свежие вафли так пахли… даже не верилось, чтобы они были выпечены из маленьких черных букв. Хлое, хмыкнув, взяла мимоходом пару прямо с лотка, обе отдала Соланж, и на вкус они оказались в точности как настоящие, именно такие, какими их представляешь, когда читаешь про них. Кондитер не заметил пропажи нескольких букв, даром что прямо сквозь Хлое глядел.

– Во как! – восхитилась Соланж. – И я так могу?

– Не советую, – охладила Хлое ее пыл. – Ни в одной книге, ручаюсь, не сказано, что булку стянула приличная молодая дама в иноземном платье. С «растрепанной девчонкой, одетой бог знает во что» могут быть текстовые совпадения.

– Но нам же, наверное, надо куда-то зайти? – озаботилась Соланж. – Ты-то ничего всю дорогу…

В этот момент из таверны, мимо которой они проходили, кого-то выбросили головой вперед. Там кричали, падала мебель, звенела сталь и звучала громкая разудалая песня, исполняемая на несколько молодецких голосов. Пальцы Хлое на плече Соланж стали стальными.

– Там же сюжет! – Соланж рванулась, как жеребенок с привязи. – Там самое интересное, про то, может, и писано!…

– Про интересное интересно читать, но упаси Силы посереди него оказаться. Не думаю, что твоя мама была бы счастлива, узнай она, что я пустила тебя в сюжет! Пойдем-ка лучше прогуляемся по стенам.

На город-сериал надвинулись сумерки. В ущельях улиц залегли тени, у дверей трактиров и жилых домов зажглись фонари. Налетел ветер и заставил скрежетать вывески. Город стал зловещим. Синие длинные облака стелились на красном, быстро бледнеющем небе.

Однако там, на равнине вне его стен что-то происходило. Что-то росло там из земли, будто грибы вокруг пня. Напрягая зрение в красноватом закатном свете, Соланж разглядела что-то вроде трущоб. Домишки со скудными огородиками поднимались уже кривыми и покосившимися, и долгое время не были, а погружались в землю обратно, а на их месте вырастало что-то новое, столь же шаткое и неприспособленное к существованию. Краем глаза Соланж заметила, что Хлое достала из внутреннего кармана старинную перьевую ручку и капнула из нее себе в рот.

– Пора и мне подкрепиться, – заметила она.

– Ты это ешь?! Или пьешь?

Хлое улыбнулась и ничего не ответила, только поправила чернильную прядь, по которой, показалось Соланж, побежали и исчезли мелкие черные буковки.

– Там внизу, куда ты смотришь – Фанфиков Посад. Растет себе и будет расти, пропадать и подниматься снова, покуда люди любят книги и хотят знать, что было дальше. А кто-то еще называет Посад Тенями, которые отбрасывает вокруг себя город.

Прогулка по Межстраничью только с первого взгляда оказалась захватывающей. Соланж рассматривала издали возносящиеся в чистом поле громады, осторожно обходила вновь вырастающие на пустом месте новостройки. Тут и там попадались малые хутора повестей, сараюшки рассказов, свистали у самого уха афоризмы, анекдоты и рубаи. Фанфики не переставали изумлять ее: они ютились близ могучих циклов, существование их было недолгим; они рассыпались в прах, но на освободившемся месте тут же появлялись следующие, в стенах которых бродили люди, как будто похожие на прежних, но никогда не те же самые, словно искаженные лживыми зеркалами. Иногда эти причудливые сооружения воздвигались одно поверх другого и снаружи выглядели как система вложенных аквариумов. Персонажи проходили «эго» в «эго» насквозь без какой-либо помехи, как в дым: следить за их хаотичными перемещениями внутри сюжета было сначала сложно, а потом скучно, и Соланж стала избегать этих мест.

– А есть ли такой сюжет, в котором ты позволила бы мне поиграть?

Хлое задумалась. Соланж и не подозревала, что поставила ее в затруднительное положение.

– Что-нибудь детское, с котятами и овечками, где гарантированно не случится ничего такого, за что мне потом будет стыдно отчитываться перед твоей уважаемой матерью. Но тебя ведь, – она выжидательно посмотрела на Соланж, – тянет туда, где звенит сталь и льется кровь?

– А какая разница, если я для них не существую? Ну, звенит, и даже, допустим, льется! Это же все придумал кто-то понарошку.

– Изнутри – нет.

– Но это не моя кровь, и шпага пройдет сквозь меня! Я же не тамошний персонаж!

– Тогда что ты подразумеваешь под «поиграть»? Мимо мы и так с тобой проходим.

– Но мы же ни во что не вмешиваемся! А иногда бывает, что надо только слово сказать кому надо, или под локоть толкнуть, чтобы они перестали маяться дурью, правильно друг дружку поняли, встретились наконец… а то ведь проходят в двух шагах и мучаются!

Хлое вздохнула:

– Очень хочется, да?

– Иной раз просто невыносимо, ага, – Соланж прижала к груди твердые кулачки.

– Давай так, дорогая: мы тут или ничего не можем сделать, иначе все пойдет не так…

Соланж помолчала.

– Я же хочу как лучше. Ну и пусть «не так», может, оно на самом деле «такее»! Можно остановить руку убийцы, вернуть матери потерянного ребенка, заставить влюбленных дураков объясниться!

Хлое невольно улыбнулась:

– Но тогда пропадет сюжет.

– Ну и пусть пропадет, что он за ценность такая – сюжет, по сравнению с тем, что людям в нем будет хорошо!

– Людям или персонажам?

– Да без разницы! Персонаж иной раз куда лучше, и всяко поинтереснее…

– А кто только что твердил мне про кровь понарошку?

Соланж нахохлилась и замолчала, не зная, чем доказать свою правоту.

– Крушение сюжета для тех, кто внутри, равносильно концу света.

– Ты что ли пробовала?

Пришла пора Хлое помолчать, соображая, что можно сказать этому крикливому и надоедливому птенцу.

– Я странствую давно. Я – ненаписанный персонаж несостоявшегося романа. Я сбежала от небытия в другие книги, и я много где побывала.

Пауза.

Соланж явно пребывала в настроении, когда ссылки на возраст и опыт прошлых жизней просто не работают. Все, что кажется разумным ей, Хлое, подростком будет сочтено за нудную и никому не нужную дидактику.

– Есть очень много книг.