»Тихая» Одесса - Лукин Александр Александрович - Страница 11

• Предыдущая
• 11/53
• Следующая

Тут и настигла его пуля. Он взвизгнул, разметал руки и ничком повалился на пол…

Известие о смерти Япончика ввергло его приятелей в панику. Немедленно возник слух, что красные войска близко, что со стороны Колосовки подошла кавалерийская бригада и уже окружает Вознесенск. Бандиты начали разбегаться кто куда. В панике никому из них и в голову не пришло мстить за своего главаря.

Войска из Одессы прибыли только на следующее утро. Красноармейцы ловили бандитов по дворам, снимали с чердаков, выволакивали даже из выгребных ям…

Бесславная история Мишки Япончика закончилась. Однако бандитская проблема еще не была решена.

— Давно уже не существовало Япончика и его «армии», но по-прежнему ночами Одессу лихорадило от засилья уголовников. С наступлением темноты город испуганно замирал. Жители наглухо запирались в домах и, вздрагивая от шорохов, вслушивались в ночную тишину. То и дело на улицах раздавалось торопливое шарканье ног, где-то жалко трещали запоры, где-то зловеще тявкал револьверный выстрел, или вдруг, точно горох по железному листу, рассыпалась перестрелка. Всю ночь в городе шла невидимая борьба: чекисты охотились за налетчиками, налетчики — за чекистами.

Тревожно было в голодной Одессе, когда окончилось наконец вынужденное безделье Алексея Михалева.

Это случилось вскоре после того, как Синесвитенко уехал в Раздельную с рабочим продовольственным отрядом. На прощание Синесвитенко сделал Алексею подарок. Когда-то удалось ему раздобыть на базаре две одинаковые фигурки китайских болванчиков. Фигурки были из крепкой стали, полые внутри, и Синесвитенко смастерил из них зажигалки. Если нажать пружинку на спине болванчика, верхняя часть его головы немного откидывалась и изо рта вырывался тонкий язычок пламени. Еще раз нажмешь — рот захлопывался. проглатывая огонек. Таких зажигалок Алексею еще не доводилось видеть. У Синесвитенко были золотые руки.

— Возьми на память, — предложил Синесвитенко. — Кто знает, увидимся ли еще, а так, может, и вспомнишь… За Пашкой доглядывай, — попросил он. — Я ведь ненадолго. Ежели хорошо пойдет, через неделю буду обратно.

— На меня надежда слабая, — сказал ему Алексей, — не сегодня-завтра могу улететь.

— Ну, пока здесь… Он хлопчик мозговитый, проживет и сам.

Через два дня после его отъезда, поздно вечером, когда Алексей и Пашка от нечего делать играли перед сном в подкидного дурака, в дверь постучали. Джека, спавший на табурете, соскочил на пол и залаял. Алексей отложил принятые карты (а напринимал он много: Пашка играл здорово и к тому же еще жулил) и пошел открывать.

За дверью стоял невысокий человек в штатском пальто.

— Здравствуйте, — сказал он, — привет вам привез из Херсона.

— От Сергея Васильевича?

— От Василия Сергеевича. Вас ждут, просили скорей…

И казалось, с приходом этого человека жизнь сразу обрела привычный, тревожный ритм, будто и не было десятидневной передышки. Алексей торопливо навернул портянки, всунул ноги в сапоги и наскоро увязал в тряпицу немудрящее свое имущество — запасную пару исподнего белья и стопку писчей бумаги.

Одевшись, подошел к Пашке:

— Будь здоров, ухожу.

— Надолго? — опросил Пашка, который с тревогой наблюдал за сборами Алексея.

— Кто его знает. Ждать-то меня не надо.

У Пашки задрожали губы.

— Насовсем, что ли?

