Карамба, или Козья морда - Щеглов Дмитрий - Страница 22

• Предыдущая
• 22/29
• Следующая

Данила, как баран на новые ворота уставился на торт.

– Думай Данила… думай. Может быть дата начала войны – двадцать второго июня сорок первого года? – и я набрал на пульте цифры – 22.06.41. Тишина. Дверь не щелкнула и не поддалась.

– Думай Данила… Думай… Говори, что-нибудь.

– Не могу я голодный думать. Я на торт смотрю, и у меня все мысли только об одном, он как сделан, как бисквитный или как птичье молоко? Я пока его не начну есть, у меня ни одной мысли не появится.

– Черт с тобой, ешь! Только быстрее думай.

Процесс пошел, – сказал бы Горбачев увидев Данилу. Торт исчезал с ужасающей быстротой. Казалось, на Красную площадь навалилась татаро-монгольская орда. Нет не орда, Данила как бульдозером сносил поочередно шоколадные, воздушно-глазурованные купола торта.

И тут меня осенило.

– День рождения, день рождения человек никогда не забывает. Единственная дата, которую все помнят, спроси любого. Поэтому надо только вычислить день рождения Хвата. Год, месяц и день.

– Вспомнил, вспомнил, – ударил себя по лбу рукою вымазанной кремом Данила, – в прошлом году Хват в марте справлял день рождения и все стекла и зеркала побил в ресторане. Когда милиция его забирала, он еще кричал, что не имеют права, он малолетний, ему всего десять лет.

Отправив очередную порцию торта в рот, Данила как кот заулыбался:

– Он родился в високосный год, двадцать девятого марта и день рождения у него раз в четыре года. Вот и получается если он кричал в прошлом году, что ему десять лет, значит на самом деле ему было сорок. Первые четыре цифры – 29.03. Двадцать девятого марта. А год? Если в прошлом году двухтысячном году ему было сорок лет, то в этом две тысячи первом году – сорок один. Так, в каком году он родился? Две тысячи первый год минус сорок один – получается тысяча девятьсот шестидесятый год. Последние две цифры – 60.

Вместе с последней цифрой, во рту у Данилы исчезли остатки торта.

– Говорил же я тебе, что только сытый могу думать, видишь как все просто, – расплылся в улыбке мой приятель.

Я последовательно набрал полученные цифры, 29.03.60. Результат нулевой. Дверь даже не скрипнула.

И тут из дальнего конца коридора до нас донесся торжествующий крик Гориллы:

– Поймаю, как кота задушу.

– Мы забыли крышку люка опустить, – тревожно проговорил Данила. Не раздумывая ни минуты, по красной дорожке скрадывающей шум шагом, мы стремительно понеслись в обратную сторону к люку. Хорошо, что Горилла подал голос, а то бы сейчас сидели перед ним, как кролики перед удавом. Горилла успел просунуть только половину тела в люк, когда я нажал на белую кнопку. Он так и остался висеть зажатый крышкой в районе живота, когда я отпустил кнопку. Талия у Гориллы стала осиной, хоть в балете выступай. Еще одно малейшее нажатие на кнопку и из него как из яблока в соковыжималке брызнет сок.

– Ты, что Хват делаешь? – заорал Горилла, – снова обманул меня?

Мы с Данилой благоразумно молчали. Горилла тоже замолчал, ожидая ответа. С этой стороны мы себя обезопасили и нейтрализовали одного бандита. Данила поманил меня пальцем в глубь тоннеля.

– Ты какую, сейчас кнопку нажимал, чтобы закрыть?

– Белую.

– Правильно. У Хвата все шиворот навыворот. Вот и числа его дня рождения надо набирать в обратном порядке.

Мы подошли вновь к бронированной двери, и я набрал цифру 06.30.92. Как только я набрал последнюю цифру два, последовал щелчок. Мы обрадовано глянули друг на друга.

– Как ты думаешь, где сейчас находится Хват, дома или по дороге к подземному ходу? – мне казалось, что в моих рассуждениях присутствует какая то логика, – если Хват сейчас ищет в доме фонарь, нам лучше пока туда не соваться, подождать пока он уберется и только потом открывать бронированную дверь и проникать в его владения. А совсем бы было хорошо, если бы Хвата на помощь позвал Горилла, у него глотка здоровая. Только как заставить Гориллу кричать?

