Гавана - Хантер Стивен - Страница 9
- Предыдущая
- 9/92
- Следующая
Мальчик сделал выбор:
– Пожалуй, не в этот раз. Пожалуй, когда наступит осень, когда станет холодно. А ведь теперь весна. Все вокруг такое зеленое. Да, наверно, когда не будет зелени.
– Ну, если ты принял такое решение...
– Принял.
– Значит, так тому и быть. Пусть мистер Олень погуляет еще одно лето. А когда наступит осень, мы вернемся за ним.
– Знаешь, что я тебе скажу? – прошептал Сэм на ухо мальчику, когда они двинулись в долгий обратный путь. – Я думаю, ты и впрямь заставил отца гордиться тобой. Ты поступил так, как тебе подсказали чувства, сделал то, что сам считал нужным, не спрашивая совета у кого-нибудь другого, и твой папа это оценил.
– Да, сэр, – ответил Боб Ли.
Его отец шел немного впереди: широкие квадратные плечи, квадратный мощный затылок, на котором жесткой щеткой торчали посеребренные возрастом волосы. Он все еще продолжал соблюдать дисциплину, к которой привык за время службы в морской пехоте.
Отца можно было охарактеризовать коротко: человек со шрамами. Его сын видел их: полосы, оставленные чем-то длинным, обтянутые сморщенной кожей дырки от пуль, изрытые участки омертвевшей ткани там, куда попадала японская шрапнель. Кулаки тоже были покрыты мертвенно-белым узором. Пара отметин украшала нижнюю челюсть. Отец был из тех людей, которые на себе испытали значительную часть того, что мир способен сотворить с живой плотью.
– Ну-ка, вы, двое, пошевеливайтесь! – прикрикнул он, обернувшись. – Если мы опоздаем к ужину, Джун будет просто в ярости.
Они подошли к отцовской машине. Пикап одной из последних моделей был уже основательно потрепан – бампер успел из блестящего сделаться матово-серым, заднее стекло покрывали трещины, – но все еще оставался отличным автомобилем, особенно если учесть, как дешево отцу удалось его купить после ожесточенной торговли.
– Папа, а что мы скажем мистеру Нельсону?
– Правду, Боб Ли. Так будет лучше всего. Он сумеет ее пережить.
– Да, это самое лучшее, – подтвердил Сэм.
Для мистера Нельсона, содержавшего ферму в семи милях от Блу-Ай, олени представляли серьезную проблему. Все они, и молодые, и старые, самым наглым образом травили его посевы. Он был законопослушным человеком и не стрелял оленей не в охотничий сезон, как это делали многие его соседи. Зато он догадался обратиться в охотничье агентство штата за специальным разрешением, получил его и попросил Эрла, лучшего стрелка графства, помочь ему, а мясо забрать себе. Это было отличное предложение: Эрл был небогат и таким образом мог иметь даровое мясо. Но все это было до того, как Боб Ли решил не стрелять.
Другой отец приказал бы сыну стрелять или же выстрелил бы сам. Но Эрл хотел, чтобы его сын научился жить собственным умом, и старался никогда не подсказывать ему какое-либо решение. Возможно, он был единственным отцом во всем графстве Полк, не настаивавшим, чтобы сын называл его «сэр», как называли своих отцов все остальные дети под угрозой сильнейшей порки. Эрл же просто не мог заставить себя ударить мальчика, даже когда тот по-настоящему плохо себя вел. Причина этого оставалась тайной, которую он никогда никому не раскрывал; таким он был, а когда Эрл Суэггер обретал ту или иную привычку, не говоря уже о черте характера, он оставался в этом непоколебим.
– Я позвоню ему и все объясню, – сказал Сэм.
– Нет, я позвоню сам, – возразил Эрл. – Вообще-то я знаю одного хорошего охотника. Его зовут Хитченс, это цветной парень, и он сможет приехать и отстрелять всех оленей, на которых дано разрешение, а уж с этим мясом и он сам, и его семья прекрасно проживут несколько месяцев.
– Насколько я знаю Эда Нельсона, он не захочет, чтобы на его земле стрелял какой-нибудь цветной.
– Я постараюсь, чтобы он понял.
