Тупое орудие - Хейер Джорджетт - Страница 49

• Предыдущая
• 49/51
• Следующая

– Ну нет! Но, конечно, помучиться нам придется, а кроме того, много ночей надо будет провести в крестьянских домах. Ты можешь есть козлятину?

– Да, – сказала Салли. – А на что она похожа?

– Довольно противная. Эта неделя у тебя занятая или ты можешь выкроить время для замужества?

– Надеюсь, что смогу, но нам нужно специальную лицензию – ты же не захочешь церковного оглашения, а на это потребуется время, кроме того, ты не можешь пользоваться деньгами Эрни до утверждения его завещания.

– Не могу? Тогда я возьму в долг!

– Лучше предоставь это мне. – Природная практичность Салли вновь заявила о себе. – А то ты принесешь лицензию на владение собакой или что похуже. Кстати, ты уверен, что тебя не арестуют за эти надоедливые убийства?

– Уверен, потому что шляпа Эрни мне не подходит! – ответил он.

– Надеюсь, это веская причина.

– Даже сержант так считает, – радостно доложил он.

– Сержант действительно так считал, но не говорил об этом вслух, так как не хотел упускать последнего подозреваемого. Спускаясь из гардеробной Эрнеста Флетчера, он встретил мисс Флетчер, которая удивилась, но спокойно приняли объяснение, что он заходил по приглашению Невила. Мысли ее блуждали:

– Милый мальчик! Такой легкомысленный! Но мужчины часто легкомысленны – правда? Я надеюсь, вы не думаете, что он как-то замешан в этой ужасной трагедии, потому что я уверена, что он не способен ни на что действительно дурное. Это всегда понятно, правда ведь?

Сержант издал неопределенный звук.

– Совершенно верно, – сказала мисс Флетчер. – И что такое случилось с Невилом? Ему не следовало бы оставлять вас там одного. Не то чтобы я хотела сказать… а потому что это просто нелепо.

– Видите ли, мадам, – сказал сержант. – Не знаю, должен ли я говорить об этом, но, по-моему, мистер Флетчер пошел делать брачное предложение.

– О, как я счастлива! – Лицо ее просияло. – По-моему, ему необходимо жениться, как по-вашему?

– М-да, я должен сказать, по-моему, кто-то должен содержать его в порядке, – ответил сержант.

– Вы такой разумный, – сказала она. – Но, Боже, как я невнимательна. Не хотите ли чашку чая? Такая пыль на пути от участка до нас!

Он отказался от угощения, постепенно ему удалось отделаться от нее. Он зашагал к участку в чрезвычайно мрачном расположении духа, и ему не стало легче, когда по приходе он обнаружил, что его ожидает констебль Гласс. Сержант прошел в небольшой кабинет и снова стал ломать голову перед разложенными заметками.

Гласс вошел следом за ним, закрыл за собой дверь и некоторое время уныло глядел на него, после чего сказал:

– Не негодуй на злодеев. Они, как трава, скоро будут подкошены и, как зеленеющий злак, увянут.

– Так они и увянут, если я не буду негодовать! – сердито сказал сержант.

– И ты будешь ощупью ходить в полдень, как слепой ощупью ходит впотьмах.

– Замолчите! – взорвался сержант, раздраженный верностью замечания.

– Я исполнен гнева Господня! – холодные голубые глаза Гласса сверкнули. – Я устал сдерживать себя!

– Что-то я пока не заметил, чтобы вы сдерживали себя, дружок. Разглагольствуйте лучше где-нибудь в другом месте. Не то вы выпадете в осадок, а я заделаюсь заправским безбожником.

– Я не уйду. Я спросил свою душу. Есть пути, которые кажутся человеку прямыми, но конец их – путь к смерти!

Сержант перевернул очередную страницу.

– Послушайте, не заводитесь, – сказал он. – Если вы так близко к сердцу будете принимать грех, из вас не выйдет путного полицейского. А если вы собираетесь остаться здесь, Бога ради, сядьте и не глазейте так на меня!

Гласс сел на стул, по-прежнему не сводя глаз с сержанта.

– Что сказал Невил Флетчер? – спросил он.

– Он нес почти такую же околесицу, как и вы.

– Он невиновен.

