Непобежденная - Хауэлл Ханна - Страница 2
- Предыдущая
- 2/62
- Следующая
— В Пивинси о знамении говорят все, — произнесла Ида. — Похоже, люди на время вообще позабыли обо всем остальном.
Старая Эдит кивнула:
— И каждый мужчина, каждая женщина, каждый ребенок, каждый раб и каждый свободный человек думали над тем, что это предзнаменование значит. Уверена, что даже самые отважные люди, увидев огонь, пали на колени и молились, обращаясь к Богу за помощью и поддержкой.
— Ты права, — подтвердила Ида, которая сама вознесла тогда страстную молитву небесам, прося Господа о том, чтобы несчастья ее миновали. — Как ты считаешь, что этот огонь может значить? — Она напряженно замерла, предчувствуя, что старая женщина откроет ей какую-то истину.
— Бедное дитя! Ты хочешь знать правду и в то же время боишься ее. Да, для страха есть все основания, но он не должен сковать твою волю, лишить тебя сил и разума.
— Эти слова пугают меня больше, чем огонь в небе.
— Никогда не бойся правды. Зло приносят лишь незнание и невежество. Итак, ты хочешь знать. Ну что ж… То, что ты видела, — это пламя, пожирающее трон Гарольда, а всадник, мчавшийся по небу за огненным хвостом, — новый король, предводитель норманнов, которые покончат с правлением саксов в этих землях.
— Вильгельм Ублюдок, — прошептала Ида.
— Будет гораздо разумнее, если ты станешь называть его как-нибудь иначе, — еле заметно улыбнулась Старая Эдит, и эта легкая улыбка на миг озарила ее лицо той красотой, которую унесли время и жизненные невзгоды. — Скоро он будет твоим королем.
— Но что тогда станется с моим отцом?
— Дни твоего бедного отца сочтены. Но он оставил после себя детей — ив них всегда будет жить его кровь.
— Ты… ты видела его смерть, Эдит?
— Видела. Хотя это не совсем верное слово. У меня нет никаких видений или снов. Я просто говорю то, что чувствую и что считаю правдой. Мысли сами приходят ко мне, слова сами срываются с губ. Иногда эти слова удивляют меня, потому что до того, как произнести их, я думала совсем о другом. Правда сама говорит моими устами. Я не могу этому воспрепятствовать и уже смирилась с этим.
— Но то, что ты сейчас сказала… Мне очень тяжело это слышать. — Ида зябко поежилась и судорожно сжала на груди складки плаща. — Значит, нас ждет большая война?
— Да, это так, и сердце мое полно печали. Когда-то завоевателями были саксы. Они забрали себе все, что могли взять. Теперь пришел их черед быть завоеванными и проститься с тем, что они нажили.
— Но они будут сражаться!
— И погибнут. Божью волю изменить невозможно. Бог позволил саксам владеть благодатными землями. Теперь Бог говорит, что настала очередь других.
— Это значит, что наш народ и все наши обычаи должны умереть?
— Нет, моя девочка, весь народ не умрет. Он изменится. И эта часть пророчества относится и к тебе.
— Ко мне?! — воскликнула Ида и сжала кулаки. Она с трудом подавила внезапно вспыхнувшее желание ударить старуху и потребовать, чтобы та прекратила говорить все эти ужасные вещи. — Но я всего лишь слабая девушка, и как я смогу…
— Скоро ты выйдешь замуж, — перебила ее Эдит. Такая внезапная смена темы вызвала у Иды смех, но она тут же снова стала серьезной.
— Я уже была замужем.
Эдит в ответ только фыркнула, кочергой протолкнув поглубже в печь обгорелое полено.
— Что? Замужем? За этим мальчиком, который напился и подрался на собственной свадьбе и был убит до того, как лечь в постель с новобрачной, чтобы оставить в ней свое семя? Ты осталась девушкой, так что твоя свадьба ни о чем не говорит. Я вижу, ты носишь свои волосы распущенными, как это делают не замужние.
— Да, я действительно осталась девушкой. Но для всех я — вдова. И поэтому буду носить на голове повязку до тех пор, пока траур не окончится. Мне не нужны лишние пересуды.
— Никаких пересудов не будет. Ты носишь повязку уже давно. И твой срок вдовьего одиночества тоже истекает. Очень скоро в твоей жизни появится мужчина, который будет тебя достоин.
— Красивый, отважный и сильный? — спросила Ида, пытаясь за игривым тоном скрыть напряженное ожидание.
