Стихотворения - Шпаликов Геннадий Федорович - Страница 8

В коммунальное помещение,

Где засохли в банках цветы,

Ты пришла, как чудное видение

И как гений чистой красоты.

Потом ушла…

К чему рыданье!

К чему похвал ненужный хор!

Осталось прежнее страданье

И холостяцкий коридор.

1955

Сжигала женщина листву,

Бесцельно, запросто.

Рукой по чистому листу —

Молчком, безрадостно.

По золоту, по сентябрю —

Горели листья.

Я по–аварски говорю —

Остановитесь.

Родной, единственный язык,

Он — непереводимый —

Что мне пожаловаться вкрик,

Ей — нелюдимо.

Октябрь 1974

Мы поехали за город,

А за городом дожди.

А за городом заборы,

За заборами — вожди.

Там трава немятая,

Дышится легко.

Там конфеты мятные,

Птичье молоко.

За семью заборами,

За семью запорами

Там конфеты мятные,

Птичье молоко.

Я со псом разговаривал ночью,

Объясняясь,— наедине,—

Жизнь моя удается не очень,

Удается она не вполне.

Ну, а все же, а все же, а все же,—

Я спросил у случайного пса,—

Я не лучше, но я и не плоше,

Как и ты — среди псов — не краса.

Ты не лучший, единственный — верно,

На меня ты печально глядишь,

Я ж смотрю на тебя суеверно,

Объясняя собачую жизнь.

Я со псом разговаривал ночью,

Разговаривал — наедине,—

И выходит — у псов жизнь не очень,

Удается она не вполне.

1

За два дня до конца високосного года

Наступает на свете такая погода

И такая вокруг тишина,

За два дня до конца високосного года

Участь каждого решена.

2

Это мне говорили. Я видел

Серп луны. Синеву. Тишину.

Прорицатели — не в обиде,—

Я хочу полететь на Луну.

На чем во сне я не летал?

На «Блерио», «Фармане»,

И даже девочек катал

Я на катамаране.

И улыбаюсь я во сне,

Ору во сне, как рота,

И надо просыпаться мне,

А неохота.

Я знаю, как стары

Стихи про телефоны.

От станции Мары

И до горы Афона

Протянут телефон.

(А если не протянут,

То, значит, его тянут.)

Я расстоянье взял

Немалое — нарочно:

Звонит провинциал,

Провинциалу тошно.

Уже провинциал

Отпил, оттанцевал

И не находит места,

А дома ждет невеста.

Завидую ему.

А где моя невеста?

В Москве или в Крыму —

Мне это неизвестно.

(Читателю о том

Читать неинтересно.)

Читатель, ты прости,

Когда грустит писатель,

Ему сюжет вести

Все кажется некстати.

Г–2, Г–2, Г–2 —

Твой номер набираю,

Набрал его, едва

Твой голос разбираю.

Солнцем обрызган целый мир,

Празднично блещет улица.

После

утренней тьмы

квартир

Люди стоят

и щурятся.

Сдвинься, попробуй,—

не хватит сил,

И у подъездов,

спросонок,

Город большой на мгновенье

застыл,

Зажмурившись,

как котенок.

В январе уже тепло,

И пускай мороз, но солнце

Посылает божий стронций

На оконное стекло.

Прижимаюсь лбом к стеклу,

Рожей радуюсь теплу!

По дорожке мы идем

Вдоль, до Шереметьево,—

Не глядим, уже — грядем,

Самолет заметили.

Он сверкал, но его

Вовсе не было,

А снега — не травой,—

Так,— снегобыло.

Где она, я не спросил,—

А душа сидела рядом,

Лампочку я погасил,

И душа сказала: надо.

— А весна?

— Ты спи.

— Не спится.

— Ты окно открой.

— Открыл.

— Это снится.

— Ты синица. Ты птица. Ты кошка. Ты сволочь.

Ты умница. Ты спи сама.

— Сплю, и ты спи.

1970–е

Я выхожу, большой, неуклюжий,

Под солнце, которое в самом зените,

И наступаю в синие лужи,

Я говорю им: вы извините!

Вы извините, синие лужи,—

Я ошалелый и неуклюжий.

Март 1957

Зеленые от остроумия,

Веселостью изнемогая,

Шли двое.

Между ними — мумия,

Красивая и молодая.

10 апреля 1957

Мимозу продают у магазина,

Голуби в небе —

не знаю чьи,

И радужно сияют

от бензина

Лиловые

московские

ручьи.

Апрель 1956

Москва, июль печет в разгаре,

Жар, как рубашка к зданиям прилип.

Я у фонтана, на Тверском бульваре

Сижу под жидковатой тенью лип.

Девчонки рядом с малышом крикливым,

Малыш ревет, затаскан по рукам,

А девочки довольны и счастливы

Столь благодатной ролью юных мам.

И, вытирая слезы с мокрой рожи,

Дают ему игрушки и мячи:

«Ну, Геночка, ну перестань, хороший,

Одну минутку, милый, помолчи».

Ты помолчи, девчонки будут рады,

Им не узнать, что, радостью залит,

Твой тезка на скамейке рядом

С тобою, мальчуган, сидит.

И пусть давным–давно он не ребенок,

Но так приятно, нечего скрывать,

Что хоть тебя устами тех девчонок

Сумели милым, Геночкой назвать…

1954