Дом (СИ) - Колесова Наталья Валенидовна - Страница 1

• 1/14
• Следующая

— Гасси, Гасси…

Маленькие пальчики дергали за простынь, тянули за волосы, щи-пали…

— Гасси! Гасси!

Она со стоном перевернулась на спину.

— Ну, Гасси я, Гасси… Что вам от меня надо?

Мохначи возбужденно прыгали по постели и по полу, хватали за руки, пытаясь стащить ее с кровати. Бормоча невнятные ругательства, Гасси села и с ненавистью уставилась в темноту.

— Если там еще один щенок, клянусь, утоплю его собственными ру-ками!

Растрепанная, всклокоченная, босая, в одной ночной рубашке, она дошагала до кухни и рывком распахнула дверь.

Щенка не было. Вместо него на крыльце дома лежал человек. Ко-гда дверь открылась, голова его тупо стукнула о порог — можно было понять это и как вежливое пожелание войти.

Гасси посмотрела направо, налево. Стояла глубокая ночь, город давно спал, стих даже шум близкой стройки. Гасси посмотрела наверх. Наверху было сито звезд, полная луна и сидящий на козырьке крыши филин.

— Ну-ну, — сказала Гасси. — Если это твои шуточки, ушастый, я тебе шею сверну!

— Угу, — принял к сведению филин и, распахнув крылья, взмыл в не-бо, на мгновение заслонив луну. Гасси включила тусклый наддверный фонарь, присела рядом с лежащим, осторожно толкнула его в плечо. Человек послушно перевернулся на спину — и она его узнала.

Все оказалось еще хуже, чем казалось. Гасси села на пятки и с ти-хой яростью оглядела темный двор.

— Ну, только узнаю, кто!..

Оставалась надежда, что она не сумеет затащить такого крупного мужчину в дом. Мохначи лишили ее и этого — вцепились в рубашку и брюки лежащего, волоча его так целеустремленно и стремительно, что ей оставалось только поддерживать ему голову. Они даже втянули его на кушетку и принялись деловито подтаскивать подушки и пледы, пока Гасси, сморщившись, не замахала руками, разгоняя их, как надоедли-вых мух.

— Все-все, хватит, спасибо! Спасибо всем, кто помог вырыть для меня глубокую могилу!

Гасси, выпрямившись, уперлась руками в бока, и уставилась на Стивена Уокена. Даже сейчас, в далеко не лучшем своем виде — пыль-ный, бледный, с запекшейся кровью на левом виске — он выглядел как воплощение грез любой юной девы…

И не очень юной.

Чтоб он сдох.

Что, он, кстати, вполне мог успеть сделать. Гасси дотронулась до влажной кожи и, к своему сожалению, почувствовала слабо пульси-рующую жилку. Повернулась к рассевшимся кругом, как в цирке, мох-начам:

— Ну да, он здесь, в моем доме! И что я, по-вашему, должна с ним делать? Добить, чтобы все мы были счастливы?

Мохначи загомонили наперебой, но, отмахнувшись от них, Гасси схватилась за телефон.

— Доктор дома? Разбудите, пожалуйста, это очень срочно! А, это ты! Будь другом, возьми чемоданчик со своими причиндалами и приез-жай ко мне… Нет, не со мной. С подкидышем.

Стивен Уокен остановился, положив руки на низкую калитку. К до-му вела извилистая, выложенная цветным кирпичом дорожка. На ши-роком крыльце веранды сидела женщина. Он не сомневался, что это именно та, которая ему нужна. Просторная светлая старая рубаха, лег-кие полотняные короткие брюки, широкополая шляпа из соломки. В ру-ках женщины были садовые ножницы. Ему говорили, она любит во-зиться в саду…

— Добрый день! — сказал он, слегка повысив голос. — Можно войти?

Она вскинула голову, вглядываясь в него из-под полей шляпы. По-ложила ножницы на крыльцо рядом, вытерла о рубаху руки.

— Здравствуйте. Заходите, конечно.

Мужчина шел по дорожке между розами — она с любопытством раз-глядывала его. Наверняка один из этих рабочих, что целыми днями трудятся по соседству. Сейчас попросит пить или позвонить по теле-фону. Большей частью они были дружелюбны, да и она не старалась наживать себе лишних врагов. Она сняла шляпу, положив ее на пери-ла, распустила «хвостик». Мужчина остановился у крыльца и некоторое время смотрел на нее сквозь стекла темных очков. Она вопросительно подняла брови.

