Боваллет, или Влюбленный корсар - Хейер Джорджетт - Страница 42

• Предыдущая
• 42/61
• Следующая

— Успокойтесь, сеньор.

— Короче, сир, действуя в некотором роде по совету дона Максима де Перината, я приказал произвести обыск в комнате шевалье и задержать слугу, надеясь, что ваше величество одобрят такие меры.

— Вы действовали преждевременно, — сказал Филипп. — К чему такая спешка. Продолжайте.

— Прошу у вашего величества прощения, но… Когда мои люди пришли в гостиницу, они увидели, что вещи этого… шевалье разбросаны по всей комнате, его сундуки и шкатулка взломаны. Деньги, драгоценности, меч работы Феррара, лучшее платье — все это пропало. Похоже, ограбление совершено слугой. Сам он скрылся.

— Сам он скрылся, — повторил Филипп. — Продолжайте же, сеньор.

— Нам это показалось подозрительным, сир, но, допросив кабатчика из таверны, мы узнали, что тот видел слугу прошлой ночью, как раз тогда, когда он удирал. Кабатчик говорит, что вид у него был очень довольный, он уверял, что ему повезло, сказал, что он не станет упускать такой подходящий шанс.

— Так-так! — отозвался Филипп. — Однако это может оказаться всего лишь хитростью. Мы должны рассмотреть все стороны этого дела, дон Кристобаль. А что говорит шевалье?

Дон Кристобаль разочарованно улыбнулся.

— Шевалье, сир, ужасно рассердился и… по правде говоря, сир, требует… просто кричит… чтобы этого мошенника принялись искать. Он убеждает нас в необходимости послать погоню к границе, так как сам он остался без гроша в кармане. Шевалье, сир, особенно удручен пропажей своего меча. Он так и подскочил, сир, когда узнал, что меча нет на месте. Затем, сир, он спросил, что стало с его бумагами, и мне показалось, что… я очень пристально наблюдал за ним, сир, — что он вздохнул с облегчением, когда мы заверили его, что бумаги остались целы.

— А, так бумаги остались? — поинтересовался Филипп.

— Они были обнаружены, сир, во внутреннем кармане камзола. Как я понимаю, вор не заметил их. На полу был найден бумажник, но в нем оказалось всего несколько старых счетов. Белье шевалье было раскидано, словно слуга что-то искал.

— Велите отнести все шевалье, — сказал Филипп. — Это очень деликатное дело, сеньор, оно требует тщательного рассмотрения.

За спиной короля тихо открылась дверь. Из потайной комнаты вышел человек в сутане священника. На тонких губах Филиппа появилась слабая улыбка.

— Вы пришли вовремя, отец. Священник направился к окну, но, услышав слова Филиппа, обернулся и подошел ближе к креслу Короля. Это был отец Аллен, английский иезуит[91]. Филипп всегда держал его под рукой.

— Я вам нужен, сир?

— Вы можете пригодиться, отец, — осторожно ответил Филипп. — Задержан некий человек, подозревают, что это разбойник Боваллет.

— Я что-то слышал об этом, сир, от брата Луиса.

— Вы знакомы с этим Боваллетом, отец? — спросил Филипп напрямик.

— К сожалению, нет, сир. Когда-то я видел его отца, но о сыновьях знаю только понаслышке.

— Жаль, — улыбка исчезла с лица Филиппа. Некоторое время он рассматривал стену перед собой. — Мне неясно, что Боваллет может делать в Испании, — произнес он, ожидая объяснений.

Ответил Поррес.

— Сир, рассказывают что-то очень странное, почти невероятное. Говорят… Кузен считает… что Эль Боваллет проник в Испанию, дабы похитить донью Доминику де Рада и Сильва.

Филипп взглянул на него. Это дикое предположение явно не укладывалось в голове его католического величества.

Вместо короля заговорил отец Аллен.

— Боваллету не было смысла приезжать в Испанию, если в этом и состояла его цель.

Филипп кивнул.

— Верно. На редкость глупая болтовня. Более того, Боваллет просто не смог бы проникнуть в Испанию.

— Что до этого, сир, — отец Аллен выразительно поднял плечи, — то существует немало способов пробраться через границу, если человек достаточно отважен.

Новый голос неожиданно прозвучал из потайной комнаты.

