По эту сторону фронта - Конюшевский Владислав Николаевич - Страница 30

• Предыдущая
• 30/68
• Следующая

– Ты чего, как вареный, тут бродишь? Мы уже метров тридцать за тобой катимся, а ты и ухом не ведешь! Тоже мне – разведчик! У хорошего разведчика глаза и на затылке должны присутствовать! И слух должен…

– Ага – и нюх как у собаки, и глаз как у орла! Ничего, сочтемся!

Разошедшийся командир моими последними словами был резко остановлен. Видимо, ему вовсе не хотелось в ближайшем времени получить неожиданную обратку, поэтому он, выпрыгнув из джипа, уже другим тоном спросил:

– Все нормально?

– Да нормально все. Просто задумался…

– Задумался – это хорошо. Пойдем, вместе подумаем.

Опаньки! Судя по загадочной физиономии Гусева, наше здешнее бессмысленное сидение в скором времени закончится. Освободив локоть, за который Серега тащил меня в дом, я поинтересовался:

– Никак новые вводные поступили?

– Поступили.

– Вельдберг в столице «запел»?

– И он тоже. Но не это главное. Главное то, что сегодня вечером мы передислоцируемся.

– В Германию?

– Нет. Прямо наоборот.

Замолчав и идя следом, я обдумывал его слова. Интересно, куда это – «наоборот»? Не на Дальний Восток же? Если бы вызывали в Москву, то командир так таинственно не отвечал. Дело привычное. Тогда что еще может быть? Непонятно… Да ладно, чего тут гадать – дойдем до кабинета, сам все расскажет.

То, что я не стал предугадывать, что значит «наоборот», показало мою прозорливость. Один черт не угадал бы. А так, пройдя через двойные двери в апартаменты командира, мы расположились за столом и, дождавшись, когда ординарец принесет чайник, два больших стакана и бутерброды из хлеба с консервированной колбасой, я услышал наводящий вопрос:

– Про аэродром под Ровно знаешь?

– Какой именно?

– Который выделили под базу для американских бомбардировщиков.

– Хм… Где именно он находится – до этого момента не знал. А про сам факт базирования знаю. Ты месяца три назад сам эти сведения доводил. Только местонахождения не указывал.

– Теперь указал…

Об этом сверхсекретном аэродроме Серега действительно мне говорил чуть более трех месяцев назад. В моем времени что-то подобное было под Полтавой, но здесь война шла по-другому. Поэтому, наверное, аэродром и оказался гораздо западнее. Только сейчас, когда я узнал о его местоположении, то все равно офигел. Это же надо – нашли местечко для базирования американских Б-17, совершающих челночные рейсы из Англии и Италии. Худший змеюшник и представить сложно. Командир хотел было продолжить, но я зная, что собой представляют окрестности Ровно, его перебил:

– Тогда в связи с этим у меня есть вопрос. Какой идиот решил организовать стоянку «крепостей» именно там? Ведь в тех местах от «мельниковцев» не протолкнуться! Да и АКовцы шалят частенько. Ты сводки вспомни! А теперь что? Его уже немцы небось в блин раскатали? Или «зеленые братья» там всех перебили да в леса ушли? А нас хотят по их следу пустить? Мстю устроить? Так мстю надо устроить тому, кто его разместил в ровненских лесах, а не под Полтавой! Чем вообще думали? Жопой?

Я весь кипел, пытаясь продолжить дальше, но Гусев жестом остановил раздухарившегося подчиненного и спокойно ответил:

– C чего ты взял что там что-то произошло? Район мягко зачистили, а существующий бывший немецкий аэродром расширили и укрепили. Все окрестности плотно контролируются. Аэродром активно функционирует больше двух месяцев, но ни терактов, ни немецких налетов не было. И не будет, потому что уровень секретности высочайший. Так что хватит пениться огнетушителем. Тем более что вопросы безопасности этой базы нас не касаются никаким боком.

– Не понял?

– А как бы ты что-то понял, если постоянно орешь и перебиваешь?

– Извини. Я весь во внимании.

Серега победно хмыкнул и, помолчав несколько секунд, чтобы убедиться, что я действительно готов молча слушать, выдал:

– Через десять дней на этот аэродром прибывает товарищ «Михайлов».

