Выбери любимый жанр

Буря - Воеводин Всеволод Петрович - Страница 3


Изменить размер шрифта:

3

Отец шагал, стучал палкой по камням. Даже теперь, чуть ли не сорок лет спустя, он ненавидел и этого инженера и его мордастого пса Карла, будь он трижды неладен. Все руки он ему искусал! Вдруг отец обернулся ко мне, и я с испугом поднял глаза ему навстречу. Я ожидал увидеть сердитое, красное от возмущения лицо, а вместо этого увидел усы, растянутые в усмешке, и ласковые глаза, которые смотрели на меня слегка исподлобья. На работе и дома отец носил очки, и это была его всегдашняя привычка смотреть в лицо собеседнику поверх очков, чуть наклонив голову.

— Я это вот к чему говорю, — тихо сказал он и, переложив палку из одной руки в другую, взял меня за локоть. — От глупых случайностей прежде зависела наша жизнь. Рассудим так: не попади моя сестра в прислуги к этому инженеру, не будь у инженера этого скверного пса, я, может быть, и не попал бы учеником на завод. Кто знает, что было бы тогда со мной? А теперь каждый человек, старый он или молодой, имеет право на такую жизнь, какая ему нравится. Каждый может выбрать себе любое ремесло или занятие, и ему обеспечена всякая помощь. Каким же нужно быть дрянным и неблагодарным человеком, чтобы не ценить такую жизнь! В твои годы я и мечтать не смел о ней.

Всё это отец говорил, ведя меня под руку, и, когда кончил говорить, остановился посреди тротуара. Я смотрел себе под ноги и не отвечал. Вдруг с меня слетело всё раздумье. Только теперь я заметил, что мы стоим на мосту с четырьмя башнями посредине и под нами река, в которой колыхались и плыли бесчисленные отраженья огней. Черные контуры корабельных мачт и подъемных кранов выступали на затухающем небе. Лёд шел под мостом. Невидимые в темноте льдины царапали каменные устои моста, плескались и трещали, наскакивая друг на дружку. Я вгляделся туда, в черноту, и всё у меня поплыло перед глазами, всё сдвинулось с места — мост, огни, дома вдоль набережной и корабельные мачты. А дальше, совсем под самой зарей, светлела узкая полоска воды, и ничего не было над ней, только небо и небо.

Море! Я шел с отцом наугад, сам не зная куда, и мы пришли с ним на тот самый мост, с которого много лет назад впервые в жизни я увидел море.

— Так вот, — продолжал отец, — надо выбирать. Думай, брат, думай, и уж если выбирать себе дело, так раз и навсегда.

— Я хочу в море, — сказал я.

Даю слово, в ту минуту я забыл о своих веселых приятелях, о всем том, что втайне соблазняло меня последние годы. Далеко перед собой я видел ясную полоску воды и зеленое сияние над ней, и меня охватывало чувство, пожалуй, самое сильное из всех тех, которые я когда-либо испытывал. Очутиться там, в этом вечернем просторе, стоять на ветру, чувствуя под руками холодок железных поручней, и видеть далекий огонек маяка, и звезды, и белокрылых морских птиц, садящихся к ночи на мачты, — в ту минуту я не представлял себе большего счастья.

Уверенно я повторил:

— Я хочу стать моряком.

— Что ж, — помолчав, ответил отец. — Моряки бывают всякие. Боюсь только, что ты будешь плохим моряком…

Не глядя на меня, он пожал мне руку и медленно побрел к трамвайной остановке.

Глава II

СЕВЕРНЫЕ КАПИТАНЫ

Утро двадцать четвертого марта 193… года навсегда, останется в моей памяти. Не каждый день просыпаешься в таком чудесном настроении.

Я проснулся в поезде дальнего следований. Хвойные леса, занесенные снегом, тянулись за окном. Небо было низкое, хмурое. Иногда лес редел, и огромные глыбы гранита, все в трещинах, все в снеговых прожилках, вплотную подступали к железнодорожному полотну. Я ехал на Север.

Всё вышло совсем не так, как я рассчитывал в тот вечер, когда отец предложил мне пройтись с ним по улице. В Ленинградском порту, куда я пошел наниматься на какое-нибудь судно, мне сказали, что сейчас у них нет нужды в матросах. «Если не терпится, — сказали мне, — поезжай в Заполярье, там возьмут». Мне в самом деле не терпелось получить поскорей «мореходку» — матросскую карточку, — и я сказал отцу, что в Ленинграде мне делать нечего и — решено — я еду на Север. Отец смолчал, однако дал мне денег на билет и ещё на полмесяца жизни — на тот случай, если я сразу не попаду в плаванье.

