Бремя любви - Хардвик Элизабет - Страница 4
- Предыдущая
- 4/28
- Следующая
После первого поцелуя она посмотрела на него сияющими, ошеломленными глазами. Ради него она была готова на все! Ее грудь болела и пульсировала под тонкой хлопчатобумажной футболкой, и напрягшиеся соски выдавались под полупрозрачной тканью. Джеймс легко дотронулся до одного из них и мягко обвел его кончиком пальца. Краска бросилась ему в лицо, и он хрипло сказал ей:
— В следующий раз я поцелую тебя вот сюда, и тогда ты поймешь, почему это так возбуждает…
Она была отчаянно влюблена в него и абсолютно беззащитна перед охватившим ее чувством. Да, это было действительно так. Куда она могла деться? Вот это-то пробудившееся в ней влечение, а также чувство, которое она по своей наивности считала любовью, и повлекли ее так безудержно к Джеймсу.
Она так сильно хотела его, что очень скоро все остальное в ее жизни утратило всякий смысл. У нее не было никакого жизненного опыта, на который можно было опереться в такой важный для нее момент, и Вин решила, что раз она жаждет его близости — значит, любит его. Стоило ей только подумать о Джеймсе, как по всему телу пробегала горячая и сладкая волна. Конечно же, она любила его и страстно защищала свое чувство, когда мама пыталась доказать ей, что надо подождать, что все может кончиться катастрофой, что влюбленность отнюдь не равнозначна любви, что она слишком молода и не должна связывать жизнь с человеком, которого знает всего-навсего несколько месяцев.
Но на это она вызывающе указывала, что ей уже исполнилось восемнадцать лет и что родители не могут воспрепятствовать ее замужеству.
— А как же университет? — ужасались они. — Подумай о своем будущем!
— Мое будущее — это Джеймс! — упрямо отвечала она.
Даже сам Джеймс сделал попытку убедить ее в том, что им лучше бы отложить свадьбу, но она немедленно залилась слезами, обвинив Джеймса в том, что он не хочет ее. Чтобы успокоить Вин, он крепко сжал ее в своих объятиях…
Вскоре после первой близости с ним она призналась ему, что все еще не взяла у своего врача рецепт на противозачаточные таблетки. Джеймс не только сам записал ее на прием в Центр планирования семьи, но и настоял на том, чтобы пойти туда вместе с ней. Он сказал, что заводить ребенка сейчас, на данном этапе их отношений, да и в течение нескольких первых лет их совместной жизни, неразумно, да и просто невозможно.
— Ты еще так молода, — произнес он, вглядываясь в ее юное лицо. — Иногда мне кажется, что твои родители правы и нам действительно следует подождать, но я так хочу тебя… Ей тоже не терпелось стать его супругой, и, двумя месяцами позже, почти против воли ее родителей, после тихой церемонии в церкви, они стали мужем и женой.
Они купили маленький, но крепкий каменный дом в окрестностях городка, и какое-то очень короткое время Вин была бесконечно счастлива. Джеймс оказался ласковым и внимательным любовником. Он терпеливо позволял ей постепенно раскрывать свою чувственность. Только долгие годы спустя, по прошествии многих лет после развода, она по-настоящему поняла, насколько ему приходилось сдерживать себя.
В то время он был бескорыстным и любящим супругом. Он холил и лелеял ее, смеялся, когда у Вин подгорала еда или когда ему самому приходилось гладить рубашки.
Тогда, вспыхивая от стыда и унижения, она спрашивала его, не жалеет ли он, что взял ее в жены, а он обнимал ее и говорил, что женился на ней совсем не из-за ее хозяйственных талантов.
— И кроме того, — шептал он ей на ухо, — после Рождества ты будешь учиться в колледже, и у тебя все равно не будет времени на готовку и другую ерунду.
Учеба в колледже была камнем преткновения между ними. Вин вполне устраивала роль жены Джеймса, и ничего большего она не хотела. Джеймс же не уставая повторял, что если она и отбросила мысль о поступлении в университет, то это не означает, что она не должна учиться здесь, в своем родном городке.
— Зачем мне теперь диплом? — спрашивала она. — Мне не нужна карьера. Мне нужны только ты и наши дети.
Джеймс серьезно посмотрел на нее.
