… Para bellum! - Алексеенко Владимир Иванович - Страница 50
- Предыдущая
- 50/157
- Следующая
Поэтому у немцев было правило – их генералы находились на передовой линии огня там, где происходил решающий бой. Так воевал Гудериан, фельдмаршал Роммель в Африке неделями не появлялся в штабе, переезжая или перелетая на самолёте связи от одного места боя своей армии к другому. У нас, похоже, такого правила не было.
Кстати, и у немцев с этим были не все согласны. Гудериан в «Воспоминаниях солдата» писал:
«Значительно тяжелее было работать с новым начальником генерального штаба генералом Беком … С Беком мне преимущественно и приходилось вести борьбу по вопросам формирования танковых дивизий и создания уставов для боевой подготовки бронетанковых войск …
Особенно был недоволен Бек уставными требованиями, что командиры всех степеней обязаны находиться впереди своих войск.
„Как же они будут руководить боем, – говорил он, – не имея ни стола с картами, ни телефона? Разве вы не читали Шлиффена?“ То, что командир дивизии может выдвинуться вперёд настолько, что будет находиться там, где его войска вступили в соприкосновение с противником, было свыше его понимания».
Чему тогда удивляться, что это было свыше понимания наших, начитавшихся Шлиффена, партийных идеологов и полководцев типа Жукова, свыше понимания большинства историков?
Тут есть ещё один момент.
Есть наука стратегия – как выиграть войну. И есть тактика – как выиграть бой. У меня сложилось впечатление, что у нас, в среднем, как только генерал получает стол с картой и телефон, то он сразу становится стратегом и тактика ему уже не нужна. Это удел всяких там капитанов и майоров. Генерал уже не думает над тем, как выиграть бой, каким оружием это сделать, как подготовить и экипировать для боя солдат. Зачем ему это, раз он уже генерал?
Но сидя в Москве он пишет уставы и наставления как вести бой, он заказывает оружие и экипировку для солдат. А потом получается, что вроде и оружие есть, и солдаты есть, а толку – нет.
У немцев, похоже, ни один генерал не мыслил себя не тактиком, они все были прежде всего тактиками, специалистами по победе в бою. Эту разницу следовало бы отметить и пояснить примерами, но сначала, всё же, закончим с Г. И. Куликом.
Жертвенность наказанного
Но вернёмся к Г. И. Кулику. Тут я должен перейти в область догадок на основе своего знания людей. Думаю, Г. И. Кулик был чрезвычайно самолюбивым человеком и припадки самолюбия его оглупляли.
Скажем конструкторы В. Г. Грабин и А. Э. Нудельман отзывались очень высоко об уме и профессионализме Кулика, но вот, что рассказывал Нудельман. Любое совещание, хоть у военных, хоть у штатских начинается с того, что опрашиваются все присутствующие по вопросу повестки, а затем ведущий совещание принимает решение – «подводит черту». А Кулик, возглавляя совещание, сначала объявлял всем своё решение, а потом предлагал посовещаться, т. е. это был «та ещё штучка» – очень своевольный и самолюбивый человек. Он был честен, никогда свою вину не перекладывал на других, но и свою правоту отстаивал бескомпромиссно и не сообразуясь с уместностью.
Смотрите на развитие событий. «За оставление Керченского полуострова и Керчи» ещё суровее был наказан вице-адмирал Г. И. Левченко. Суд приговорил его к 10 годам лагерей. Но Левченко признал свою вину. И что? Лагеря ему заменили разжалованием в капитаны первого ранга, а к 1944 г. он снова зам. наркома ВМФ и стал даже не вице-, а полным адмиралом.
Ведь для чего были все эти суды? В конечном итоге для того, чтобы 2 марта 1942 г. Верховный Главнокомандующий и нарком обороны мог подписать приказ с такими словами:
«… Кулик по прибытии 12 ноября 1941 года в г. Керчь, не только не принял на месте решительных мер против панических настроений командования крымских войск, но своим пораженческим поведением в Керчи только усилил панику и деморализацию в среде командования крымских войск.