— Да — красивый, отважный и сильный. И не надо считать это всего лишь вежливыми словами или утешительной выдумкой. Это правда. Так оно и будет.
— Я встречу его после того, как война завершится?
— Нет. Твой будущий супруг скачет сюда вместе с Вильгельмом.
Ида отшатнулась, с ужасом глядя на старуху. Старая Эдит никогда не говорила подобные вещи вслух, если не была в них абсолютно уверена.
— Норманн? — чуть слышно прошептала девушка. — Но ты только что сказала мне, что норманны явились забрать наши земли, и тут же говоришь, что я полюблю одного из них! Ты считаешь, что я способна на предательство?
— Глупое дитя, — мягко улыбнулась Эдит. — Разве я не говорила, что не весь наш народ умрет и не все наши обычаи исчезнут? Не бойся — такого не произойдет. Но в этом отнюдь не будет заслуги наших мужчин, — вздохнула она, и на миг ее бесцветные губы сжались в жесткую складку. — Сейчас они враждуют друг с другом, ослабляя себя в междоусобной борьбе. Когда придут завоеватели, наши мужчины объединятся, но будет поздно. Они одержат победы, но поражений их ждет гораздо больше, и еще до своей гибели они увидят, как их земли захватывают норманны. Будущее саксов уже никогда не будет связано с саксами-мужчинами. — Печальный голос Эдит вдруг стал увереннее и тверже. — Оно — в руках саксонских женщин, которые станут женами норманнов. Если эти женщины будут разумны, они выучат язык норманнов, но сохранят традиции саксов и позаботятся о том, чтобы их дети могли говорить и по-английски. — Старая Эдит повернула голову к Иде и едва заметно улыбнулась. — Вижу, тебе совсем не нравится правда, которую я поведала.
— Кое-чему я могу поверить, но… делить ложе с врагом? — Ида отрицательно качнула головой, крепко сжав рукой застежку своего плаща. — Неужели для того, чтобы продолжить жизнь своего народа, саксонские женщины должны стать шлюхами?
— Не шлюхами. Женами, хозяйками дома, матерями, хранительницами памяти о прошлом. Вижу, ты совсем не желаешь прислушиваться к тому, что я тебе говорю, не желаешь трезво мыслить и стараешься закрыть глаза на правду; но не забывай моих слов, Ида из Пивинси! Обещай мне, что ты хорошенько запомнишь их и как следует обдумаешь.
В голосе старой женщины послышались нотки горечи, и, подумав, что эти слова Эдит могут оказаться ее последним напутствием, Ида ласково обняла свою собеседницу.
— Я слушала очень внимательно, Эдит, и я все запомню. Но хватит об этом. — Она отодвинулась обратно к огню. — Мое сердце просто разрывается от таких горестных и печальных вестей. Лучше посмотри, что у меня для тебя есть. — Ида опустила руку в холщовый мешочек и начала перечислять дары, извлекаемые ею на Божий свет: — Горшок с медом, сладкий сыр, хлеб и бутыль с прекрасным вином.
— Принеси мне нож и чашки, — довольно улыбнулась старуха. — Сейчас мы устроим себе небольшой праздник.
Ида поднялась с пола и подошла к столу.
— Ты не хочешь что-нибудь спрятать про запас?
— В моем возрасте, малышка, уже не думаешь о запасах, — пробормотала Эдит, принимая нож из рук Иды. — Ведь то, что я отложу на завтра, я могу не попробовать уже никогда. Я постоянно говорю себе: «Делай это сейчас, старая ворона, потому что в могиле ты этого уже не сделаешь». — Старуха рассмеялась. — Наш добрый Господь не будет ждать, пока я покончу со всеми этими вкусными вещами, чтобы наконец призвать меня к себе.
Ида натянуто улыбнулась этой жутковатой шутке и устроилась рядом со сгорбленной женщиной. Наверное, не стоило сегодня сюда приходить, подумала девушка. Пророчества Старой Эдит крайне встревожили ее. Ида внутренне содрогнулась, снова вспомнив о том, что они слишком часто сбывались. Тут девушка заметила, что тело старухи стало странно неподвижным; от ужасного предчувствия ее охватила дрожь. Какое-то мгновение Ида испытывала непреодолимое желание со всех ног броситься прочь из лачуги, но мысль, что Старая Эдит просто впала в оцепенение, удержала ее на месте.
- Предыдущая
- 2/62
- Следующая