– Ну, если он не виноват, ему придется доказывать это – вот все, что я могу сказать, – ответил сержант. – Шляпа или не шляпа, в тот вечер, когда прикончили Карпентера, он был в Лондоне, и изо всего варева он – один-единственный, у которого были и мотив, и возможность убить покойного Эрнеста. Вы правы, он не похож на тех, кто убивает направо-налево, но не следует забывать, что он не дурак и очень может быть, что он всех нас дурачит. Я не знаю, прикончил ли он Карпентера, но чем больше я размышляю над уликами, тем больше я убеждаюсь, что он единственный человек, который имел возможность прикончить своего дядю.

– И все же его не арестовали.

– Это так, но я убежден, что, когда суперинтендант обмозгует все дело, его арестуют.

– Суперинтендант – справедливый человек, в меру своего разумения. Где он?

– Не знаю. Полагаю, что скоро будет здесь.

– Здесь больше не будет преследования невиновных. Мою душу терзает буря, но так написано – да! – и огненными буквами! Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека!

– Это мысль, – согласился сержант. – Но что до преследования невиновных…

– Оставьте неразумие и живите! – перебил его Гласс с мрачной, безрадостной улыбкой. – Горе тем, которые мудры в своих глазах! Готовы для кощунствующих суды, и побои на тело глупых!

– Хорошо! – проговорил уязвленный сержант. – Если вы такой умный, может, вы знаете, кто на самом деле убийца?

Пылающие глаза Гласса встретились с глазами сержанта.

– Я один знаю, кто убийца!

От изумления сержант заморгал. Ни он, ни Гласс не слышали, как открылась дверь. Они оба вздрогнули от негромкого голоса Ханнасайда.

– Нет, Гласс. Не вы один, – сказал он.

Сержант, дотоле выслушивавший Гласса с крайней степенью недоверия, взглянул на дверь и вскочил.

– Какого дья… Что это значит, шеф? – вопросил он.

Гласс повернулся и спокойно посмотрел на Ханнасайда.

– Стало быть, истина известна и вам? – спросил он. – Если это так, я удовлетворен, ибо душа моя утомлена жизнью, которую я веду. Я как Иов; дни моя быстрее гонца – бегут, не видят добра.

– Боже, он сумасшедший! – воскликнул сержант.

Гласс презрительно улыбнулся.

– Глупость безрассудных – заблуждение. Я не сумасшедший. У меня отмщение и воздаяние. Истинно говорю вам, нечестивцы пойдут в ад!

– Да, конечно! – сержант не сводил с него настороженного взгляда. – Только не надо так об этом шуметь!

– Довольно, Хемингуэй, – сказал Ханнасайд. – Вы ошиблись, Гласс. И вы знаете, что ошиблись.

– Можно поручиться, что порочный не останется ненаказанным!

– Конечно. Но не ваше дело наказывать.

– Не знаю, – застонал Гласс. – И все же помыслы праведных праведны. Меня преисполнил гнев Господень.

Сержант схватился за край стола, ища опоры.

– Боже милостивый, вы не хотите сказать, что это сделал Ихавод?! – выдохнул он.

– Да, Гласс убил и Флетчера и Карпентера, – ответил Ханнасайд.

Гласс поглядел на него с бесстрастным любопытством.

– Так вы знаете все?

– Нет, не все. Энджела Энджел – ваша сестра?

Гласс окаменел и жестко проговорил:

– Когда-то у меня была сестра по имени Рейчел. Но она мертва, да, и перед людьми Божьими мертва задолго до того, как грешный дух покинул ее тело! Я не хочу говорить о ней. Но для того, кто привел ее к злу, и для того, кто заставил ее убить себя – для них я блещущий меч, который разит плоть!

– О Боже! – пробормотал сержант. Пылающий взгляд сжег его лицо.

– Кто вы такой, чтобы взывать к Богу, глумясь над его праведностью! Возьмите свой карандаш и запишите, что я скажу вам, дабы все было в порядке. Вы думаете, а боюсь вас? Нет – как и всей мощи закона, созданного людьми! Я ступил на путь истинный!

Сержант опустился на стул и взял карандаш.

– Ладно, – с трудом выговорил он. – Продолжайте.

– Не достаточно ли моего слова, что эти люди погибли от моей руки? – спросил Гласс Ханнасайда.

– Нет. Вы сами знаете, что недостаточно. Вы должны рассказать всю правду. – Ханнасайд взглянул в лицо констебля и добавил: – Гласс, я не думаю, что имя вашей сестры станет достоянием гласности. Но я должен знать все факты. Она встретила Карпентера, когда он был на гастролях – в Мидленде и неделю играл в Лестере, так?

• Предыдущая
• 49/51
• Следующая