Невезучие - Устименко Татьяна Ивановна - Страница 15

Дракон Рэндон не чуждался некоторой толики здравой, но не слишком фанатичной философии, выработанной самой жизнью, а посему методом проб и ошибок научился-таки ловить за хвост изворотливую госпожу удачу и на судьбу никогда не жаловался. Он проповедовал умеренный эгоизм, при этом никогда не скатываясь в пучину замшелого аскетизма и не склоняясь в сторону жертвенного альтруизма. В общем, он благополучно нашел золотую середину, совместив приятное с полезным. Выбившись в число наиболее уважаемых представителей своего народа, Рэндон со временем организовал процветающий ныне бизнес, выгодно и по любви женился, обзавелся потомством, разбогател и немного заскучал. И это выглядело тоже вполне нормально, потому что, построив дом, посадив дерево и вырастив сына, многие мужчины несколько теряются, утрачивая четкие ориентиры следующей жизненной цели. На почве подобной дезориентации некоторые из них быстро спиваются, а другие, более сильные, увлекаются властью, ударяясь в политику или дипломатию. К счастью, Рэндон принадлежал к числу последних.

По голубому небу плыли легкие белые облака, а пригорок, на котором расположился Рэндон, оказался на редкость удобным, открывая прекрасный вид на зеленевший в низине орешник. Дракон с видом ценителя прищурил выпуклый правый глаз, поднес к морде крупный бриллиант и испытующе взглянул на солнце через рассеивающую призму искусно ограненного камня. Лучи полуденного светила мгновенно раздробились на целый сноп разноцветных объемных пятен, складываясь в причудливую картинку из полупрозрачных кругов, треугольников и звездочек. Картина, образовавшаяся в центре бриллианта, выглядела неправдоподобно притягательной. Рэндон очарованно вздохнул и слегка повернул камень, произвольно смещая калейдоскоп причудливых образов.

– Опять эстетствуешь? – По траве прошуршали легкие шаги. – Получаешь удовольствие от недолговечной красоты?

– Как и от всей жизни в целом! – дружелюбно усмехнулся дракон, убирая бриллиант в нашейный мешочек. – Здравствуй, Тай, рад тебя видеть!

– Меня? – иронично хмыкнул принц, непринужденно присаживаясь рядом с другом. – А каким образом мое вопиющее уродство укладывается в твою теорию гедонистического поклонения красоте?

– О, – крылатый гигант взирал на эльфа снисходительно, сверху вниз, – иногда хорошие люди появляются на свет в весьма странной упаковке.

Тайлериан оглушительно расхохотался.

– С первого дня нашего знакомства ты удивляешь меня своей непоколебимой невозмутимостью и независимостью от бытовой суеты.

– Ну почему же? – не согласился Рэндон. – Я тоже не идеален. Да и к тому же тот, кто не замечает суеты мира, суетен сам… Но суета бывает разной. Вспомним хотя бы женщин… – Дракон выжидающе замолчал, искоса поглядывая на принца лукаво прищуренными глазами.

Тай молчал, устремив к плывущим по небосклону облакам мечтательно-расслабленное лицо. Его длинные пальцы рефлекторно сжимались и разжимались, словно юноша пытался прикоснуться к чему-то невероятно желанному, но столь же невероятно далекому. Дракон деликатно кашлянул. Все-таки он проделал очень длинный путь не только ради возможности полюбоваться красотой юного эльфа, но и ради этого вот непростого разговора. Принц виновато улыбнулся и прилег на бок, непринужденно опираясь головой на ладонь согнутой в локте руки:

– Ты говорил о женщинах, друг мой. Мне стало интересно, чем же они являются на самом деле, добром или злом?

На покатом лбу дракона прорезались морщины глубокого сомнения.

– Скорее всего, они ни то и ни другое. Жуткая смесь всех существующих в нашем мире достоинств и пороков, несовместимых и противоречивых. Что-то совершенно не укладывающееся в слишком примитивные для их описания понятия, такие как просто добро или просто зло. Нечто намного лучшее, чем добро, и гораздо худшее, чем зло.

– Так ты женат! – понятливо хмыкнул Тай, внимательно следя за реакцией друга.

Дракон вздохнул так, словно его застукали за совершением сладчайшего и вместе с тем тяжелейшего из всех грехов. От вырвавшейся из его ноздрей струи воздуха трава пригнулась и жалобно зашелестела.

