О геополитике: работы разных лет - Хаусхофер Карл - Страница 51

• Предыдущая
• 51/151
• Следующая

В связи с этим поучительно исследовать кажущиеся и сегодня прочными линейно развивающиеся границы, как быстро они переключались от экстенсивного к интенсивному действию и какие при этом происходили изменения. Если, например, Вольтер [с.140] отзывался о Канаде как о всего лишь нескольких квадратных милях легко переносимого снега, то Франклин в то же самое время принял ее за в высшей степени способную в будущем к развитию землю.

При исследовании таких переходов наблюдение за ходом развития границ в островных государствах и трансформированных морем экономических организмах облегчалось для нас тем, что они в сущности развивались и совершенствовались лишь как один тип границы — морской границы, ее “серебряного пояса”.

Прежде всего тип границы — заокеанской границы (Uberseegrenze) трансформированного морем государственного и экономического организма — от своего возникновения до упадка является, как правило, важной составной частью океанской жизненной формы, совершенно непонятной в странах, удаленных от моря: спрут, направляющий свои высокочувствительные щупальца к опорным пунктам (Wachstumsspitzen) на противоположных побережьях (карикатурная схема Британской империи!).

Британская империя как морская жизненная форма в карикатурном изображении

Для жителя побережья — это обыденная картина, однако для земель, удаленных от моря, — всегда непонятная. Такой способ отграничения может оказаться катастрофическим в результате проигрыша одной-единственной морской битвы, например как способ отграничения Афинской морской державы, но чаще всего завершается эволюционно в результате свертывания, сокращения жизненных путей, как у Венеции, Генуи, Тернате, Гавайев, вероятно, в обозримое время у Британской метрополии.

Такому процессу обыкновенно противостоит — как несовместимое — противоречивое развитие сухопутных (континентальных) жизненных форм, которое с своей стороны вряд ли может быть понятно островному человеку из-за их континентальной привязанности к земле, массовых перемещений, [с.141] переходов, перенапряженности, склонности к исторической ломке, к революционному развитию, при котором пограничный организм, как правило, умирает в результате борьбы и новообразования, смены мандатов (ko ming) на управление, также сказывающихся локально, обычно в первую очередь на границах.

Так больший инстинкт безопасности в ходе развития границ в океанских и приморских жизненных формах противостоит беспрестанному обновлению опыта в континентальных жизненных формах, что сопряжено с опасностью обоюдных ложных пониманий. Речные жизненные формы находятся посередине и склоняются то к одному типу, если господствуют океанские и морские влияния, то к другому, если становятся решающими проживание на материке, потребность в плоскогорье, в своеобразии степи. Отсюда же и сила прецедента, традиций, “социума” и их воплощения в Венеции, Англии, Америке, Японии, на островах Юго-Восточной Азии — также в вопросах границы. Эта сила, напротив, находится в противоречии с растущей апатией от окраин к центру Старого Света, где державы на “оси истории” (“pivot of history”) во многом безучастнее во внешних вопросах их жизненных форм, часто меняются внутри, осуществляют сдвиги в гораздо более резком противоречии между метрополиями, жизненно важными частями и окраинными ландшафтами, чью неприкосновенность принимает весьма подозрительно островная и морская держава.

И все— таки становление границы в целом показывает скорее долговечную силу, более частый возврат культурных и естественных, поэтому снова и снова заимствуемых, уже апробированных границ, даже прямо-таки склонность к возрождению.

Было бы исключительно плодотворным с этой точки зрения отыскать в истории и географии примеры и образцы генетического сооружения границ, прежде всего проследить их тождественные перемещения и преобразования, как это мы смогли сделать особенно при сравнении феодальных границ в Западной и Восточной Евразии, скажем хода развития границ Японии, Пруссии и Германии, сопоставляя их колониальное продвижение в северо-восточном направлении, оттеснение Китая и Внутренней Европы от морской границы, от контакта с побережьем на протяжении XIX столетия (внутриевропейский мир — от более 2700 км до менее 1200 км, китайский — от свыше 17000 км до 7100 км), тесность жизненного пространства самых многонаселенных жизненных форм Западной и Восточной Евразии с наднациональной имперской традицией и в результате этого неслыханно усиливающееся в нем [пространстве] пограничное давление, которое должно вести к насильственным прорывам! За пределами столь стесненных пространств с давних пор ощущается аналогия с океанскими притеснителями, как и с Советами, и даже опасение делать из этого выводы для совместной обороны. [с.142]

Здесь манометр пограничного давления показывает неестественно низкий уровень хода развития границы и предвзрывные состояния на Янцзы и Хуанхэ, как на Дунае, Рейне и Висле, — не говоря уже о Маасе и Мемеле (Немане), Эше и Бельте! [с.143]

(c.136) Maull О. Politische Geographie. S. 133 ff. und 601 ff.

(c.136) Freytag G. Bilder aus der deutschen Vergangenheit. Illustrierte Ausgabe. Bd I.

(c.137) Цезарь Ю. Записки о галльской войне. VI. 23.

(c.137) Там же.

(с.138) См. Giehrl H. Der Feldherr Napoleon als Organisator Betrachtungen uber seine Verkehrs— und Nachnchtenmittel, seine Arbeits— und Befehlsweise. Berlin, 1911.

(с.142) Brooks Adams. The New Empire (Deutsch als “Das Herz der Welt”). Wien, 1909. S. 249-253 u.a.

Т.е. закате Европы. См. примеч. 1. С. 18. [с.143]

Марк Аврелий Антонин (121-180) — римский император с 7 марта 161 г. [с.143]

Вер Луций Аврелий (130-169) — римский император с 7 марта 161 г., соправитель Марка Аврелия. [с.143]

Коммод М. Аврелий К. Антонин (161-192) — римский император с 17.III.180, сын Марка Аврелия, последний император из династии Антонинов. [с.143]

Гелиогабал (Элагабал) — римский император сирийского происхождения; родился в 204 г., правил с 218 по 222 г. Прославился своими бесчинствами, жестокостью и дебошами. Был убит преторианцами. [с.143]

Гандхара — часть современного Афганистана, где до похода Александра Македонского и создания империи Маурьев существовала племенная республика. [с.143]

Свебы, или свевы, — согласно Цезарю германское племя, обитавшее в районе Майна и Неккара. [с.143]

• Предыдущая
• 51/151
• Следующая