И девять ждут тебя карет - Стюарт Мэри - Страница 43

• Предыдущая
• 43/80
• Следующая

Не знаю, что я думала об этом сама. Я не могла думать ни о чем, кроме того, что он любит меня, что он поцеловал меня, что сегодня он здесь. Я хотела его видеть, но боялась встретиться с ним. О чувствах и целях Рауля — его «намерениях» — я совершенно забыла. Он здесь, и я люблю его. Вот и все.

Я сделала над собой усилие и продолжала слушать Флоримона, который, как всегда мягко, спрашивал:

— У вас есть друзья во Франции или вы здесь совсем одна, мадемуазель?

— Нет, я никого не знаю во Франции. Но я не могу сказать, что совсем одна, мсье, — ответила я напряженным тихим голосом.

— Что вы хотите сказать?

— Мсье Флоримон, вы были очень добры ко мне, не думайте, что я этого не ценю. Но раз уж мы зашли так далеко, будем совершенно откровенны друг с другом. Вы беспокоитесь обо мне, потому что мадам видела, как я целовалась с Раулем де Вальми, и меня хотят уволить. Правда?

— Не совсем.

— В чем же дело? — удивленно спросила я.

— Дело в том, что вы влюблены в Рауля де Вальми, детка.

— Ну и что? — спросила я с вызовом.

— Только то, что я сказал. Вы слишком молоды. У вас здесь нет никого, к кому вы могли бы убежать в случае необходимости. Вы совсем одна.

— Нет. Я вам уже говорила. Я вовсе не одна.

Флоримон вопросительно поднял брови. Очень спокойно я спросила:

— Разве так уж невозможно, чтобы я убежала, как вы выразились, к Раулю де Вальми?

Он не ответил. Казалось, мои слова эхом отдаются в тишине. Я так крепко сжимала ручку сумочки, что у меня заболели пальцы. Я посмотрела Флоримону в глаза:

— Да, мсье. Мы были откровенны друг с другом. Разве так уж невозможно, что Рауль... что я ему небезразлична?

— Моя дорогая... — начал Флоримон и замолчал.

— Да, мсье?

Он шумно вобрал в себя воздух:

— Вы и Рауль... Нет, мадемуазель. Нет, нет и еще раз нет.

— Вы хорошо его знаете, мсье? — спросила я, немного помолчав.

— Рауля? Вполне достаточно. Может быть, мы не были очень близки, но... — Он снова замолчал и потянул себя за ворот пухлой рукой. Избегая моего взгляда, он неожиданно громко произнес: — Черт! — и отряхнул пепел сигареты в кадку с азалиями.

Но я была слишком рассержена для того, чтобы оставить его в покое:

— Если вы знаете его не так уж хорошо, может быть, вы объясните мне, что вы имеете в виду?

Тогда он посмотрел на меня:

— Дорогая, я не могу. Мне не надо было заводить этот разговор. Я сделал непростительную глупость и не хочу усугублять ее.

— Поскольку вы в гостях у мсье де Вальми?

Флоримон вздрогнул:

— Вы слишком проницательны. Такому старому увальню, как я, трудно за вами угнаться. Да, потому. Есть еще и другие причины.

Наши взгляды встретились. Казалось, мы оба были смущены. Но я все еще сердилась на него.

— Поскольку мы с вами говорим загадками, мсье, я хочу узнать, почему вы думаете, что от всех тигров рождаются только тигрята? — спросила я.

— Мадемуазель...

— Хорошо, — согласилась я, — оставим разговор. Вы меня предупредили. Вы облегчили совесть, и это очень любезно с вашей стороны. Поживем — увидим.

— Я ошибался, — сказал он, шумно вздохнув, — вы вовсе не так молоды, как мне казалось. — Флоримон нашарил в портсигаре новую сигарету и добродушно улыбнулся, глядя на меня. — Ну ладно, я высказался; допускаю, что мои слова были неуместны, но вы мне прекрасно ответили. И не забывайте, если решите совершить побег, что у вас есть во Франции по крайней мере еще один человек, к которому вы можете убежать.

Мой гнев утих:

— Мсье Флоримон...

— Хорошо, хорошо, — сказал он, — оставим эту тему. Как насчет маленького флирта, которым мы занимались? Вы помните, где мы остановились? Или, может быть, вы предпочли бы небольшую шахматную партию?

Я неуверенно засмеялась:

— Это будет действительно небольшая партия. По сравнению со мной Филипп гроссмейстер. Вы разобьете меня в пух и прах за три минуты.