…Черт, они говорили — "упрямая старая дева" — и он представил себе иссохшее злобное существо, безвкусно одетое, ненавидящее весь белый свет, и мужчин — в особенности. Женщина оказалась нена-много его старше, и, хотя внешности вполне заурядной, вовсе не была замшелым страшилищем.

— Мне нужна хозяйка дома, — сказал он на всякий случай.

— Это я, — она слегка склонила голову набок, улыбаясь ему снизу зелеными глазами. Это у нее здорово получилось, он и сам не прочь перенять такой прием.

Так как он молчал, Гасси решила ему помочь.

— Хотите пить?

— Пить? — он рассеянно огляделся. — Да, неплохо бы. Эта чертова жара…

— Я принесу, — она легко встала, повернулась и исчезла в полумра-ке двери. Стив опустился на крыльцо, разглядывая роскошные, тяже-лые, ухоженные розы. Сад был небольшим, но создавал странное впе-чатление уединенности, отгороженности от остального мира. Даже зву-ки близкой стройки были приглушенными, будто дом и сад накрыло прозрачным куполом — жужжание пчел, шелест листьев, журчание ру-чья… Ручья? Он наклонил голову, прислушиваясь, даже привстал, со-бираясь увидеть этот самый ручей…

— Вот лимонад — хотите?

Он с благодарностью принял запотевший стакан. Действительно, было очень жарко. Хозяйка уже вернулась, а он так и не придумал, с чего начать разговор. В этом месте совершенно не хотелось думать. Хотелось смотреть, вдыхать аромат роз, наслаждаться освежающей прохладой лимонада…

Оставалось полагаться на интуицию и везенье. Они его редко под-водили.

— Здорово, — искренне сказал он, кивнув на цветы.

Хозяйка со спокойным удовольствием оглядела сад.

— Да. Но капризны, как дьяволы! Вон на те, видите, бордовые, я по-тратила три года…

Он снизу взглянул в ее лицо. Прислонившись плечом к столбу ве-ранды, непринужденно скрестив ноги, женщина отпивала из своего бо-кала маленькими глотками. Лицо у нее было незагорелым, такая белая кожа вряд ли хорошо выносит солнце. Поэтому она и надевает шляпу…

Он обругал себя — скажите, какой глубокомысленный вывод! Какого черта он приперся сюда? Все можно было решить в кабинете у мэра, в присутствии юристов.

— Мы здорово вам мешаем, а? — теперь он мотнул головой в сторо-ну шумящей стройки.

— Конечно, теперь здесь не так тихо, — согласилась она, скрестив на груди руки. Светлая ткань рубашки натянулась, стало заметно, что на хозяйке нет лифчика. Не то, чтобы он был против, смотреть очень даже приятно, но опять отвлекало от дела. — Знаете, раньше здесь была очень тихая улочка. Всего тринадцать домов, деревья, тень… все друг друга знают…

Он задумчиво разглядывал стакан с лимонадом. Ему ли не знать: он скупал эти дома один за другим. И сносил.

— Хуже всего ночью — звуки далеко разносятся по реке. Я теперь за-крываю окна, но все равно…

— И вам не скучно теперь здесь… одной?

Она сделала глоток. Сказала спокойно:

— Пожалуй. Я привыкла к соседям.

Это было слабо сказано. Она могла притворяться перед другими, но не перед собой. Она знала их с самого рождения — люди на Зеленой улице почти не менялись, и каждый знал привычки, слабости и чудаче-ства остальных. И мирился с ними. Здесь шла иная — тихая, издавна установившаяся жизнь, далекая от современного ритма, дрязг, стра-стей. Жизнь, к которой она стремилась в суете больших городов. Жизнь, к которой она вернулась. И теперь эта жизнь кончилась, разби-лась, оставив после себя лишь два осколка — дом и она в нем.

Она взглянула на сидящего перед ней широкоплечего мужчину — нельзя объяснить это никому, потому что ни объяснить, ни понять не-возможно. Многие из соседей плакали перед отъездом, но все же уез-жали, бросая свои дома, как состарившихся животных-любимцев. Она рассеянно погладила вытертые до блеска перила, сказав беззвучно: "Уж я-то тебя не оставлю".

Стив задумчиво щурился. Он не мог ошибиться — она и вправду чувствовала себя одинокой. Без поддержки единомышленников… Мо-жет, она уже колеблется? Может, надо только осторожно подтолкнуть?

• 1/14
• Следующая