— Ну уж и насовсем!.. Приду, наверно. А если нет, сам хозяйничай. Еды тебе дней на пять должно хватить, постарайся обернуться, пока отца нет. На рыбалку ходи… — Алексей говорил преувеличенно бодро и при этом старался не глядеть в огорченные Пашкины глаза, чтобы и самому не расчувствоваться (привык все-таки к мальчонке). — Словом, все должно быть в порядке. Если завтра не вернусь, скажи во дворе, что, мол, устроился работать к немцам в экономию. Понял?

Пашка не ответил. Веки его подозрительно набухли

— Ну, прощай, — Алексей потрепал его по жестким вихрам, слипшимся от соленой морской воды, и направился к двери. — Пойдемте, — кивнул связному.

Они вышли на улицу.

— Отсюда в квартале — фаэтон, — вполголоса сказал связной.

Они свернули за угол, и Алексей увидел в отдалении желтый светлячок цигарки. Связной громко кашлянул. Огонек прочертил в темноте кривую и, упав на землю, рассыпался красноватыми, сразу погасшими искрами. Застучали копыта, фаэтон подъехал.

— Раскуриваешь! — недовольно проговорил связной. — Нашел занятие.

— Вы бы еще дольше возились! — отозвался возница. Голос у него был молодой и сердитый. — Садитесь уж…

Алексей сел рядом со связным на кожаную подушку сиденья, щелкнули вожжи по конской спине, и фаэтон покатился, качаясь на мягких рессорах.

Они ехали довольно долго. Сперва по немощеной, в глубоких рытвинах дороге, потом по твердому настилу брусчатки, звонко цокавшей под копытами, и, наконец, по мягким деревянным торцам в центре города.

Остановились вблизи какого-то сквера.

— Жди здесь, — приказал связной вознице. — И насчет курева сократись! Двинули, товарищ, — он легонько подтолкнул Алексея и соскочил на землю.

Обогнув сквер, они пересекли улицу, вошли в темный подъезд большого дома и поднялись на второй этаж. Связной дернул ручку звонка. За обитой войлоком дверью брякнул колокольчик, и почти тотчас же им открыли. Пожилая женщина в домашнем халате провела их в конец длинного коридора, толкнула одну из дверей.

В комнате с завешенными окнами, обставленной тяжелой дубовой мебелью, сидели за столом Оловянников и Инокентьев. В углу Алексей увидел еще одного человека — седого, кряжистого, в потертом пиджаке, по виду рабочего.

— Спасибо, — сказал Оловянников связному, — можете идти. — Когда связной и женщина вышли, он взглянул на Алексея, приветливо щурясь из-за очков. — Как дела, херсонец?

— Какие дела? — хмуро оказал Алексей. — Для таких дел незачем было из Херсона уезжать: там тоже рыбалка хорошая.

Оловянников усмехнулся:

— Ничего не поделаешь, приходилось выжидать. — Он указал на стул. — Садись. Как чувствуешь себя? Нашему брату отдых на пользу не идет, это уже доказано. Привыкаешь к неспешному существованию, и что-то в тебе ослабевает, размягчается, а после все как будто внове. Замечал?

— Нет. Опыта не было, — сухо ответил Алексей.

— Понятно, — засмеялся Оповянников. — Ты, я гляжу, совсем на нас разобиделся. Ну ничего, дорогой товарищ, теперь работы хватит, можешь быть спокоен. Давай, Василий Сергеевич, рассказывай.

— Ты все помнишь, что я тебе говорил у Синесвитенко? — спросил Инокентьев.

— Помню.

— Насчет агента, которого мы ждали из-за кордона, и все остальное?

— Да.

— Так вот, агент прибыл. Второй день здесь.

— Второй день? А почему…

— Не спеши вопросы задавать, сейчас все узнаешь. Раньше мы думали агента перехватить и послать тебя вместо него. Но в последний момент оказалось, что он приезжает второй раз. Значит, подменять нельзя: верный провал. Словом, обстоятельства изменились… — Инокентьев повернулся к сидевшему в углу человеку. — Двигался ближе, Валерьян, — сказал он ему, — доложи все сначала.

• Предыдущая
• 11/53
• Следующая