— Очень жаль. Нет ничего лучше шахмат и табака, смешанных в соответствующей пропорции, чтобы отвлечься от непрошеных советов старого дурака, которому не следовало бы совать нос в чужие дела. — Мягкая ладонь по-отечески похлопала меня по руке и убралась на место. — Простите меня, детка. Я не виноват в том, что мой совет немного запоздал.

— Мсье Флоримон, — улыбнулась я ему, — хотя я выбрала не самый подходящий момент нашего флирта, но мне хочется вам сказать, что вы очень хороший человек. А совет действительно... запоздал.

Рядом с нами голос Рауля произнес:

— А, Карло, вот вы где! Какого дьявола вы прячете ее в этом углу? Черт возьми, я вот уже два часа не отрываю глаз от дверей. Я не мог подумать, что она находится в такой очаровательной компании: вы и золотые рыбки! О чем вы так серьезно беседовали, старина? Что там у вас запоздало?

— Прежде всего, запоздали вы, — спокойно ответил Флоримон. — А теперь забирайте отсюда мисс Мартин, потанцуйте с ней и постарайтесь, чтобы она забыла о том, что вы оставили ее наедине с золотыми рыбками.

— Постараюсь, — улыбнулся Рауль. — Линда, идите сюда.

Я пошла с ним.

Взгляд Флоримона, в котором все еще проглядывало беспокойство, следил за мной. А потом я забыла обо всем, захваченная звуками музыки.

— Мне кажется, прошла целая вечность с тех пор, как мы не виделись, — сказал он мне на ухо. — Вы долго сидели там?

— Не очень.

— Почему вы так опоздали?

— Я боялась спуститься.

— Боялись? Господи! Почему? А, понимаю. Элоиза.

— Вы знаете, что она видела нас.

— Да. — Он засмеялся. — Вас это очень беспокоит?

— Конечно.

— Привыкайте не обращать на нее внимания.

Мое сердце билось где-то не там, где ему полагалось быть.

— Что вы хотите сказать?

Но он снова только засмеялся, ничего не ответил, быстро закрутив меня в такт музыке. Мимо нас промчалась колонна, группа гостей, инвалидное кресло...

Леон де Вальми.

Конечно, он наблюдал за нами. Тень в центре калейдоскопа, паук в середине пестрой паутины... Обжигающим облаком из небытия возникали фантастические образы. Я сердито потрясла головой, словно это могло помочь мне отогнать их. «К черту Леона де Вальми, я его не боюсь... А может быть, все-таки боюсь?»

На минуту танец столкнул меня с ним лицом к лицу — и я широко улыбнулась.

Нисколько не сомневаюсь — он был обескуражен. Я увидела, как резко вздернулись черные брови, но потом он криво улыбнулся мне в ответ.

Несколько танцующих пар загородили нас от него. У меня было впечатление, что улыбка моего хозяина вызвана совершенно искренним удивлением, и вместе с тем в ней чувствовалась насмешка — я не могла понять, над чем он смеется. Впечатление было весьма неприятным.

— Рауль! — сказала я внезапно, будто что-то торопилась сообщить ему.

— Да?

— О... ничего.

— Просто Рауль?

— Да.

Искоса посмотрев на меня, он улыбнулся.

— Пусть будет так.

Это все, что он сказал, но я почему-то была уверена, что он меня понял.

Когда танец кончился, мы были далеко от Леона де Вальми, почти на противоположном конце зала, у одного из высоких окон. Рауль не проявлял желания сменить даму. Он молча стоял рядом со мной, казалось не обращая никакого внимания на окружавшую нас толпу, хотя, конечно, очень многие недоумевали, глядя на нас. Я поймала несколько любопытных взглядов, но они нисколько меня не беспокоили. Я старалась отыскать среди гостей мадам де Вальми и понаблюдать за ней так, чтобы она этого не заметила. Но ее нигде не было видно.

Снова заиграла музыка, и Рауль повернулся ко мне. Я слабо запротестовала:

— Послушайте, вам не стоит обо мне беспокоиться. Я...

— Не будьте идиоткой, — почти грубо сказал он, беря меня за руку.

То, что он обращался со мной как любовник, обладающий всеми правами, естественно, окончательно успокоило меня. Я засмеялась. Все было забыто — Элоиза де Вальми, удивленные взоры, даже Леон и его насмешливая улыбка.

• Предыдущая
• 43/80
• Следующая