Стихотворения - Шпаликов Геннадий Федорович - Страница 6

Я шагаю по Москве,

Как шагают по доске.

Что такое — сквер направо

И налево тоже сквер.

Здесь когда–то Пушкин жил,

Пушкин с Вяземским дружил,

Горевал, лежал в постели,

Говорил, что он простыл.

Кто он, я не знаю — кто,

А скорей всего никто,

У подъезда, на скамейке

Человек сидит в пальто.

Человек он пожилой,

На Арбате дом жилой, —

В доме летняя еда,

А на улице — среда

Переходит в понедельник

Безо всякого труда.

Голова моя пуста,

Как пустынные места,

Я куда–то улетаю

Словно дерево с листа.

1963

Такой туман, и мост исчез.

Рукой прохожего узнаешь через дождь,

Когда над незнакомою рекой

По незнакомой улице идешь.

Все незнакомо, все переменилось,

А час назад, до первых фонарей,

Все тосковало,

Все непогодой,

Слякотью томилось, —

И тьмы звало, и все же становилось

И на душе и в небесах — смурней.

Декабрь 1973

В темноте кто–то ломом колотит

И лопатой стучится об лед,

И зима проступает во плоти,

И трамвай мимо рынка идет.

Безусловно все то, что условно.

Это утро твое, немота,

Слава Богу, что жизнь многословна,

Так живи, не жалей живота.

Я тебя в этой жизни жалею,

Умоляю тебя, не грусти.

В тополя бы, в июнь бы, в аллею,

По которой брести да брести.

Мне б до лета рукой дотянуться,

А другою рукой — до тебя,

А потом в эту зиму вернуться,

Одному, ни о ком не скорбя.

Вот миную Даниловский рынок,

Захочу — возле рынка сойду,

Мимо крынок, корзин и картинок,

У девчонки в капустном ряду

Я спрошу помидор на закуску,

Пошагаю по снегу к пивной.

Это грустно, по–моему, вкусно,

Не мечтаю о жизни иной.

Вчерашний день погас,

А нынешний не начат,

И утро, без прикрас,

Актрисою заплачет.

Без грима, нагишом,

Приходит утром утро,

А далее — в мешок–Забот, зевот… И мудро

Что утро настает,

И день не обозначен,

И ты небрит и мрачен.

Светлеет. День не начат,

Но он пешком идет.

Стоял себе расколотый —

Вокруг ходил турист,

Но вот украл Царь–колокол

Известный аферист.

Отнес его в Столешников

За несколько минут,

А там сказали вежливо,

Что бронзу не берут.

Таскал его он волоком,

Стоял с ним на углу,

Потом продал Царь–колокол

Британскому послу.

И вот уже на Западе

Большое торжество —

И бронзовые запонки

Штампуют из него.

И за границей весело

В газетах говорят,

Что в ужасе повесился

Кремлевский комендант.

А аферист закованный

Был сослан на Тайшет,

И повторили колокол

Из пресс–папье–маше.

Не побоялись бога мы

И скрыли свой позор —

Вокруг ходил растроганный

Рабиндранат Тагор.

Ходил вокруг да около,

Зубами проверял,

Но ничего про колокол

Плохого не сказал.

Мертвец играл на дудочке,

По городу гулял,

И незнакомой дурочке

Он руку предлагал.

А дурочка, как Золушка,

Ему в глаза глядит,—

Он говорит о золоте,

О славе говорит.

Мертвец, певец и умница,

Его слова просты —

Пусты ночные улицы,

И площади пусты.

«Мне больно, мне невесело,

Мне холодно зимой,

Возьми меня невестою,

Возьми меня с собой».

Что за жизнь с пиротехником —

Фейерверк, а не жизнь,

Это адская техника,

Подрывной реализм.

Он веселый и видный,

Он красиво живет,

Только он, очевидно,

Очень скоро помрет.

На народном гулянье,

Озарив небосклон,

Пиротехникой ранен,

Окачурится он.

Я продам нашу дачу,

Распродам гардероб,

Эти деньги потрачу

На березовый гроб.

И по рыночной площади

Мимо надписи «стоп»

Две пожарные лошади

Повезут его гроб.

Скажут девочкам в ГУМе,

Пионер и бандит —

Пиротехник не умер,

Пиротехник убит.

1959

Летали летние качели

На самом деле,—

Дитя орало в колыбели,

И летний день куда–то плыл.

И травы превращались в сено,

Не сразу, скажем,— постепенно,—

Все было, было постепенно,

Как постепенен летний день.

Меняют люди адреса,

Переезжают, расстаются,

Но лишь осенние леса

На белом свете остаются.

Останется не разговор

И не обиды — по привычке,

А поля сжатого простор,

Дорога лесом к электричке.

Меж дач пустых она вела,—

Достатка, славы, привилегий,

Телега нас обогнала,

И ехал парень на телеге.

Останется — наверняка —

В тумане белая река,

Туман ее обворожил,

Костром на берегу украсил,

На воду бакен положил —

Движение обезопасил.

Я жизнью своей рискую,

С гранатой на танк выхожу

За мирную жизнь городскую,

За все, чем я так дорожу.

Я помню страны позывные,

Они раздавались везде —

На пункты идти призывные,

Отечество наше в беде.

Живыми вернуться просили.

Живыми вернутся не все,

Вагоны идут по России,

По травам ее, по росе.

И брат расставался с сестрою,

Покинув детей и жену,

Я юностью связан с войною,

И я ненавижу войну.

Я понял, я знаю, как важно

Веслом на закате грести,

Сирени душистой и влажной

Невесте своей принести.

Пусть пчелы летают — не пули,

И дети родятся не зря,

Пусть будет работа в июле

И отпуск в конце января.

За лесом гремит канонада,

А завтра нам снова шагать.

Не надо, не надо, не надо,

Не надо меня забывать.

Я видел и радость и горе,

И я расскажу молодым,

Как дым от пожарища горек

И сладок Отечества дым.