Объявленный Армагеддон - Сухов Александр Евгеньевич - Страница 57

Зная примерно продолжительность светового дня, на сей раз решили подготовиться к ночлегу более основательно. Чтобы не оказаться под промозглыми струями вечернего (или скорее ночного) ливня, заранее возвели водонепроницаемый шалаш, заготовили дров и обеспечили себя провиантом: небольшим кабанчиком и приличной кучей разнообразных плодов. По пути им удалось набрести на небольшое изолированное от всех прочих водоемов озерко. Вода в нем оказалась горько-соленой, а его каменистые берега были покрыты довольно толстым слоем выкристаллизовавшейся поваренной соли. И пусть соль изрядно горчила из-за присутствия в ней соединений магния и калия это была самая настоящая соль, пригодная для приготовления пищи.

Дождь начался как по расписанию — практически сразу после того, как над Данаибом сгустилась ночная мгла. Но на этот раз наши путешественники встретили ее во всеоружии, иными словами: сидя в сухом уютном шалаше на ворохе, мягких листьев. Удивительно, но за все три дня во время разгула стихии не сверкнуло ни одной молнии, не прогремел гром.

После того, как дождь закончился, развели костер и приготовили ужин. Приправленное ароматными травами и (что самое ценное) солью мясо дикого кабана было восхитительным. Местные плоды также были на любой вкус от невыносимо кислых до приторно сладких. Некоторые были вполне традиционными, как например: груши, смоквы, бананы, апельсины и авокадо. Иные хоть и походили внешним видом на что-то известное, на вкус здорово отличались. Особенно всем понравился фрукт, внешне похожий на сборную костянку малины или ежевики, только размером с кулак Зуур эр Шуура. Его нежная мякоть буквально таяла на языке, орошая ротовую полость сладким ароматным соком с ярко выраженным дынным вкусом. С легкой руки Эниэль этот плод окрестили дынной ягодой.

После ужина дружно завалились спать, на сей раз в сухой одежде и прекрасном расположении духа. Зенон и Зуур эр Шуур не пожелали идти в шалаш, а постелили себе неподалеку от костра. Огр захрапел, едва лишь его тело приняло горизонтальное положение. Юноша еще долго лежал с открытыми глазами и, подложив руки под голову, любовался завораживающими красотами ночного неба. Его ничуть не смущали доносившиеся из шалаша звуки страстных поцелуев, приглушенные охи и ахи, а также энергичные шуршания влюбленной парочки…

Проснувшись, Зенон обнаружил себя лежащим лицом к небу и с основательно затекшими руками под головой. Переход от сонного состояния к реальности был настолько резок, что юноша поначалу даже не понял, спал ли он вообще. Однако изменившийся рисунок звездного неба над головой и прогоревший костер однозначно указывали на то, что он все-таки пребывал в состоянии сна довольно приличный промежуток времени. По привычке поднес к глазам руку и взглянул на светящийся циферблат своих часов, но, вспомнив, что они недавно остановились, тут же опустил. Поскольку оранжевый день еще не наступил, было бы глупо вот так лежать и без толку пялиться на усыпанные косматыми звездами небеса или на огромный шар восходящего над горизонтом Ультана. Зенон попытался вновь закрыть глаза, но неожиданно для себя услышал чей-то еле уловимый зов — назойливый, будто комариный звон, и тут же сообразил, что причиной столь раннего его пробуждения был именно этот сигнал.

Какое-то время молодой человек пытался игнорировать непонятный звук, даже затыкать уши, чтобы избавиться от него, но быстро смекнул, что его источник расположен не где-то поблизости, а непосредственно внутри его черепной коробки. Потратив минут пять на то, чтобы избавиться от раздражающего звона, Зенон осознал всю тщетность этих своих потуг. В конце концов, спать совершенно расхотелось. Поскольку продолжать валяться с закрытыми глазами, было совершенно непродуктивным занятием, он присел и вперился внимательным взглядом в ночную тьму. Все вроде бы как обычно. Если верить Зууру (а оснований не доверять шаману у него не было) охранные и сигнальные заклинания надежно предохраняют лагерь от вторжения любой живой, а также неживой (магической, механической или биомеханической) твари.