– Женат. Поэтому на собственном опыте убедился, что в узкой меже, разграничивающей добро и зло, произрастает самая буйная растительность…

– А как же любовь? – торопливо перебил юноша, взволнованно хватаясь за огромный коготь дракона. – Разве не ради нее светит солнце, играют тучки, журчат ручьи и бьются наши сердца?

– Какой же ты неисправимый романтик! – ласково пожурил Рэндон. – Пойми, мужчины всегда хотят уменьшить любовь до размеров примитивного плотского удовольствия, а женщины – увеличить до масштабов необхватного вселенского счастья. Но идеальной любви, которую ты воспеваешь в своих прекрасных стихах, в мире просто не существует…

– Не верю! – возмущенно запротестовал принц. – Любовь – есть!

– Ну да, она не может не есть! – грубовато отшутился скептично настроенный дракон. – Из всех известных мне эмоций любовь – самая непостоянная, нуждающаяся в регулярной энергетической подпитке. Вот поэтому она и жрет все что ни попадя. А в первую очередь нас самих! Ты уж поверь мне, дружище. И да упасут тебя Пресветлые боги полюбить по-настоящему, потому что ничего, кроме горя и разочарования, из этого не выйдет!

– Не верю! – упрямо мотнул локонами принц. – И признаюсь, не ожидал от тебя столь строгой отповеди. Ведь ты же лично принес мне портреты самых завидных невест со всего Антейского материка…

– А-а-а, – мгновенно понял гигант, – выбрал-таки!

– Ну, – принц отвел глаза, – не токмо личной корысти ради. Я радею о благе своего народа!

– Верю-верю, – иронично прогудел дракон, почесывая свой объемистый живот. – Выдуманное оправдание гораздо убедительнее правдивого! Однако совсем меня изжога замучила… – Он покривился.

– Выпей воды с содой, – сердобольно посоветовал эльф, прислушиваясь к урчанию, доносящемуся из недр необъятного драконьего пуза. – А отчего несварение-то?

– Острого переел, – виновато отвернулся дракон. – А ведь сто раз уже зарекался – не жрать рыцарей вместе с мечами и копьями, дюже плохо подобные экзотические блюда на моем старом желудке сказыва…

Не дослушав покаянную драконью исповедь, Тай уткнулся носом в траву и весело заржал.

– И не смешно вовсе! – хмуро буркнул Рэндон, извлек из своего мешочка серебряную человеческую алебарду и с удовольствием поковырялся ею в зубах. С удивлением выплюнул измятый шлем и с облегчением рыгнул.

– Не любишь людей? – заинтересованно спросил принц, разглядывая почти утративший форму кусок железа, все еще носивший следы тонкой уррагской работы.

– А за что мне их любить? – искренне изумился Рэндон. – Нельзя любить того, кто тебя боится.

– А того, кого боишься ты?

– Тоже! – категорично отрезал дракон. – Да и нужно ли?

– Ну-у-у, – задумчиво протянул эльф. – Знаешь, что-то в этом есть, этакое необычное, но весьма притягательное!

– Нет, – уперто гнул свою линию дракон, – это уже извращение! Красота притягивает к себе красоту, добро – добро. Вот ты-то сам наверняка красавицу для себя выбрал?

Тай без лишних слов вытащил из-за пазухи портрет Рогнеды, развернул согнутый в несколько раз листок и протянул его Рэндону. Тот удовлетворенно крякнул.

– А что я говорил! – Он одобрительно постучал когтем по портрету. – Самая прелестная девушка в моей картотеке, княжна Красногорская!

– Привези мне ее! – пылко воскликнул принц, взволнованно прижимая к груди крепко сжатые кулаки. – Все что хочешь за нее отдам – золото, самоцветы… Только привези!

– Ну, – немного смутился летун, – выше установленной цены не заломлю, я же не барыга какой рыночный! Я – профессионал! А посему вижу, крепко тебя скрутило, твое высочество. Что ж я, без понятия, что ли? Да и грех это великий – на страданиях друга наживаться. Так что не грусти, не рви себе душу, сделаем все в лучшем виде, фирма веников не вяжет!

– Обещаешь? – торопясь поймать Рэндона на слове, прищурился принц.

– Даже не сомневайся! – Дракон уселся на массивный зад и гулко хлопнул себя лапой по круглому пузу, принося нерушимую клятву.