Сладостная ярость - Харт Кэтрин - Страница 40

• Предыдущая
• 40/78
• Следующая

— Только ты не выдавай меня ему, хорошо? И без того все отвратительно. Кроме того, я думаю: как мы только вырвемся отсюда, я довольно скоро забуду его, как и он меня.

— Я же запретил вам шептаться, — зарычал Трэвис, раздосадованный тем, что не слышал конец их разговора.

— Чтоб ты на кактус сел, — разозлилась Сэм. — Ни минутки нельзя побыть одним, везде ты суешь нос.

Вскоре явился доктор Пэрди, чтобы забрать Сэм к себе домой. Сэм перешла на его попечение, поскольку Лу Сприт вышел из доверия Трэвиса.

Билли никак не мог избавиться от мучивших его мыслей. О чем бы он ни думал, ничто не сулило ему ничего хорошего.

— Знаешь что, Билли, — сказала Сэм, надеясь, что сможет немного поднять его дух. — Завтра я принесу тебе яблочный пирог. Я сама испеку его, чтобы ты увидел, как я научилась хорошо стряпать.

Билли наградил ее кривой усмешкой.

— Принеси, пожалуй, потому что я ни за что не поверю тебе, если не увижу собственными глазами. Обычно ты умудряешься даже воду вскипятить так, что она подгорает. — Билли грустно рассмеялся. — Наверное, помереть от отравления не хуже, чем от повешения, но все равно это лучше, чем сидеть здесь и ждать.

Если Сэм, судя по всему, не обращала ни малейшего внимания на городские сплетни, которые ходили о ней и о начальнике полиции, Трэвис, напротив, прислушивался к ним и очень огорчался. С того самого дня, как они вернулись в город и узнали о том, что Нэн и Нола похищены, они с Сэм кружились вокруг друг друга, как два дикобраза. Он как будто и не делал ей предложения выйти за него замуж, она как будто и не вспоминала об их единственной жаркой и страстной ночи, хотя призрак этой ночи постоянно витал над ними. И чем старательней они избегали говорить об этом, тем острее они сознавали эти проблемы и тем нетерпимее становились друг к другу.

Первые несколько дней прошли не так тягостно, потому что Сэм, встревоженная за жизнь брата, почти ни о чем больше не могла думать. И для Трэвиса эти дни оказались беспокойными. Пока Билли был слишком слаб и не мог двигаться, а Сэм отказывалась покинуть прикованного к постели брата и была так занята им, что даже не замечала Трэвиса, начальник полиции обшаривал все окрестности Тамбла. Каждый день он объезжал на лошади все доступные и недоступные места, пока не осталось такого уголка, который он бы не облазил, и каждый раз он возвращался, не найдя ни малейших следов ни Даунингов, ни их пленницы.

Смирившись наконец с мыслью о том, что поиски Даунингов ничего пока не дадут, он переключился на то, чтобы заставить говорить Билли. Но Билли оказался еще более несговорчивым, чем его упрямая сестрица. Трэвису не удалось вытащить из них обоих и полслова.

Все это, вместе взятое, не способствовало хорошему расположению духа Трэвиса. А то, что ему приходилось делить свою комнату с Сэм, еще больше ухудшало положение. Напрягая всю свою волю, он старался держаться от нее подальше, хотя бы ради того, чтобы заглушить угрызения совести. Такое воздержание совершенно лишило его чувства юмора, и он все больше и больше начинал напоминать старого ворчуна. Он желал Сэм сейчас так, как никогда. Он уже испробовал ее нежную и жаркую страсть, и теперь отказывать себе в этом было подобно адским мукам. Но если Сэм не приняла его предложения выйти за него замуж, ему оставалось только держать себя в руках и не осложнять их и без того непростую жизнь.

К счастью, того же мнения придерживалась и Сэм, и доказательством этому могла служить ее повышенная раздражительность. Каждую ночь, после того как они укладывались спать — Сэм на кровати, а Трэвис на матрасе на полу, — Сэм поворачивалась к нему спиной. Утром они просыпались и молча одевались, обмениваясь сердитыми взглядами, и весь остальной день проводили в препирательствах друг с другом. На следующий день все повторялось сначала.