Никто не провожал меня на вокзале. С родителями я попрощался дома, и расставанье было не очень теплое. Я отлично понимал, что и у отца и у матери из-за меня, как говорится, «сердце не на месте», но так как оба они делали вид, что им решительно всё равно, куда и зачем я еду, то и я, прощаясь с ними, был сух и немногословен. Глупо было с моей стороны вести себя таким образом. Как покажет дальнейший мой рассказ, наше прощанье едва не оказалось последним.

Итак, меня никто не провожал, только минуты за две до отхода поезда на вокзал прибежала сестра с Виктором, сунула мне в руки пакетики с какими-то сластями на дорогу и ещё сто рублей денег. А на следующее утро я был уже далеко, за много сот километров от моего дома, сидел у окна и смотрел на проносившиеся мимо меня обрывы серого камня, леса, занесенные снегом, и хмурые, облачные дали в просветах между лесами. Снега, замшелые камни, сосны… Я ехал на Север!

Ко всему этому мне остается только прибавить, что ехал я в мягком вагоне, один в четырехместном купе, так как пассажиров в поезде было немного. Дело в том, что мне никогда не приходилось ездить в мягких вагонах, а тут уж я решил: раз я еду на Север, к морю, начинать новую жизнь, то заодно доставлю себе и это удовольствие — куплю билет в мягкий вагон.

Я встал рано и вышел в коридор покурить. Дремучие леса за окном сменились унылой равниной, на которой кой-где торчали одинокие чахлые сосны. Поднималась пурга. Снежные вихри ползали по равнине. Я долго стоял у окна один, в поезде ещё спали.

Вдруг в соседнем купе с грохотом отворилась дверь, и в коридор выскочил пассажир.

— У вас есть спички? — крикнул он.

Я протянул ему коробок.

— Гром и молния! — сказал он, раскуривая трубку. — Может быть, у вас, молодой человек, есть лишний коробок?

Я сказал, что у меня есть запас спичек на дорогу, и этот коробок он может взять себе. Никогда я не слышал, чтобы в наше время люди так забавно бранились, как этот гражданин с трубкой. Да и весь он был очень забавен.

Он раскурил трубку и стал рядом со мной у окна. Настроение у него, повидимому, сразу исправилось. Ростом он был примерно мне до бровей, хотя сам я не очень высокого роста. Искоса поглядывая на него, я пытался угадать, сколько ему может быть лет и кто он такой по профессии. Лицо у него было румяное, без единой морщины, я бы сказал — мальчишеское лицо, и, если бы не огромные белобрысые усы, ему нельзя было бы дать больше тридцати — тридцати двух лет. Но самым занятным в нём был его голос — грубый, зычный бас, такой зычный, что даже не верилось: неужели этот маленький румяный человек может говорить таким басом?

В петлице его пиджака был орден.

— Дрянь погода, — прогудел он, глядя, как на равнине завиваются снежные вихри, — заметет пути, опоздаем. Вы далеко едете?

Он посмотрел на меня.

— До конца, — сказал я.

— По делу?

— Да. Хочу устроиться плавать.

На лице у него обозначилось легкое любопытство и — хотя это мне, может быть, только показалось — усмешка.

— Вы моряк?

— Да, — ответил я и удивился самому себе: зачем же это я вру? — Моряк.

Вагон трясло и раскачивало. Я еле удержался на ногах, так меня качнуло.

— Гром и молния! — проворчал пассажир с трубкой. — Для старого моряка вы не шибко-то справляетесь с качкой.

Я покраснел. Разумеется, стоило только на меня поглядеть, чтобы каждому стало ясно, что я и не нюхал моря. Врать было глупо, и я сказал, что он меня неправильно понял. Я ещё не моряк. Я только прошлой весной окончил десятилетку, а в Мурманск еду для того, чтобы наняться матросом на какое-нибудь судно, так как больше всего хочу стать моряком. Всё это он внимательно выслушал и напоследок одобрительно проворчал:

— Ну вот это другой разговор. Пожалуй, кое в чем я смогу быть вам полезным.

3
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело