Черный мотылек - Хейер Джорджетт - Страница 65
- Предыдущая
- 65/65
– Да, сэр… ваша светлость.
Милорд уныло поднял на него глаза.
– Э-э… Джим!
– Да… ваша светлость?
– Прости, но я не могу этого выносить.
– Прошу прощенья, милорд?
– Я не могу выдержать, что ты называешь меня «ваша светлость» через каждые два слова… действительно не могу.
– Но, сэр… можно мне тогда назвать вас «сэр» по-старому?
– Я, пожалуй, предпочел бы так.
– Ах, сэр… благодарю вас…
Завязывая бант на парике хозяина, Джим вдруг остановился, и Джек в зеркало увидел, как лицо его опечалилось.
– А теперь что не так? И куда ты дел мои мушки?
– Они в маленькой шкатулочке: сэр… да… вот этой. Я просто вдруг подумал… вот заячья лапка, сэр… что теперь уж никогда не увижу, как вы останавливаете карету и не услышу «кошелек или жизнь!»
Милорд, старавшийся прилепить мушку точно над уголком рта, попытался сдержаться, не смог и разразился озорным хохотом, который, докатившись до О'Хары в комнату на противоположной стороне лестницы, заставил того радостно ухмыльнуться. Давно не он слышал этого смеха.
Эпилог
Его милость, герцог Эндовер сидел у окна своих аппартаментов в Венеции и разглядывал письмо. Почерк был его сестры. После мгновенного колебания, он глубоко вздохнул и, сломав печать, развернул листки и расправил их на широком подоконнике.
«Мой самый дорогой Трейси,
ты снова уехал, не простившись со своей бедной сестрой. Я очень обижена, сэр, но понимаю твои Причины. Как только я увидела Диану, я поняла Правду и узнала твою темную красавицу. Я ужасно тебя жалею, дорогой. Я сама ее очень полюбила, и хотя она несносно очаровательная, но, возможно, раз она темная, а я светлая, мы будем только подчеркивать друг друга.
Возвращенье блудного сына было невероятно волнующим. Там, конечно, были Эндрю и я. Еще была миссис Фаншо, знавшая Джека за границей и жутко странной старичок, который, увидев Джека весь задрожал и расчувствовался. Еще приехали сэр Майлз с женой. Они, по-моему, очень приятные милые Люди, а отец Дианы и ее тетка несколько буржуазные, но, в общем, вполне презентабельны.
Все теперь знают правду, но большинство людей оказались страшно добры и я почти не замечаю разницы в Обращении. Дорогой Дикки веселее, чем был когда-либо и еще милей, так что я почти наслаждаюсь тем, что мы Изгои Общества.
Когда Диана будет одета соответствующим образом, как подобает ее положению (хотя я должна с сожалением сказать, что она предпочитает одеваться просто), из нее выйдет в высшей степени Элегантная Графиня. Я обещала отвезти ее к своей Модистке, что с моей стороны, я уверена, ты согласишься, большое самопожертвование. Я знаю, Лондон совершенно от нее Обезумеет. Те, кто у же ее видели, я имею в виду Эйвона и Фолмута, совершенно поглупели. Не сомневаюсь, это будет весьма обидно, но, полагаю, придется вытерпеть.
Они с Джеком невероятно счастливы. Это совершенно немодно, но я так счастлива с Диком, что они будут нам под пару, и мы начнем новую Моду.
Прошу, возвращайся скорее, мой дорогой Трейси. Ты не можешь себе представить, как мне тебя не хватает. Я удивлена, что ты уехал с мистером Фортескью-я понятия не имела, что вы такие друзья.
С горячею любовью твоя сестра Лавиния.
Р.S. Тебе будет интересно узнать, что мисс Ганнинг выходит за Ковентри. Об этом говорил весь Город на прошлой Неделе».
Его милость медленно сложил листки и передал их Фортескью, который только вошел в комнату.
– Это от моей сестры, возможно, оно вас заинтересует, Фрэнк.
Фортескью прочел письмо до конца, потом сложил его и молча вернул. Трейси положил его на стол рядом с локтем.
– Я не с того…– начал, – произнес он.
– Да, – согласился друг. – Она была… девушка совсем другого сорта.
– Но начав не так, как надо… я уже не мог сделать, как надо.
– Поэтому сделал еще хуже, – мягко проговорил Фортескью.
– Я женился бы на ней честь по чести…
– Со всей своей высокомерной снисходительностью, Трейси.
– Вы правы, Фрэнк… со всей моей высокомерной снисходительностью. Если бы я мог вернуться на год назад… но что толку? Я не жалуюсь. Рано или поздно я вернусь в Англию и поклонюсь… графине Уинчем. Возможно, ревность даже не шевельнется во мне. Кто знает! Во всяком случае… я сделаю это.
– Неужели? – Фрэнк остро глянул на него. – Больше ничего, Трейси? Вы не собираетесь…
– Ничего больше. Видите ли, Фрэнк… я люблю ее.
– Прошу прощенья. Да… она не захотела вас взять в мужья, но, по-моему, она вас сделала. Я говорил как-то, что когда к вам придет любовь, вы не будете думать о себе, а ее счастье будет для вас главным.
Какое-то мгновение его милость молчал, а потом снова на его губах зазмеилась старая улыбка, слегка циничная… но теперь в ней было меньше издевки.
– Как это должно быть приятно, Фрэнк, когда ваши пророчества счастливо подтверждаются! – промурлыкал он. – Позвольте мне вас с этим поздравить!
- Предыдущая
- 65/65