– Выпороть бы его, – зашептал кровожадный Данила.

– Замучаешься его пороть, вон какой амбал здоровый. И места не хватит, толком размахнуться.

– Давай тогда велосипед сделаем, – упрямо предлагал людоедские варианты Данила. Сорвав со стены настенный календарь с полунагой красавицей, он разорвал его на несколько мелких листов. Один их противогазов висевших на стене Данила натянул на себя, второй протянул мне. Данила тщательно вытер о смокинг Гориллы жирные пальцы рук, а они у него чуть ли не по локоть были в креме, и похлопал по широкому, попавшему в капкан заду. С ноги Гориллы полетели легкие белые туфли невероятных размеров и следом носки. Он вставил несчастному между пальцами ног полоски бумаги. Спички у нас были, целая коробка. Данила начал экзекуцию. Когда бумага загорелась, Горилла заорал благим матом и засучил ногами.

– О… о… о…Хват, только паяльником не надо, – несся как из иерихонской трубы мазутный бас Гориллы. На меня даже сквозь противогаз пахнуло запахом паленого мяса.

Я удивленно смотрел на Данилу – инквизитора.

– Палить можешь, а запаха не переносишь, противогаз одел? – упрекнул я его, когда мы возвращались к бронированной двери.

– Что б он не узнал меня случайно, я противогаз одел, а то потом в костре живьем запечет, – объяснял Данила, снимая противогаз – пусть думает, что это Хват.

Мне казалось, что по времени, Хват сейчас должен находиться у входа в подземный тоннель, и слышать дикий рев Гориллы. За то время, что мы искали код к замку, можно было сходить и купить в магазине новый фонарь, поэтому мы, не особенно таясь, стали открывать бронированную дверь. По пути Данила не спеша положил в пустую коробку из под торта козлиную голову завязав ее тем же красивым бантом.

– Наденем противогазы, – предложил Данила.

Мы потянули дверь на себя. С другой стороны как в кинофильмах она была замаскирована под книжный шкаф.

– Здорово, – подумал я и первым осторожно вступил в огромную залу. Это была гостиная. В центре стоял большой стол размером не менее бильярдного стола. Вдоль стен стояло несколько кожаных диванов. Войдя из освещенного пространства в полутемный зал с закрытыми жалюзи, мы привыкали к темноте, одновременно прислушиваясь к тишине царившей в доме. Дверь медленно сама собою закрылась. Теперь Горилла мог орать в подземелье, до скончания века, никто его не услышит. Где же выход?

Неожиданно в зале зажегся свет. В кресле за дверью, у нас за спиною сидел Хват. В руке у него был пистолет.

– Вот и попались голубчики. Не шевелиться, – повелительно произнес Хват. – ставьте торт на стол и присаживайтесь, будем беседовать… Противогазы снимите, я хочу на ваши мерзкие рожи посмотреть.

Делать нечего, пришлось стягивать противогазы. Когда Хват увидел, что перед ним сидит не представляющая для него опасность зеленая молодежь, он спрятал пистолет.

– Ну, рассказывайте, – в его голосе послышалась нешуточная угроза.

– Что рассказывать?

– Как вы попали сюда, для начала расскажите.

Какую историю можно придумать за несколько секунд, чтобы она звучала правдоподобно, я не знал. Я глянул на Данилу. Выручай. Ты же сожрал целый торт, у тебя должен сейчас мыслительный процесс идти наравне с пищеварительным. И Данила не подкачал:

– Когда Фитиль отнес Хромому икону Феофана Грека… – начал рассказывать мой приятель, так как будто до этого они целый час мирно беседовали с Хватом и он продолжает рассказ.

– Какого Феофана Грека, – не смог удержать своего удивления Хват, перебив Данилу.

– Того, что был бригадиром у Андрея Рублева, когда они втроем, вместе со старцем Прохором халтурили в Москве…

– Я спрашиваю, как вы оказались у меня в подвале?

– Когда мы увидали, что Горилла листает на берегу какую то старинную книгу, мы поняли, что он нашел библиотеку Ивана Грозного, и решили себе тоже сделать небольшое собрание сочинений летописца Нестора…

– Я последний раз по-хорошему спрашиваю, как вы сюда попали? – Хват сдвинул брови, в голосе у него зазвучали стальные нотки.

• Предыдущая
• 22/29
• Следующая