Черный мотылек - Хейер Джорджетт - Страница 45
- Предыдущая
- 45/65
- Следующая
Миледи стала вырываться, слегка вскрикнула и расплакалась. Его поцелуи только усилили рыдания, он поднял ее на руки, и отнеся к креслу, бережно опустил на него. Затем, обмахнув платком пол у ее ног, он опустился перед ней на колени и взял ее руки в свои.
– Лавиния! Богиня! Я вас обожаю!
Сообразив, что слезы портят цвет лица-, леди Лавиния отобрала у него свои руки и стала промокать глаза.
– О, Гарольд! – укорила она его.
– Я вас оскорбил! Какой я негодяй…
– О, нет, нет! – леди Лавиния снова протянула ему руку. – Но это гадко с вашей стороны, Гарри! Вы не должны больше так делать никогда, никогда!
Его рука обвила ее талию.
– Но я люблю вас, милая!
– О! О! Подумайте о Дикки!
При этих словах он отпустил руки и вскочил с колен.
– Почему я должен о нем думать? Я думаю о вас и о себе! Только неделю назад вы признались, что он такой недобрый…
– Очень гадко с вашей стороны напоминать мне об этом! Мы оба сердились друг на друга… а потом мы оба об этом пожалели. Я очень привязана к бедному Дикки.
– Привязана к нему? А, ну, может быть, но вы его не любите! Так, как женщина любит мужчину… Ведь так?
– Гарольд!
– Разумеется, нет! Когда-то вы любили меня… нет, не качайте головой, это правда! Вы вышли бы за меня замуж, если бы не Трейси!
– О, Гарри! Как вы можете так говорить? Какое отношение имел он к этому?
– Вот именно, какое? Кто был виноват в том, что меня раз за разом отказывались принимать в Эндове-ре? Кто был виноват в том, что вас побудили выйти за Карстерза?
– Не Трейси! Это было мое собственное желание.
– Которое он всячески подкреплял?
– О, нет!
– Вы никогда не любили Карстерза…
– Любила! И люблю!
– Вы можете так думать, но я-то лучше знаю. Он ведь вам решительно ни в чем не подходит! Вы созданы для жизни веселой и азартной! Со мной у вас она будет, с ним же…
Она поднялась и приблизилась к нему, глаза ее сверкали, но при этих словах она закрыла уши руками и капризно топнула ножкой.
– Я не буду слушать этого! Говорю вам, не буду! О, вы несносны, раз так меня мучаете!
Лавлейс снова заключил ее в объятья, и отведя вниз ее руки, целовал ее снова и снова.
Она сопротивлялась, стараясь оттолкнуть его, но он прижал ее к себе и поцеловал бы еще, если бы их не прервали.
Раздался стук в дверь, и лакей объявил:
– Его милость герцог Эндовер, миледи!
В мгновенье ока они испуганно отпрыгнули друг от друга. Ее щеки ярко пылали, он побледнел, но держался уверенно.
Его милость остановился в дверях, вопросительно подняв лорнет. Он перевел взгляд с одного на другого и широко открыл глаза, затем отвесил изысканный поклон.
– Моя дорогая Лавиния! Капитан Лавлейс, ваш слуга!
Лавлейс ответил поклоном не менее вычурным.
– Ваша милость!
– Боже мой, Трейси! – воскликнула Лавиния, делая шаг вперед. – Какой неожиданный визит!
– Надеюсь, моя дорогая, я не появился в неподходящий момент?
– О, нет! – уверила она его. – Я очень рада тебя видеть! Но в такой ранний час! Сознаюсь, это меня изумляет! – она подвела его к креслу, продолжая щебетать, как дитя. А у него был такой невинный вид, он так любезно улыбался капитану, что она решила будто он не заметил ее смущенного румянца и ничего не заподозрил.
Только когда удалился Лавлейс, она поняла, как ошибалась. Его милость пересел на стул напротив нее, и она увидела, что он слегка хмурится.
– Ты… ты чем-то недоволен, Трейси? – тревожно поинтересовалась она.
Он нахмурился еще больше.
– Н-нет. Я не «недоволен». Я всего лишь предвижу скандал.
– Я… я не понимаю. Что ты имеешь в виду?
– В настоящее время ничего.
– Трейси, пожалуйста не будь таким загадочным! Ты, что, собираешься дуться?
– Надеюсь, что нет, Лавиния.
– Но тебя что-то раздосадовало?
Вместо ответа он задал вопрос.
– Надеюсь, что ты прошлой ночью хорошо развлекалась… моя дорогая сестрица?