Покрутив в разные стороны головой, юноша понял, что источник звука хоть как бы и находится у него в голове, на самом деле расположен где-то за пределами лагеря. В пользу этого утверждения свидетельствовал тот факт, что по мере вращения головы «комариный звон» то усиливался, то практически пропадал. Установив направление максимальной интенсивности сигнала, Зенон поднялся на ноги. По какой-то необъяснимой причине мысль разбудить кого-либо из товарищей даже не пришла ему в голову, хотя по логике вещей именно это следовало бы сделать в первую очередь. Будто сомнамбула он неторопливо побрел в ночную тьму к источнику позыва.

Пройдя пять десятков шагов между деревьями лесного массива, давшего приют их честной компании, он вышел на небольшую огороженную частоколом древесных гигантов поляну, густо поросшую папоротником. Здесь звон в голове стал совершенно невыносимым, как будто его накрыло огромное комариное облако. Дойдя до центра поляны, Зенон остановился и, будто по чьей-то команде, уставился на ничем не примечательную папоротниковую куртину. Ему показалось, что именно из ее центра исходит назойливое гудение.

В тот же самый момент на одном из резных листьев вспыхнула светящаяся звездочка не ярче ночного светлячка. Взгляд юноши помимо его воли тут же сконцентрировался на этом загадочном огоньке. Едва лишь это произошло, как звездочка начала наращивать интенсивность свечения до яркости нестерпимо режущей глаз электросварочной дуги. Одновременно легкий комариный писк в голове начал приобретать силу могучего колокола. Резь в глазах и боль в голове были до такой степени невыносимыми, что в какой-то момент Зенону показалось, что он вот-вот потеряет сознание. Мало того, он от всего сердца жаждал, чтобы все его мучения немедленно закончились спасительным обмороком, ибо иного избавления от невыносимых страданий в данный момент он себе попросту не представлял.

Все прекратилось внезапно и резкое свечение перед глазами, и нестерпимый гул внутри черепной коробки юноши. Его вдруг охватило всесокрушающее чувство, сравнимое по своему эмоциональному воздействию с религиозным экстазом верующего человека, наступающим в тот момент, когда по абсолютному убеждению самого верующего на него нисходит божья благодать. Юноша вполне отдавал себе отчет в том, что столь мощное и глубокое чувство не может продолжаться очень уж долго без риска для его душевного здоровья и, тем не менее, от всей души жаждал, чтобы доселе неизведанное состояние абсолютного блаженства, продлилось как можно дольше. Ему казалось, что вся необъятная вселенная покоится у его ног, и он как бесконечно могущественное существо в любой момент может по своему усмотрению зажигать и гасить не только звезды, но развеивать в пыль и вновь создавать целые галактики.

Впрочем, столь ошеломляющее по силе эмоционального воздействия состояние продолжалось всего лишь краткий миг и не нанесло какого-либо ощутимого вреда душевному здоровью нашего героя. Придя в чувства, он недоуменно встряхнул головой, будто мысленно пытался ответить на собственный же вопрос: «Каким образом я сюда попал и что здесь делаю?» и, не найдя ответа, побрел обратно к лагерю. В данный момент он действительно не помнил, что же на самом деле с ним приключилось. Все, что недавно произошло на этой поляне, моментально выскочило из головы юноши, осев в подкорковом слое его головного мозга в виде архивного мнемонического кластера, готового при первой необходимости развернуться в доступный для анализа информационный массив.

— Зенон, чего это ты шатаешься посередь ночи? — недовольно проворчал очнувшийся Зуур эр Шуур и, не дожидаясь ответа, тут же воздал такого храпака, что юноша испугался, как бы он не разбудил Парацельса и Эниэль.

«Тебя бы, Зуур, в нашу казарму на недельку, — ехидно подумал он, — там тебя оперативно избавили бы от вредной привычки методом профилактического прикладывания к носопырке вонючей портянки».

Вопреки всем его опасениям, землянин и эльфийка, изрядно утомленные любовными игрищами, никак не отреагировали на громоподобный храп штатного мага группы. Растревоженный Зенон немного покрутившись на своем ложе, в конце концов, не выдержал и запустил в огра первым подвернувшимся под руку плодом. Этим плодом оказался приличных размеров грейпфрут. На удивление самого метателя бросок получился весьма результативным — цитрус смачно впечатался в скошенный лоб великана и отскочил в темноту. Зуур эр Шуур даже не открыл глаз, но все-таки перевернулся со спины на бок и перестал храпеть.