… Верховный Суд 16 февраля 1942 г. приговорил лишить Кулика Г. И. званий Маршала и Героя Советского Союза, а также лишить его орденов Союза ССР и медали „ХХ лет РККА“.
… Предупреждаю, что и впредь будут приниматься решительные меры в отношении тех командиров и начальников, невзирая на лица и заслуги в прошлом, которые не выполняют или недобросовестно выполняют приказы командования, проявляют трусость, деморализуют войска своими пораженческими настроениями и, будучи запуганы немцами, сеют панику и подрывают веру в нашу победу над немецкими захватчиками.
Настоящий приказ довести до военных советов Западного и Юго-Западного направлений, военных советов фронтов, армий и округов.
Нужен ли был такой приказ и нужна ли была такая жертва от Кулика? Думаю, что да.
Вот смотрите. Июль 1942 г., немцы рвутся к Сталинграду. В пересказе генерала Меллентина, вспоминает полковник немецкого Генштаба Г. Р. Динглер, служивший в это время в 3-й моторизованной дивизии немцев:
«Как правило, наши подвижные войска обходили узлы сопротивления противника, подавлением которых занималась шедшая следом пехота. 14-й танковый корпус без особого труда выполнил поставленную задачу, заняв оборонительные позиции фронтом на север. Однако в полосе 3-й моторизованной дивизии находилась одна высота и одна балка, где русские не прекращали сопротивления и в течение нескольких недель доставляли немало неприятностей немецким войскам».
Динглер указывает, что сперва этой высоте не придавали серьёзного значения, полагая, что она будет занята, как только подтянется вся дивизия. Он говорит: «Если бы мы знали, сколько хлопот доставит нам эта самая высота и какие большие потери мы понесём из-за неё в последующие месяцы, мы бы атаковали более энергично».
… Балка удерживаемая русскими, находилась в тылу 3-й моторизованной дивизии. Она была длинной, узкой и глубокой; проходили недели, а её всё никак не удавалось захватить. Изложение Динглером боевых действий показывает, какой стойкостью отличается русский солдат в обороне:
«Все наши попытки подавить сопротивление русских в балке пока оставались тщетными. Балку бомбили пикирующие бомбардировщики, обстреливала артиллерия. Мы посылали в атаку всё новые и новые подразделения, но они неизменно откатывались назад с тяжёлыми потерями – настолько прочно русские зарылись в землю. Мы предполагали, что у них было примерно 400 человек. В обычных условиях такой противник прекратил бы сопротивление после двухнедельных боёв. В конце концов русские были полностью отрезаны от внешнего мира. Они не могли рассчитывать и на снабжение по воздуху, так как наша авиация в то время обладала полным превосходством.
… Балка мешала нам, словно бельмо на глазу, но нечего было и думать о том, чтобы заставить противника сдаться под угрозой голодной смерти. Нужно было что-то придумать».
Немцы, конечно, в конце концов придумали и взяли эту балку. Но: «Мы были поражены, когда, сосчитав убитых и пленных, обнаружили, что вместо 400 человек их оказалось около тысячи. Почти четыре недели эти люди питались травой и листьями, утоляя жажду ничтожным количеством воды из вырытой ими в земле глубокой ямы. Однако они не только не умерли с голоду, но ещё и вели ожесточённые бои до самого конца».
А в это же время, и в этом же месте, но с другой стороны фронта, генерал В. И. Чуйков, проезжая на Сталинградский фронт мимо штаба нашей 21-й армии, вскользь отметил:
«Штаб 21-й армии был на колёсах: вся связь, штабная обстановка, включая спальный гарнитур командарма Гордова, – всё было на ходу, в автомобилях. Мне не понравилась такая подвижность. Во всём здесь чувствовалась неустойчивость на фронте, отсутствие упорства в бою. Казалось, будто за штабом армии кто-то гонится и, чтобы уйти от преследования, все, с командармом во главе, всегда готовы к движению». (Командовал этой армией генерал В. Н. Гордов).
- Предыдущая
- 50/157
- Следующая
