Казачьи сказки (Сборник) - Белянин Андрей Олегович - Страница 15

Вот так я и очутился в каменной дыре, где спустя пару часов всё ещё стучал зубами от холода, что было весьма удивительно при такой жаре. Всё тело у меня затекло, от голода подвело живот. Ужасно хотелось помочиться. А страшилище наверху сторожило меня, будто кот у мышьей норы. Для старого дракона он явно был слишком боевой. И невероятно упрямый. Время от времени он предпринимал попытки выцарапать меня, точно старательная хозяйка — иглу из щели в полу. Разумеется, тогда я втискивался в своё укрытие ещё глубже. И уже начал думать, что умру тут от голода, а эта холодная дыра станет моей могилой; печально размышлял я над тем, что мог бы вести и более благонравную жизнь, когда вдруг услышал непонятное шуршание, раскатистые погромыхивания… Нечто вроде мурлыканья, бормотания… Всё вместе это очень напоминало отвратительное варварское наречие. Неужели дракон свихнулся? И болтает сам с собой? И с каких это пор драконы вообще умеют говорить?

Потом мне уже послышались как бы два спорящих голоса. И я не выдержал. Осторожно протиснулся вперед, выглянул — дрожа от страха и ожидая, что драконья лапа вот-вот сдёрнет мой череп, точно шапчонку. И увидел…

Двух драконов!!! ДВУХ!!!

Да что же это за наказание господне, чёрт подери?! Драконий базар?! Или семейный обед?!

Оба чудовища были очень увлечены разговором, но мне всё равно не удалось бы удрать: они перегородили мне путь. Зато у меня появилась возможность хорошенько их рассмотреть. Солнце, должно быть, уже опустилось достаточно низко, так как на дне ущелья лежала тень, но мне всё равно было хорошо видно. Зверюга, стоявшая слева, была побольше, но выглядела как щётка, которой долго чистили нужники. Мех с этого дракона свисал клоками, точно лохмотья нищего. Похоже, он был очень стар, значит, именно он и погнался за мной с самого начала. Другой же оказался поменьше, поупитаннее, а пепельно-серый его мех блестел, как хорошо отполированный шлем.

Видно, эти двое не слишком нравились друг другу. Их бормотание сменилось ворчанием, рыком и угрожающим фырканьем. Они выпускали и вновь прятали могучие когти, скребли ими щебень. Распрямляли крылья и вскидывали огромные головы. Вот-вот разгорится нешуточная схватка. Вдруг тот, что поменьше, серый, рванулся вперёд и вцепился старому в шею. Только на мгновение. Видно, хватка была слабовата, старый взмахнул крыльями, дернулся и освободился. А младший тут же впился ему в переднюю лапу. Наверное, он попал в чувствительное место, потому как старый взъярился и принялся трепать его за крыло. А потом опрокинулся на спину и всеми четырьмя лапами ухватился за противника. Битва разгоралась. Обе зверюги сплелись в один дергающийся серо-бурый ком. Они кусались, раздирали друг друга когтями и били крыльями. Грохот стоял такой, будто сто прачек разом отбивали бельё.

Ни один из драконов не извергал огня. Может, они не хотели, а может, это только чешуйчатые умеют делать? Затаив дыхание, я наблюдал за ними, а посмотреть было на что. Драконы остервенело мутузили друг друга, лишь клочки шерсти в воздух летели. Будто решили разорвать друг дружку на кусочки. Наконец драка утихла. Пыль осела, и я увидел, как мой преследователь, страшно потрепанный, удирает с поджатым хвостом, волоча крылья по земле. Серый победитель долго рычал ему вслед, празднуя победу, потом уселся на хвост и громко чихнул. Тут его багровые зенки остановились точнёхонько на моём убежище. Я поскорее укрылся поглубже. У выхода из моей щели показался драконий нос. И громко втянул воздух.

— Вылезай! — услышал я совершенно ясно. — Вылезай, он уже убрался.

Я собственным ушам не поверил. Лежал себе тихонько, неподвижно, точно мёртвая мышка в норке, и от удивления, и потому, что вовсе не видел причин заводить знакомство с совершенно чужим драконом, хоть и болтающим по-человечески и даже как бы дружественно настроенным. Какая разница, в конце концов, кто тебя сожрёт…

Когда же я всё-таки решился выглянуть, серого дракона уже нигде не было видно.