Услышав эти слова, я вытаращил глаза и задал законный вопрос:

– На фига? Чего Верховный там забыл?

Гусев, шумно отхлебывая из стакана, пожал плечами:

– Мне не докладывали. Просто поставили задачу. А товарищ Сталин приезжает туда с инспекцией. Заодно, наверное, посмотреть, как разместили иностранный летный и технический персонал. Власик со своими людьми уже там. Так что сегодня вечером мы и радисты вылетаем в Козлич. Остальные – пока ждут нас здесь.

– Все равно – странно. При чем тут мы? Сталин на фронт раза три выезжал, но нас до этого момента никогда не задействовали. А тут вдруг – на тебе! Тем более – аэродром в нашем глубоком тылу находится…

– Девять.

– Что «девять»?

– Девять раз Иосиф Виссарионович был на передовой. А для чего мы там нужны, сможешь сам поинтересоваться у генерал-полковника Колычева. Он тоже там будет.

– Да ну на фиг!

Узнав о скорой встрече с Иваном Петровичем, я искренне обрадовался. Во-первых, соскучился, а во-вторых, некоторые вопросы прояснить можно будет. В частности, по поводу местонахождения базы «крепостей». Я ведь докладывал, что в моем времени она была под Полтавой. Ладно, ситуация совершенно другая, но ведь меру знать надо? Они бы еще в Жовке иностранных летчиков расположили! Надо же додуматься – впереться на Западную Украину с таким объектом! Если на востоке все более или менее спокойно, то в тех местах обстановка очень напряженная. Бандера, тот который Степан, до сих пор так и не появился, возможно, сгинув в немецком лагере с концами, но и без него нервотрепки хватает.

Украинские националисты постоянно шебаршатся в лесах, воюя как с нашими, так и с польской Армией Крайовой. Но большей частью и те и другие долбают «клятых москалей». Это их основное времяпровождение. И ведь, гады, действуют очень грамотно, взяв на вооружение тактику наших партизанских отрядов и террор-групп. А угомонится там все очень, очень не скоро. Точно не скажу, но последних лесовиков гоняли вроде до конца пятидесятых. И вот в это шикарное кубло какая-то умная голова решила запихнуть первый совместный советско-американский проект. Не-е-ет… Я у Ивана Петровича поинтересуюсь именем этой головы. И постараюсь, чтобы она недолго у владельца на плечах оставалась! Дурошлепов, конечно, везде хватает, но тут не просто дуростью пахнет… И как Колычев это пропустил мимо себя?

– Я так и знал, что встреча с командиром тебя обрадует. Но помимо странного выражения радости, у тебя вопросы есть?

Спокойный голос Гусева оторвал меня от кровожадных мыслей, и я кивнул:

– Есть, как не быть. Только по поводу бомберов буду прояснять на месте, а сейчас интересует, что еще сказал мой «язык» и как обстоят дела с подлодкой? Кто ее «работать» будет, мы или СМЕРШ? В смысле – НКВД или армейцы?

– О-о-о… Вельдберг много чего наговорил. Столько, что даже меня информировали только частично.

– А немного конкретней можно?

– Можно и конкретней. Но тебе вполне достаточно будет знать, что пленный действительно выполнял функции главного наблюдателя и координатора группы армий «Север» от СС. Только, что для нас сейчас важнее, помимо этого, он имел отношение к проработке каналов эвакуации наиболее значимых членов нацистской партии и СС.

– К «ODESSA»?

– Не понял, какая Одесса?

– Да нет, не город! А Organization der ehemaligen SS-Angehцrigen. В моем времени они, правда, лишь после капитуляции активную деятельность развернули, но сейчас ведь все идет по-другому…

– Ты Колычеву про это докладывал?

Гусев, заметно волнуясь, привстал со стула, но я его успокоил:

– Само собой. Еще зимой из меня все вытряхнули. Даже то, чего не помнил. В том числе и про ODESSA.

– Это хорошо… – Серега, успокоившись, закурил и, с сомнением качая головой, продолжил: – Но у них не организация, а только план работ под грифом «Совершенно секретно» и кодовым наименованием «Осенние листья». Да и не могли они сейчас так называться. Ведь переводится твоя ODESSA как – «Организация бывших членов СС». А эти сволочи пока – вовсе даже не бывшие.

• Предыдущая
• 30/68
• Следующая