По правде говоря, у Сэм было несколько причин обижаться на Трэвиса. Во-первых, ей казалось, что он блаженствовал в лучах внимания, которое оказывала ему Нола Сандоваль, во-вторых, он никак не наказал Рейфа Сандоваля за то, что по его вине не состоялся обмен пленницами. Он сократил Сэм число посещений Билли, и теперь, когда Билли начал поправляться и его можно было допрашивать, Трэвис буквально замучил беднягу вопросами. Вдобавок ко всему он положил конец ее с Лу бизнесу, вместо того чтобы гордиться тем, что Сэм нашла новый способ разбогатеть, кроме воровства.

Но выше всех перечисленных обид Сэм ставила то, что, сделав предложение о браке, теперь он совершенно спокойно спал каждую ночь около нее и не обнаруживал ни малейшего поползновения овладеть ею. Это сбивало ее с толку, ужасно злило и выводило из себя. Но ведь и Сэм испытывала к Трэвису противоречивые чувства. Она еще не забыла и не простила ему, что он целился в нее из пистолета, и все равно желала его, все еще любила его. Мог ли он убить ее? Сэм старалась убедить себя, что ему это было не нужно, что он просто хотел попугать ее, но не обманывает ли она себя, не ослепла ли от своей собственной любви?

Сэм вовсе не мечтала выйти замуж за этого человека, но ей было необходимо знать, хочет ли он ее по-прежнему. Но куда там! Трэвис вел себя так, словно рядом с ним лежала не она, а старый башмак, который он выбросил за ненадобностью. Поначалу с каждым утренним пробуждением Сэм испытывала острое желание отдаться ему. Но затем здравый смысл возобладал, и Сэм стала припоминать, с какой неприязнью и даже ненавистью он обращался с ней и как она боролась с желанием запустить в него чем-нибудь тяжелым.

Не замечая, что Сэм мучили такие же противоречивые желания, как и его, и что Сэм жаждала его внимания, Трэвис продолжал придерживаться своей линии поведения и добился-таки, что паровой котел не выдержал давления и лопнул в самый неожиданный момент.

Последнее время Сэм чаще всего находилась на попечении Пэрди или Чеса. Это избавляло Трэвиса от беспокойства, что она снова начнет пить или играть в покер с каждым, кто носит штаны. Чес даже находил время водить ее к Альме Олдрич на уроки пения.

Тот день, последний день июня, выдался особенно жарким и душным. После занятий пением, из-за которых несчастный пастор Олдрич был вынужден искать себе убежище где-нибудь на стороне, Сэм в сопровождении Чеса направилась в полицейский участок на свидание с Билли. Они медленно шли по улице, и когда поравнялись с «Серебряным самородком», Сэм случайно подняла глаза и увидела во втором этаже над салуном Молли Уинфроу, которая наблюдала за ними из окна.

— Гляди, Чес! Это Молли! — воскликнула Сэм, махая рукой и улыбаясь женщине в окне. Чес покраснел, но кивнул, легкая улыбка искривила его губы.

Молли ответила на приветствие коротким взмахом руки, тут же поспешно опустила шторку и скрылась из вида.

— Пойдем, Чес, — тянула Чеса за рукав Сэм. — Пойдем поболтаем с Молли. Мне нужно ее кое о чем спросить. — Поскольку Чес начал упираться, она бросила его и направилась в салун в одиночестве. Обернувшись, она крикнула ему: — Подожди меня, если хочешь, можешь выпить пивка. Я только на минуточку.

— Сэм! — Чес вышел из оцепенения. — Сэм! Вернись! Трэвис с меня шкуру спустит, если ты туда войдешь! — Он пустился за ней следом, не обращая внимания на живейший интерес прохожих.

Но Сэм не слышала его. Освобожденная от ужасных ботинок, она на полном ходу влетела в салун, двойные двери которого захлопали, словно крылья летучей мыши. Не сбавляя скорости, она быстро прошмыгнула мимо остолбеневшего бармена и нескольких посетителей, которые сразу же забыли о своих картах и разинули рты. Громко стуча сапогами и перепрыгивая сразу через две ступеньки, она взбежала по лестнице на второй этаж. Ей вслед неслись панические вопли Чеса, которым вторил очнувшийся бармен.

Заинтригованные всей этой суматохой, из нескольких дверей высунулись полуодетые женщины, некоторые из них зевали во весь рот. Среди них Сэм узнала Молли.

— Привет, Молли, — радостно закричала она. — Ты можешь поговорить со мной минуточку?

• Предыдущая
• 40/78
• Следующая