— Ты так молода. Вин. Это сейчас ты думаешь так, но когда-нибудь…
Они жарко спорили, но он продолжал настаивать на поступлении Вин в колледж.
Затем Вин заболела гриппом и зачала ребенка. Почему она нарочно так долго скрывала свою беременность? Может быть, она чувствовала, что Джеймс ее не одобрит?
Когда наконец она сообщила ему о своей беременности, его первыми чувствами были потрясение и гнев. Сквозь слезы она смотрела, как он в раздражении ходит взад-вперед по гостиной.
— Слишком рано, Вин. Мы еще толком не знаем друг друга, — сказал он ей тогда.
И месяцы, последовавшие за их разговором, показали, что она действительно мало знает его.
Оказалось, что и ее семья, к которой она обратилась за поддержкой и сочувствием, разделяет мнение Джеймса. Все, решительно все считали, что на такой ранней стадии их совместной жизни беременность является крайне нежелательным событием.
— Теперь, конечно, я не смогу учиться дальше, — сказала она Джеймсу и вздрогнула, увидев выражение его глаз. Казалось, он всерьез считает, что она забеременела специально, чтобы не ходить в колледж.
В их отношениях появилась первая трещина.
Затем однажды вечером Джеймс сказал, что им придется сходить на вечер, организованный для служащих его компании. К тому времени Винтер была уже на седьмом месяце. Она сильно располнела и, будучи маленького роста, стала похожа на шарик. Тянущий вниз живот замедлял ее движения, раздражал и мешал ей.
Они перестали заниматься любовью. Вин была так рассержена его холодностью и неприятием ее беременности, что оттолкнула его, когда он сделал робкую попытку помириться. Больше он к ней не прикасался. Она страстно жаждала его объятий, но гордость не позволяла ей сказать ему об этом. Вдобавок к этому она все время мучительно спрашивала себя, а хочет ли он вообще близости с ней теперь, когда она беременна и так отталкивающе толста.
А затем, во время традиционного обеда и танцевального вечера, которые ежегодно устраивала его новая фирма, она увидела, как Тара Симоне призывно смотрит на ее мужа, как близко — даже излишне близко, на взгляд Вин, — она стоит, слегка наклоняя к нему свое стройное, гибкое, не обезображенное беременностью тело. Она намеренно исключила Вин из общего разговора, упомянув о своем образовании, и с энтузиазмом начала обсуждать с Джеймсом рабочие вопросы. Бедняжка Вин могла только молча слушать их, ведь она не знала ничего или почти ничего о программном обеспечении компьютеров.
Женская интуиция сразу же подсказала Вин, что Тара хочет отнять у нее Джеймса и что он действительно находит ее привлекательной. Да и могло ли быть иначе? Тара была высокой, рыжеволосой девицей с раскосыми кошачьими глазами. Даже Вин ощущала, какая волна чувственности исходит от нее.
Трещина в их отношениях углубилась. Джеймс стал спать отдельно, в соседней комнате. Когда она собралась с духом и выдавила из себя вопрос, с чем связана такая перемена, он сказал, что не хочет беспокоить ее.
Однажды, когда Вин была одна, ее неожиданно навестила мама.
В это субботнее утро Джеймс заявил, что ему придется съездить на работу. После его ухода Вин вспомнила, что он не сказал ей, когда вернется домой, и позвонила в его офис. На звонок ответила Тара, и Вин бросила трубку с таким ужасом, как будто схватилась за горячую сковородку…
— Вин, дорогой, с тобой все в порядке? — с беспокойством спросила мама, когда Вин едва открыла ей дверь. Вин заметила странное выражение ее лица и неожиданно посмотрела на себя ее глазами, так, как мама видела ее сейчас: сальные непричесанные волосы, несвежая мятая блузка, опухшее от беременности лицо.
Мама нахмурилась еще сильнее, когда увидела неприбранную гостиную и кучу отложенного в стирку белья на кухне.
Вин понимала, как неуютно и непривлекательно выглядит все вокруг, включая ее самое, но постоянное чувство усталости все время укладывало ее на диван. Да и вообще, Джеймс редко бывал дома, а когда и бывал.., казалось, он не хочет находиться вместе с ней.
- Предыдущая
- 4/28
- Следующая