Поездка была непродолжительной, несмотря даже на то, что по дороге они остановились, чтобы купить мальчику кока-колы. Но когда они, немного не доезжая до Борд-Кэмпа, свернули с дороги 7 и увидели стоявший на небольшом холме в миле от дороги дом, принадлежавший его отцу, недавно выкрашенный белой краской и казавшийся таким милым в свете клонящегося к вечеру солнца, там обнаружилось нечто совершенно неожиданное: три патрульные машины полиции штата и лимузин «кадиллак флитвуд», большой, черный и блестящий на солнце оттого, что его как следует начистили только сегодня утром.
– О боже, – сказал Эрл. – Хотел бы я знать, что все это значит.
– Не должно быть ничего серьезного, – ответил Сэм. – Мы же только что проехали через Блу-Ай, и там не было никаких признаков волнения.
Они подъехали поближе.
– Будь я проклят! – воскликнул Эрл. – Глянь-ка сюда.
Он указывал на черно-белый, а не зеленый с коричневым, как в Арканзасе, номерной знак «кадиллака», на котором было проставлено трехзначное число и надпись «Конгресс Соединенных Штатов».
Они остановились, выбрались из машины и поспешно поднялись на крыльцо. В окно Эрл успел заметить слегка растерянную Джун, а также своего начальника полковника Дженкса, двух-трех знакомых сержантов полиции штата, тершихся при штабе в Литл-Роке и таким образом добивавшихся служебных успехов, и двух мужчин в черных костюмах.
– О господи... – пробормотал Сэм. – Эрл, что это значит?
– Папа, что это...
– Ты, главное, не бери в голову, Боб Ли. Тут не из-за чего волноваться.
Он поднял сына на руки, так как заметил испуг мальчика и расстроился из-за этого. Нужно было крепко обнять Боба, чтобы успокоить; самого Эрла в детстве никто никогда не обнимал. Но в этот миг их присутствие на крыльце было замечено, и вся делегация поднялась с мест и, покинув в гостиной несчастную Джун, кинулась к Эрлу.
Уже через секунду он понял, что вся эта толпа явилась совсем не затем, чтобы линчевать его.
– Ну, Эрл, слава богу, вот и вы, – произнес полковник Дженкс сердечным тоном, нисколько не похожим на его обычную суровую речь. – А то Джун напугала нас, сказала, что вы с мальчиком и прокурором Винсентом отправились охотиться к югу от Блу-Ай.
– Мы рано вернулись.
– Неужели не повезло? Что-то я не вижу туши на багажнике.
– Повезло как нельзя лучше. Все получилось прекрасно. А теперь, сэр, позвольте узнать, что тут происходит. Вы ведь не каждый день заглядываете в гости, да еще в компании с «кадиллаком».
Он опустил сына на крыльцо.
– Беги, Боб Ли. Похоже, что этот народ прикатил, чтобы поговорить с твоим папой. Джуни, дай мальчику лимонада.
– Пойдем-ка, Боб Ли, – пропела Джун, забирая мальчика под свою надежную опеку.
Эрл повернулся, чтобы лицом к лицу встретиться с тем, что его ожидало, невзирая на то, чем это могло оказаться. Все так и стояли на крыльце в бледном свете ранних сумерек.
– Эрл, я хочу представить вам Фила Маккея из аппарата губернатора Беккера, а также Лейна Броджинса, работающего на самого конгрессмена Гарри Этериджа.
Оба названных посетителя выступили вперед и, широко улыбаясь, протянули ему руки. Эрл молча пожал их. Он смотрел мимо них и видел, что Джун тоже постаралась подготовиться к будущему, каким бы оно ни было: чемодан, тот новый, самый лучший, который он купил для нее, когда она в прошлом году ездила в Кейп-Джирардо на похороны матери, лежал на столе. А в чемодане он увидел аккуратно уложенную одежду: рубашки, носки, брюки, нижнее белье. И еще – свой новый кольт тридцать восьмого калибра, обернутый чистой тряпочкой и вложенный в наплечную кобуру. Это было то самое оружие, которое следовало упаковать в первую очередь, что бы там ни было. И Джун это знала.
– Эрл... Можно я буду так называть вас, Эрл? – заговорил человек губернатора. – Эрл, вы должны знать, как высоко Фред Беккер вас ценит. Нам всем известно, что вы, можно сказать, ввели его в губернаторскую резиденцию.
– Это было несколько лет назад, – ответил Эрл.
– Да сэр, это было. Теперь... ну, в общем, Лейн, расскажите ему сами.
Этот Броджинс, вашингтонский щеголь, рядом с которым Маккей казался чуть ли не сельским увальнем, выступил вперед и положил на плечо Эрла холеную руку с маникюром.
- Предыдущая
- 9/92
- Следующая