Она вспыхнула. Прошлой ночью был маскарад у леди Девнант, на который ее сопровождал лорд Роберт. Весь вечер она танцевала почти исключительно с Лав-лейсом, но так как оба были в масках, вопрос ее смутил.
– Я развлекалась вполне сносно, спасибо. Ты там был?
– Нет, Лавиния. Я там не был.
– Тогда откуда ты зна…– она в смятении замолчала и прикусила губу: на мгновение она поймала его холодный и пронзительный взгляд.
– Откуда я знаю? – невозмутимо закончил ее фразу его милость. – О многом приходится слышать, Лавиния. Кроме того…– он обвел комнату глазами, – кое-что приходится видеть.
– Я… я… тебя не понимаю! – быстро сказала она, теребя и скручивая беспокойными пальцами кружевную оборку пеньюара.
– Не понимаешь? Должен ли я объяснить подробнее?
– Да! Да! Буду очень рада!
– Тогда позволь мне просить тебя, дорогая моя Лавиния, не вести себя нескромно.
Щеки ее запылали.
– Ты имеешь в виду…
– Я имею в виду, что ты стала слишком дружна с Гарольдом Лавлейсом.
– Ну и что из этого?
Его милость несколько удивленно поднял на нее лорнет.
– Что из этого? Прошу тебя, Лавиния, на мгновенье задуматься.
– Не думаю, что это я обесчещу наше имя, Трейси.
– Искренне надеюсь, что нет. Даю тебе слово, я сделаю все, что в моих силах, чтобы предотвратить любой твой сумасбродный поступок. Молю тебя не забывать об этом.
Она молча кусала губы.
– Очень неразумно, дитя мое, играть с огнем. Обожжешься раньше или позже. И не забывай, что твой галантный капитан не обладает и половиной богатства Ричарда.
Она вскочила, пинком отбросив пышные юбки, как делала всегда, когда злилась.
– Деньги! Деньги… вечно эти деньги! – воскликнула она. – Мне они совершенно безразличны! И Ричард вовсе не богат!
– Ричард – наследник большого богатства, – спокойно ответил его милость. – И если ты к этому совершенно равнодушна, дорогая моя, то я – нет. Ричард мне крайне полезен. Я молю тебя не покидать его ради какого-то сумасшедшего повесы вроде Лав-лейса, который будет тебе верен месяца три, не больше. Это несомненно.
– Трейси, я не потерплю, чтобы ты со мной так разговаривал! Как смеешь ты так меня оскорблять! Я не дала тебе никакого повода! Я не говорила, что хочу бежать с ним… А он будет мне верен! Он был мне верен все эти три года!
Его милость вызывающе усмехнулся:
– Моя дорогая!..
– О, я знаю, были кое-какие эпизоды… несдержанности. Ты думаешь, я из-за этого стану хуже к нему относиться?
– Очевидно, нет.
– Но другой серьезной любви у него не было! Я тебя ненавижу!
– Тебя чересчур переполняют чувства, моя дорогая. Так что, ты действительно обдумываешь, не сбежать ли с ним?
– Нет, нет, нет! И не собираюсь! Я очень привязана к Дикки!
– Бог мой!
– Конечно, я его не оставлю!
– Что ж, тогда я удовлетворен, – ответил он и поднялся на ноги. – Я надеюсь меньше видеть капитана Лавлейса в твоем обществе, – взяв шляпу и трость, он остановился прямо перед ней. Мертвенно белой рукой, на которой пылал огромный рубин кольца-печатки, он крепко взял ее за подбородок и поднял ее лицо, так что она была вынуждена посмотреть ему в глаза. Он глядел не мигая испытующим взглядом.
– Ты меня поняла? – резко произнес он. Глаза Лавинии наполнились слезами, и нежная нижняя губка задрожала.
– Да, – пролепетала она и всхлипнула. – О, да, Трейси!
Угрожающий блеск его глаз несколько смягчился, он улыбнулся, на этот раз без издевки, и, отпустив подбородок, благодушно потрепал ее по щеке:
– Не забывай, дитя, что я на пятнадцать лет тебя старше, и в моем мизинце больше мудрости и опыта, чем во всей твоей головке. Я не хочу быть свидетелем твоей гибели.
Не в силах больше сдерживать слезы, она выхватила у него носовой платок, и стала промокать глаза пышным кружевным концом.
– Ты меня любишь, Трейси?
– Полагаю, что в глубине души я лелею некоторое теплое чувство к тебе, – хладнокровно ответил он, спасая свой платок. – Я привык думать, что ты ничем не отличаешься от своих беспутных братьев, но теперь полагаю, что, возможно, ошибался.
- Предыдущая
- 45/65
- Следующая