— Тот, кто связан с силами тьмы, способен совершить это. — В дверном проеме показался монах доминиканского ордена. Капюшон сутаны почти скрывал его бледное лицо. Он подошел поближе. — Я тоже думал об этом, сир, — он шумно вздохнул. — Кто знает, на что способен такой человек?

Губы отца Аллена скривились в подобие презрительной улыбки, но он промолчал.

— Подумайте, сир, какое страшное поручение могло привести сюда этого человека, — приглушенным голосом проговорил брат Луис.

Филипп посмотрел на монаха.

— Какое поручение? — спросил он.

— Сир, разве Боваллет не мог покуситься на ваше величество? — Брат Луис спрятал руки в широких рукавах сутаны и пристально посмотрел на Филиппа.

Филипп передвинул на своем столе какие-то бумаги. Он не спеша обдумал новое предположение и вскоре нашел уязвимое место.

— Если бы он и впрямь задумал что-то подобное, брат Луис, то он осуществил бы свой план еще в первый день, когда я его принял и мы с ним остались наедине.

— Сир, кто знает, какими путями сатана идет к своей цели?

Дон Кристобаль вмешался.

— Не думаю, что это такой уж злодей, сир. Я видел этого человека, и я скорее поверю объяснению дона Диего де Карвальо.

Однако практичный ум короля Филиппа сразу отбросил такую безумную идею.

— Это нужно проверить, — размышлял он вслух. — Может, простую мессу… — Дон Кристобаль кашлянул. Тусклые глаза взглянули на него. — Вы что-то хотели сказать, сеньор?

— Шевалье, сир, сам предложил такое испытание.

Филипп посмотрел на иезуита. Отец Аллен спокойно ответил.

— Очень разумно с его стороны, — заявил он. — Вы должны знать, сир, что Боваллеты совсем еще недавно принадлежали к истинной вере[92]. Нет никаких сомнений в том, что этот человек с триумфом пройдет испытание.

В беседу вмешался брат Луис.

— Святая инквизиция применяет иные испытания, пройти которые ему будет сложнее. Мы должны думать о душе, сир. Я прошу вас передать этого человека бесконечному милосердию церкви.

Филипп сложил руки на столе.

— Еретик любой нации, брат Луис, принадлежит церкви. Я вовсе не такой неблагодарный сын Божий, чтобы противиться передаче церкви любого еретика, будь он знаменитый пират или мирный лавочник, — жестко произнес он. — Как враг Испании, Эль Боваллет должен быть судим светской властью, но я должен подумать и о его душе, которую надлежит спасти любой ценой. Церковь требует его.

— Ваше величество — верный сын церкви, — заметил отец Аллен. — Это всем известно. Посему я смиренно прошу вас, сир, тщательно расследовать обвинение в ереси.

Наступило короткое молчание. Дон Кристобаль стоял около занавеси, прикрывающей вход, и терпеливо ожидал. Глаза короля были прикрыты; он напоминал пресытившегося стервятника. Даже отец Аллен не мог знать, какие мысли бродят в его изощренном уме.

— Пока нет оснований подозревать его в ереси, — произнес наконец король. — Мы должны помнить, что имеем дело с подданным Франции.

Отец Аллен склонил голову и отступил. Все было совершенно ясно. Филипп не желал наносить обиду королю Франции и не хотел обнародовать свои секретные дела с де Гизами. Отец Аллен прекрасно понимал, что Филипп не станет рисковать — ведь шевалье де Гиз мог проболтаться о тайных переговорах.

Брат Луис не так ясно разбирался в мыслях и планах короля. Вера его была проста, но это было всепожирающее пламя:

— Инквизиция требует его, — повторил он. — Возможно, еще не поздно спасти его душу из бездны, в которую она пала.

Король даже не взглянул на него.

— Мы не станем спешить, — сказал он. — Вы полагаете, брат Луис, что этот человек и в самом деле Эль Боваллет. Меня не так просто убедить в этом. Я слышал все ваши невероятные рассказы, но они меня не убедили.

— Святая инквизиция, сир, действует мягко и бесконечно справедливо, — горячо возразил брат Луис. — Мы не делаем поспешных выводов, и истинный сын Божий не должен нас бояться. Если этот человек — шевалье, он не станет возражать против появления перед трибуналом, назначенным для расследования данного дела. Филипп молча выслушал его.

• Предыдущая
• 42/61
• Следующая