Собиратель выглядел ещё более трагично, чем в прошлый раз. Видно, не ел давно, потому как кожа на нём просто обвисла. Кое-где даже мех повылазил, появились проплешины. А оставшийся мех был грязный, свалявшийся, в нём застряло множество сухих листьев, кусочков коры и каких-то стеблей. Да и с головой у старика тоже было совсем плохо — слова он путал, не в состоянии был даже разумной фразы сложить. Из его бормотания я поняла только, что была «недоброе» и он «не хочет». «Не хотел» он, судя по всему, моего общества. Да я бы с удовольствием оставила беднягу в покое, если б не несчастный парнишка, которого он загнал в дыру.

Пришлось попугать старика, пару раз я даже тяпнула его зубами. Я не ожидала встретить упорное сопротивление, но, несмотря на истощение, у старика было ещё немало сил. Разумеется, я победила, но ему всё же удалось несколько раз довольно чувствительно укусить меня.

Теперь Эрил был в безопасности. А я решила воспользоваться тем, что вернула себе прежнее тело, и вволю наесться свежего красного мяса. Так хотелось закусить откормленным на картошке кабанчиком или даже двумя…

Боже! Вот так да… Я-то раньше думал, что жизнь наёмника очень разнообразна, но теперь понимаю, что до сих пор моё существование было нудным и вялым, как у репки, закопанной в землю по макушку. Когда серый дракон улетел, я решил побыстрее уносить ноги. Да пусть провалятся ко всем чертям и драконова голова, и Каракуля из Равелн, и вообще весь этот проклятый спор! Я ещё слишком молод, чтобы дать себя сожрать в каком-то богом забытом, глухом уголке королевства. В общем, помочившись, я взял ноги в руки и двинулся искать выход из ущелья.

Два поворота — И ущелье закончилось довольно пологим склоном. И тут я замер как вкопанный. Совершенно случайно я оказался в самой середке драконьей сокровищницы. Мы обычно представляем себе, будто драконы спят на грудах сокровищ. А здесь точнее было бы сказать про грудки, причём было их множество. Повсюду на камнях были тщательно уложены небольшие кучки блестящих металлических предметов. Между крупными валунами торчали целые высохшие деревца без листьев, а на их ветках развешаны какие-то колечки, бляшки, бусы… Кое-где сверкали осколки разбитых зеркал, лежали потемневшие части доспехов, щиты… Я даже разглядел тот самый славный лемех и едва не разразился безумным хохотом. Вокруг царила мертвая тишина, птичка, и та не чирикала в лесной чаще над моей головой. Похоже, хозяина поблизости не было. Видно, где-то зализывал свои раны.

Я затянул пояс поверх куртки потуже и начал собирать за пазуху всё, что мне попадалось под руку, почти не глядя. Ясно же, что драконы неохотно покидают свои сокровищницы. И тутошний старикан мог вернуться в любую минуту. Нагруженный, как осёл, я понёсся тяжёлой кабаньей рысью прочь и едва не свернул себе шею, оглядываясь по сторонам: не покажется ли где летающий сторожевой «пёсик» величиной с амбар. Место нашего привала показалось мне землей мечтаний. Деревья, под которыми можно спрятаться, дружески фыркающий Каштан… Травка, на которую можно прилечь… И я рухнул на неё и ждал, пока сердце моё вернется из горла на то место, где оно должно находиться. Когда Оура появилась, я ещё валялся. Она была страшно растрепана и мрачна, как дождливая ночь.

— Ну и как?

— Как видишь, ещё не сожрал меня, — с трудом выговорил я.

Оура посмотрела на мою набитую драконьим добром куртку.

— Что ты принёс?

Я высыпал свою добычу на попону. Первое, что мне попалось на глаза, была медная застёжка, слегка позеленевшая. Потом подряд шли: два обрывка цепей (один из серебра, другой заржавевший), крупные стеклянные бусы, кость (надеюсь, не человеческая?), порядочный кусок кварца, лезвие ножа… Итак, мои трофеи состояли, к сожалению, из ничего не стоящих обломков меди и стекляшек. Я горько рассмеялся.

Выходит, я рисковал жизнью ради того, чтобы обокрасть сорочье гнездо! Я небрежно раздвинул рукой весь этот мусор, и тут неожиданно блеснул чистый огонек. Душа моя растаяла от блаженства. Обнаруженную драгоценность я взял в руки с трепетом, который подобал бы, скорее, священной реликвии. Это оказался перстень. Массивное золото и изумруд, величиной и формой напоминавший горошину.